Следит за мной?
С какой целью?
Страх пробежался по венам, когда мое сверхактивное воображение заполнили предположения. И ни одного хорошего.
Опустив глаза, заметила, что на меня смотрит Винни. Собака слегка склонила голову набок, словно чувствовала что-то не ладное.
— Идем, — позвала я, потянув за поводок.
Животное шло рядом, когда мы направились к большому патио с двумя общественными туалетами. Я присела на одну из бетонных скамеек, сунула руку в карман и достала угощение для Винни. Она взяла его и легла передо мной, чтобы перекусить.
Я достала телефон и набрала Уоттса.
Он ответил на втором гудке.
— Привет.
— Почему ты ездишь вокруг собачьего парка?
Тишина.
— Уоттс?
Он вздохнул.
— Не волнуйся. Ничего такого.
Его ответ меня немного разозлил. Это не просто «ничего такого». Что-то там было.
— Это… необычно. Прости, но странновато видеть, как ты тут катаешься по округе.
— Все, уже уезжаю. Просто проверяю тебя. Ты сказала, что доверишься. Знаю, что я…
— Я доверяю тебе. Ты тоже пообещал доверять, но теперь у меня возникают сомнения, — прервала я.
— Мои действия не имеют к этому никакого отношения. Я прошу тебя, Кэтрин, самое большее еще несколько дней. Обещаю.
Он что-то должен сказать мне и я это должна знать? К территории приближалась пара с собакой, так что мне пришлось понизить голос.
— Я в опасности? Сейчас, например?
— Нет, и я приехал убедиться в этом.
Не очень убедительный ответ. На самом деле, даже немного противоречивый.
— Знаешь, если бы ты позволил пойти с тобой, как я просила…
— Кэтрин, — произнес он тем ровным и тихим голосом, который иногда использовал со мной, — обещание?
Он был прав — я пообещала доверять ему, а он пообещал, что через пару дней все наладится.
— Увидимся, — попрощался он.
— Хорошо.
И Уоттс уехал.
Глава 10
Уоттс
Я начал беспокоиться о собственном душевном состоянии. В течение десяти лет я культивировал в себе способность фокусироваться на миссии как лазерный луч. Почти не думал о еде, закрывал магазин и не тратил ни секунды на размышления об этом, и блокировал ту часть мозга, которая всегда с большим энтузиазмом думала о женщинах.
Здесь рождались логические идеи о преследовании женщины, и как только цель была настигнута, включалась примитивная часть мозга и тогда речь уже шла о сексе.
А теперь все мысли только о безопасности и защите Кэтрин.
К тому моменту, как прибыл в Александрию и присоединился к Спенсеру на миссии, я уже жалел, что не ответил на просьбу Кэтрин о помощи. Я бы никогда не позволил ей пойти со мной, но мог бы каким-то образом попытаться успокоить ее и одновременно умерить собственные опасения.
Стоило вручить ей пистолет и научить стрелять. Этим утром у нас хватило бы на это времени. Можно было отвезти ее на стрелковый полигон и дать немного пострелять. Почувствовать оружие в действии. Мне казалось, она более чем способна обращаться с ним.
— Черт возьми, — громко выругался я.
— Что черт возьми? — поинтересовался Спенсер.
Время уже перевалило за полночь, и возле первого дома мы сидели в минивэне с рекламой спутникового ТВ. Мой напарник уже собирался занять место на второй локации, но теперь мы застыли в ожидании, потому что все члены спящей ячейки находились именно здесь.
— Я гребаный параноик.
— Причина? — спросил Спенсер, попивая молочный коктейль через трубочку и производя этот раздражающий звук, который появляется, когда добираешься до дна.
Я вырвал стакан из его руки и закинул в заднюю часть авто.
— Господи, Уоттс, что в тебя вселилось?
Посмотрев в окно, я прижал руку к лицу. Черт, годами не испытывал такого стресса.
— Что-то не в порядке, — заметил я.
— С?..
Покачав головой, я попытался понять, что испытываю и что вижу. Чувство было страхом. Видел я факты. Обычно яркая и четкая грань между ними стала размытой.
— Не знаю, — сказал я. — Просто ощущение. Мне нужно молча подумать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мне подходит. — Мгновение напарник сидел, ничего не говоря, только слышалось его копание в сумке с едой. — Не возражаешь, если я буду есть чипсы? О, раз уж мы в Америке, полагаю, мне стоит сказать картошку-фри. В любом случае, ты же не собираешься выхватить их и выбросить в окно?
Я рассмеялся.
— Нет.
— Тогда ладно, — успокоился он. — Обещаю грызть их очень тихо, все для тебя.
***
Прошел час, затем другой. Ячейка в полном составе все еще находилась в доме. Мы со Спенсером на ноутбуке проверяли камеры, установленные в доме, но ничего не видели. К сожалению, все собрались в комнате, где я не установил наблюдение.
Мы особо не разговаривали, только по очереди просматривали запись из дома. Когда наступала очередь напарника, я много времени тратил на мысли о Кэтрин.
Или, если выражаться точнее, о том, как с ее появлением я изменился. Частично я ни с кем не сближался, потому что вел опасный, тайный и требующий высокой степени секретности образ жизни. Против этого не попрешь.
Однако я давно уже подозревал, что позволяю этой причине затмить другое объяснение собственной отстраненности, и теперь мне это становилась все яснее и яснее.
Уверенный, что мир — это грязное, опасное место, и что любой из нас может покинуть его в считанные секунды, я просто не хотел, чтобы кто-то становился важной частью моего существования.
Я жил этой правдой. Весьма болезненной, надо признаться. И был полон решимости больше никогда этого не повторять.
Чем больше я узнавал Кэтрин, тем больше понимал, насколько мы похожи в этом отношении. День за днем нас не покидал страх потери, так что чем меньше он оправдывался, тем меньше нам приходилось страдать.
Вполне понятная реакция, учитывая, через что мы прошли, но на самом деле безумно иррациональная. Я оцепенел от осознания, что если решительно нечего терять, это означает, что и нет смысла существования.
Я не сомневался в своем решении присоединиться к команде Атертона и не сожалел о том, что сделал за последние десять лет с целью избавить мир от хладнокровных убийц невинных людей. Но теперь все изменилось. Из-за моих чувств к Кэтрин.
Она стала первой причиной, заставившей меня переосмыслить свою жизнь, переоценить будущее и вообще попытаться увидеть это будущее.
Мысли практически ввергли меня в транс, но потом я заметил фургоны. Быстро ткнул Спенсера локтем.
— Проснись.
Он очнулся от дремоты.
— Они зашевелились?
— Там что-то есть.
Мы наблюдали, как черные, словно ночь, фургоны с выключенными фарами ползут по улице. Они остановились на расстоянии пары домов от нас. Здание, за которым мы наблюдали, располагалось немного дальше и на другой стороне улицы.
Два из четырех минивэнов проехали мимо него и остановились.
Мы пригнулись на сидениях, чтобы насколько возможно спрятаться, но все еще иметь возможность видеть через лобовое стекло.
Напарник попытался открыть ноутбук, но я его захлопнул.
— Никакого света, иначе нас заметят.
— Что это за ублюдки? — спросил он.
Из фургона вышли, по меньшей мере, две дюжины людей, одетые во все черное, в одинаковых шлемах, с противогазами и автоматами на боку.
— Копы, — предположил Спенсер.
— Не уверен.
Пришлось взять бинокль. На форме я не заметил никаких нашивок: ни «полиция», ни «спецназ», ни «ФБР», ни «УБАТВ» (прим. пер.: Управление по борьбе с незаконным оборотом алкоголя, табака и вооружений, американская силовая структура) ни одной из ожидаемых.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Это ведь не такая же команда, как наша?
— Однозначно нет, — отозвался я.
Люди побежали к дому, пересекая лужайки, минуя соседние дома, и заняли позиции, окружая дом террористов.
