Они удерживали позиции менее десяти секунд, а потом ворвались в дом, одни таранили входную дверь, другие разбивали окна, забрасывая гранаты со слезоточивым газом.
— Гребаный ад, — прокомментировал Спенсер.
Завязалась перестрелка, продолжавшаяся всего несколько секунд.
Напарник выровнялся на своем сидении.
— Они их убивают.
— Может, и нет, — сказал я.
Минуту спустя все прекратилось, но соседи уже проснулись. У входов зажигался свет, люди слегка приоткрывали двери, лишь для того, чтобы выглянуть наружу.
В конце улицы появились две кареты скорой помощи с выключенными фарами, вскоре они остановились, ожидая, понадобится ли их помощь.
Я взял приготовленный телефон и набрал номер. Когда абонент ответил, произнес:
— Сваливайте. Уезжайте так далеко, как только, нахрен, возможно. Позже свяжусь.
На том конце меня заверили, что все поняли и уже выполняют.
— Насколько близко находилась твоя команда? — спросил Спенсер.
— В трех кварталах отсюда.
Ребята прождали всю ночь, просто на всякий случай. До воскресенья мы не планировали проводить захват ячейки, но пришлось заплатить на несколько тысяч больше, чтобы они присутствовали на позиции уже в субботу.
Стали появляться автомобили с опознавательными знаками, освещая соседей белыми и синими огнями мигалок.
— Нам нужно убираться отсюда к черту, — предложил напарник. — Но…
— Точно. Мы не можем.
Часы показывали без четверти четыре утра. Заводить фургон с рекламой спутникового ТВ в этот час, в самый разгар федерального рейда, было бы великой глупостью.
Мы застряли.
Вполне возможно, на грани поимки.
— Интересно, всех убили или нет, — прошептал Спенсер. — Хотелось бы посмотреть.
— Мне тоже, но мы ни за что не включим ноутбук.
Прошло много времени, прежде чем из дома начали выводить террористов, одного за другим, в наручниках на запястьях и лодыжках. Мы всех пересчитали.
— Все живы, — констатировал я.
— Ага. К счастью для них. Очень плохо для нас, — добавил Спенсер.
Скорые включили мигалки и подъехали к дому. Двоих подозреваемых вывели и уложили на носилки, которые затем погрузили в скорые.
Ни одному из офицеров не понадобилась медицинская помощь, во всяком случае, из тех, что я видел.
Интересно, смогла бы моя наемная команда убийц справиться с этим так быстро и без всякого вреда для себя? Спорный вопрос.
Машины со знаками принадлежали полицейскому департаменту Александрии. Очевидно, что они обеспечивали безопасность на противоположных концах улицы, больше для удержания прессы на расстоянии. Когда появились новые авто без опознавательных знаков, я увидел еще больше ветровок с надписью «ФБР» на спинах большими белыми жирными буквами.
И мы оказались в окружении.
Глава 11
Кэтрин
В воскресенье я проснулась очень рано после практически бессонной ночи, во время которой долго крутилась и вертелась. Время от времени я впадала в забытье, когда едва ли спишь, но видения яркие как в реальности.
Мне продолжал сниться Уоттс.
Уоттса поймали.
Уоттса избили.
Уоттса убили.
И я, находящаяся в абсолютном неведении о том, что с ним произошло.
В половину седьмого я, наконец, сдалась. Сил издеваться над собой не осталось. Если бы понадобилось, я бы не спала, пока не получила от него весточку. И нашла бы способ отвлечься от переживаний.
Я забралась в душ, позволяя горячим струям массировать напряженную с прошлой ночи спину. Затем, решив принять ванну с пеной, закрыла сток и наполнила ее. Я час отмокала, пока не сморщились подушечки пальцев.
К девяти утра я оделась и приготовилась куда-нибудь выбраться. Придумала устроить себе воскресный вояж. Без конкретного пункта назначения. Просто ехать, куда глаза глядят.
Я уже давно не проводила свои дни у воды. На протяжении слишком долгого времени не ощущала под ступнями теплого песка, не чувствовала запаха соленого океанского бриза, не сидела в прибрежном ресторанчике и не ела жареные морепродукты и другие неподходящие блюда. Потому направилась на пляж.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На ум пришла идея о посещении Рехобот-Бич в Делавере, но туда два с половиной часа пути. Чем дальше я отъезжала, тем больше думала о том, что стоило оставаться поблизости от дома на случай, если позвонит или появится Уоттс. Я недавно миновала Вашингтон, так что развернулась и направилась обратно в город, к знакомому комфорту. К скамейке на Национальной Аллее.
В ряд выстроились вагончики с едой, открытые, но еще не слишком занятые. На одном из них был британский флаг. Никогда не виденный мной раньше, сейчас он вызвал у меня воспоминания об Уоттсе. Поэтому, просмотрев меню, заказала рыбу с чипсами в корзинке, а затем пошла к своей скамейке.
Там я отправила Уоттсу сообщение «знаю, что ты занят, но угадай, что я ем».
Прошло десять минут, я ела и напрасно ждала ответа. Ничего.
Проведя достаточно времени на скамейке, решила оставить все как есть и навестить Винни.
— Второй день подряд? — удивилась Мэг, когда я появилась в приюте. — Придется внести тебя в штатное расписание.
Я засмеялась.
— Я бы никогда не приняла о вас денег.
— Хорошо, — обрадовалась она, — потому что мы и так на мели.
— Вы же не собираетесь закрываться?
Она отмахнулась.
— О, нет. Нам хватает на то, чтобы оставаться открытыми. И так будет всегда, я думаю. Но в любом случае, у меня есть хорошие новости и плохие.
— Что такое?
— На самом деле это одна новость. С одной стороны, хорошая, а с другой — плохая. Вчера пришла пара пенсионеров в поисках немолодой спокойной собаки. Они подали заявление на опеку. Над Винни.
Теперь я поняла, что она имела в виду: это хорошо для Винни, но плохо для меня. Сложись все по-другому, будь у меня возможность дать собаке достойный дом с большим огороженным двором, я бы уже давно ее забрала. Но не судьба.
Я кивнула.
— Ладно, хорошо, это здорово. Она заслуживает хороший дом.
Мэг нахмурилась.
— Ты не обязана притворяться, что не грустишь. Я советую волонтерам не привязываться к собакам, но они всегда так делают. Как и я. Это просто часть нашей работы.
Я почувствовала, как глаза наполняются слезами.
— Я собираюсь… — Я указала на дверь, откашливаясь.
— Иди, — сказала Мэг.
***
Я провела не слишком много времени с Винни. Это очень огорчало, особенно учитывая весь стресс, который я испытывала в ожидании сообщения Уоттса.
Два часа, а от него ни слова.
Где-то после трех я приблизилась к своей квартире, боясь зайти внутрь, ведь придется искать, чем себя занять.
Когда поднялась на верхнюю ступеньку, обнаружила, что меня ждет сюрприз. Одна красная роза. Точно такая же нашлась здесь в вечер, когда Уоттсу пришлось оставить меня в номере отеля. В тот раз, рассматривая вероятность, что таким образом он извиняется, я решила, что вряд ли. Наверное, кто-то по случайности оставил ее здесь, потому что люди постоянно ошибаются дверью.
Сейчас же, подняв розу и понюхав ее, я пришла к выводу, что оба подарка от Уоттса. Я знала, что он работает неподалеку. Понятия не имела, где именно, но достаточно близко. Ведь у него появилась возможность днем ранее проехаться мимо парка, чтобы проведать меня, да и в пятницу он подъехал к моему дому меньше, чем за пятнадцать минут.
Он снова приносил извинения, но в этот раз за то, что оказался недоступен.
Я открыла дверь и прошла прямиком на кухню, где поставила цветок в наполненную водой вазу. Разместила на кофейном столике и даже мгновение полюбовалась розой. Большая, глубокого красного цвета. Уоттс выбрал для меня потрясающий сюрприз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Пусть я недолго пробыла в парке, но все равно из-за жары немного вспотела, а еще к рукам и ногам прилипло немного собачьей шерсти. Винни линяла летом. Я решила принять быстрый душ.
