— Спасибо… наверное.
— Знаю, — проговорил я, целуя ее в лоб. — Знаю.
Хоть Кэтрин и хорошо умела отключать эмоции, причины, стоявшие за этой ее способностью, оставались теми же, по которым ее жизнь представляла собой двадцать шесть лет эмоционального крушения.
Я поцеловал ее в губы.
— У меня в холодильнике есть белое вино. Хочешь немного?
Она кивнула.
Я вышел из комнаты и пошел в кухню, а она последовала за мной.
— Почему бы тебе не остаться здесь и не расположиться поудобней? Я сейчас вернусь.
Когда я вернулся в спальню, Кэтрин была обнаженной. Одежду она сложила на кресле. Когда я вошел, она лежала на кровати, казалось, потерянная в мыслях.
— О чем думаешь? — Я передал ей бокал вина.
Она сделала глоток и перед тем, как ответить, облизала губы.
— О тебе. О нас. Что все это означает?
Я отпил из своего бокала, потом поставил его на прикроватную тумбочку и встал.
— Тебе придется дать мне несколько дней, чтобы я ответил на этот вопрос, — сказал я, раздеваясь.
Стоило ей услышать мои слова, и озарявшие лицо счастье и удовлетворенность неожиданно сменились беспокойством и легкой грустью.
— Поверь, Кэтрин, — попросил я, стянув брюки, обнажившись и приготовившись лечь на кровать рядом с ней. — Ты сказала, что доверяешь мне. И это все еще так. Мне просто нужно несколько дней.
— Не понимаю, почему нельзя открыться мне, — недоумевала она. — В смысле, хотя бы дай какой-то знак, намек, хоть что-то, что поможет понять, куда все это ведет. Ты не можешь этого сделать?
Я лег на кровать, глубоко вздыхая.
— Я делал это. Много раз. Поверь мне. — Повернувшись на бок лицом к Кэтрин, я забрал у нее бокал и поставил на прикроватную тумбочку рядом со своим. — Доверься мне. — Я притянул ее ближе и поцеловал.
Откинув голову на подушку, она отстранилась.
— Ты доверяешь мне?
Я посмотрел ей в глаза. Они увлажнились. Кэтрин тяжело сглотнула, ожидая ответа.
— Не доверяй я тебе, не просил бы довериться мне. Я бы не стал обманывать тебя, Кэтрин. Никогда.
— Я переживаю о том, чем ты занимаешься. Волнуюсь о тебе каждую секунду каждого дня, и все становится только хуже.
Я убрал с ее лица несколько прядей и заправил их ей за ухо.
— Все будет в порядке. Мы оба будем в порядке. — Я поднял пальцем ее подбородок, чтобы она посмотрела мне в глаза. — Верь в меня хотя бы немного, ладно?
Глава 9
Кэтрин
Утром следующего дня Уоттс сообщил, что ему нужно возвращаться на работу.
— Не в книжный магазин, — заметила я, когда мы одевались после быстрого душа.
Я проснулась от того, что он прикасался ко мне, дразнил, и поэтому отплатила такой же пыткой, решив, что это прелюдия к еще одному раунду секса. Но мы наслаждались подобной игрой, и казалось, присутствовало обоюдное невысказанное желание просто лежать вместе, целоваться и доводить друг друга руками до оргазма.
— Нет, не в магазин. Он был закрыт всю неделю.
— Люди не задумываются о причине?
Уоттс пожал плечами.
— Не знаю. На самом деле мне без разницы. Я повесил объявление, в котором написал, что магазин закрыт до следующей среды.
Сейчас было утро субботы. Если Уоттс подразумевал отсутствовать до среды, это означало, что, вероятно, до следующей встречи с ним еще четыре дня. Он должен был отвезти меня обратно в Вашингтон, уехать куда собирался, а у меня с ним остался бы минимальный контакт.
— Возьми меня с собой, — попросила я.
Надевающий ремень Уоттс остановился и посмотрел, встречаясь со мной взглядом.
— Нет.
Приблизившись, я положила руки ему на талию и почувствовала напряжение в мужском теле.
— Пожалуйста.
— Кэтрин…
— Я умею водить машину. И даже не буду выходить. Или… останусь на заднем сидении.
Он тяжело вздохнул.
— Это действительно плохая идея, — подытожил он, пропуская пояс через шлевки брюк.
— Ну, я не считаю хорошей идеей и то, что целых четыре дня проведу без тебя.
Он никак не отреагировал. Даже не посмотрел на меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я хочу стать частью твоей жизни, — продолжила я. — Хочу быть частью этой стороны твоей жизни.
— Я не хочу, чтобы участвовала в этом. Совсем. Никогда. Я уже нарушил собственное правило не сближаться ни с кем или никого к себе не подпускать. Ты и так уже погрязла глубоко. Иногда из-за этого я чувствую себя эгоистом.
Он прервался. Судя по взгляду, он не просто так это говорил и не использовал слова как оправдание, чтобы оставить меня в стороне.
— Тебе не стоит испытывать такие чувства.
— Но так и есть, — отозвался он. — А сейчас просто доверься мне. Я знаю, что делаю.
Я нашла в себе силы оставить эту тему. Не хотела, чтобы мое беспокойство мешало его настрою. Он и так под достаточным давлением. Это было видно по его лицу, по тому, как быстро он одевался и собирал вещи.
Когда Уоттс собирался на одну из своих операций, создавалось ощущение, что появлялся другой человек. Я вспомнила время, когда он упоминал о способности отключать эмоции, разделяя совершенно разные аспекты жизни.
Я была далека от того, чтобы поступать так же. Меня нервировало то, как это делал Уоттс. Учитывая его образ жизни, полагаю, мне не следовало удивляться.
Насколько бы тревожно ни было наблюдать его превращение в серьезного, сосредоточенного наемника, я знала, что нежный, искренний Уоттс всегда возвращается, чтобы поиграть со мной.
Я его не боялась. Не было повода. На самом деле, у меня имелись все причины радоваться, что темная сторона этого мужчины скрыта где-то там. И я знала, что она заботилась обо мне так же, как и мягкая и удерживала от опасности, о которой Уоттс предупреждал.
Наконец впервые в жизни, я поверила в то, что не одинока.
***
Я провела почти весь день субботы, слоняясь по квартире. Сначала немного прибралась. Потом сделала более тщательную уборку. Постирала одежду. Помыла и продезинфицировала холодильник…
Продолжай я в том же духе, и за следующие четыре дня рисковала сойти с ума.
В полдень субботы, пообедав, я решила отправиться в приют и забрать Винни на прогулку. Когда я приехала, там была Мэг. Она сидела у компьютера за стойкой.
— Я тебя не ждала, — призналась она, явно обрадовавшись моему появлению.
— У меня есть немного времени, так что я подумала, что могу взять Винни на небольшую прогулку.
Мэг улыбнулась.
— О, она будет рада. Повеселитесь.
— Спасибо.
Открыв ведущую в заднюю часть приюта дверь, я нашла Винни в вольере. Она встала, помахивая хвостом и ударяя им о стену. Как всегда, мой приход вызвал у нее восторг. Я выпустила животное, и стоило поинтересоваться, не хочет ли на прогулку, оно навострило уши. А когда я взяла поводок, начало бегать кругами.
Мы прошли через заднюю дверь и через несколько секунд оказались в парке для собак. Их там оказалось не слишком много, но достаточно, чтобы заставить Винни поджать хвост и держаться ближе ко мне, пока мы шли на газон.
— Все в порядке, — заверила я. — Мы идем веселиться.
Мало-помалу во время прогулки ее уверенность росла. А резко упала с момента, когда я дважды заметила одну и ту же проезжавшую мимо машину. Я сказала себе, что, наверное, у меня разыгралась паранойя из-за связи с Уоттсом и тем, чем он уехал заниматься в этот день. И все же я не без оснований подозрительно относилась ко всему необычному.
Эти мысли пронеслись в моей голове за какие-то секунды до того, как я осознала, что узнала эту машину. Как я могла такое пропустить?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На этой арендованной машине Уоттс приезжал в пятницу, чтобы забрать меня.
По спине пробежал холодок. Это было… странно.
Я остановилась и смотрела, как он проехал дальше по улице, потом свернул влево и исчез за зданием. Зачем ему ездить по округе?
