Там я столкнулся с медсестрой, которая приняла меня за посетителя.
— Вызвать вам такси? — поинтересовалась она.
— Да, пожалуйста, — ответил я.
— Увы, я пошутила.
— Весьма мило.
— Но если хотите, я могу вас подвезти. У меня как раз закончилась смена.
Я оглядел медсестру с ног до головы. Очень недурна. Великолепные белокурые волосы, проникновенный взгляд карих глаз, чувственный рот, шикарная грудь…
— Не возражаете? — спросила медсестра.
— Извините, — сказал я. — Просто подумал вслух.
— Со стороны — так по вам психушка плачет.
— Ха-ха-ха. — Я зашагал прочь.
— Так вас подвезти или нет?
— Да. Пожалуй.
Мы с медсестрой прошли к ее машине — одной из тех современных, что работают на солнечных батареях. Шикарной. Высокотехнологичной. Сам я вожу «Кадиллак Эльдорадо» 1958 года выпуска, цвета голубой металлик, с большими вертикальными стабилизаторами и все такое. Надо видеть.
Я уселся рядом с медсестрой.
— Итак, — сказала она, — куда изволите? Надо подумать. Самое очевидное место — мой офис. Когда Сесил и компания меня хватятся, они в первую очередь отправятся туда. Какое же наименее наиболее очевидное место? И еще: мне необходимо продолжить ведение дела о саквояже вуду и спасти мир так, как это могу сделать только я. Но не самым очевидным способом. Очевидно.
— Почему бы не поехать ко мне домой? — спросила медсестра.
— Очевидный шаг.
— Но я хочу попросить вас об одной услуге.
— Продолжайте.
— Мне нужен помощник, чтобы выгрести хлам с чердака. Не откажите в любезности.
— Согласен. Что за хлам?
— Просто хлам, — сказала медсестра. — Вещи, принадлежавшие моей тетушке, тряпье, картины, зонты и саквояж вуду…
По дороге я все время улыбался и с благодарностью думал о Хьюго Руне. Когда мы подъехали к дому, я был приятно удивлен его внешним видом. Шикарный особняк эпохи Георгов. Никогда не скажешь, что в нем живет простая медсестра.
Умопомрачительно.
Медсестра проехала по широкой покрытой гравием подъездной дороге, въехала в гараж и остановилась рядом с уже стоявшим там «роллс-ройсом».
— Идем, — сказала медсестра, и я последовал за ней к большой парадной двери. Она оказалась открытой.
— Странно, — сказала медсестра. — Я уверена, что запирала ее, когда уходила.
— Позвольте мне, леди, — сказал я. — Я профессионал.
Может быть, вы не заметили, но я обронил слово «леди». Я сказал: «Позвольте мне, леди», хотя мог бы просто кинуть: «Позвольте мне». Конечно, я мог бы сказать: «Позволь мне, дорогая» или «Позволь мне, любовь моя», но я этого не сделал, а ограничился словами «Позвольте мне, леди». А сказал я так потому, что входил в роль. В очень специфическую роль американского частного сыщика образца примерно 1958 года (того самого, в котором был выпущен мой «Кадиллак Эльдорадо», что отнюдь не случайно).
В те времена ваш американский частный сыщик был прагматичным, чисто выбритым, элегантным, попивающим бурбон, курящим сигареты с фильтром, одиноким, вооруженным и очень опасным ловеласом, любящим к тому же решать всякие головоломки и пострелять.
Именно таким, как Ласло Вудбайн.
Вудбайн, охарактеризованный сэром Артуром Конан Дойлом как «детектив детектива», — детище английского писателя П. П. Пенроуза. Вудбайн — классический частный сыщик Америки пятидесятых годов двадцатого века. Рабочих мест у него было четыре: его кабинет, где он принимал клиентов, бар, где он проводил время в непринужденных беседах, переулок, где он попадал в различные переделки, и крыша, где происходили его финальные схватки с преступниками. Первая глава всегда заканчивалась тем, что он получал сзади удар по голове и проваливался в небытие. Ни в одном из своих ста пятидесяти восьми захватывающих приключений он ни на шаг не отошел от этого столь выигрышного формата.
Вудбайн был настоящим мужчиной.
Он не разменивался по мелочам, был основателен и всегда доводил дело до конца. Его окружала атмосфера, насыщенная сексом и насилием, он оставлял после себя горы трупов, а в финале — эффектная развязка на крыше. Ни одного промаха, ни одной упущенной возможности. И все от первого лица. А литературный стиль, а язык, а образы! Завораживает.
Но для полноты картины вернемся к «Позвольте мне, леди».
— Позвольте мне, леди, — сказал я. — Я профессионал.
Леди сделала шаг в сторону, и я внимательно осмотрел замок. Это был «Давстоун Уилберфорс» — трехрычажный врезной замок с блокировкой. Пять реверсивных механизмов плюс один дополнительный мультифасетный. Я знал этот замок. Каждый хороший детектив должен его знать.
— У кого-нибудь еще есть ключ от этого замка? — спросил я.
Хозяйка лишь бросила на меня острый как нож взгляд и покачала своей красивой головкой.
— Тогда позвольте осмотреть помещение. Ждите здесь.
Я просунул в проем ногу и распахнул дверь настежь. Затем ворвался в прихожую, перекатился по полу и приготовился к стрельбе.
И уже затем я получил сзади удар по голове и провалился в небытие.
А все так хорошо начиналось.
Кочегары и носильщики
И Том —Кочегар из Ньюкасла,И Тим —Грузонос из Даиди —Они для меняВсе равно что семья,Мне с ними всегда по пути.
Со Свином,Который с свистулькой.С Корытом,Который ворчун, —Мне с ними легко.Мы идем далеко,И выпивки: пей — не хочу.
Вон Джек,До крольчатины падок,Вон Ник,Что как дьявол космат,И пьяненький Джиме,И Аластер Симе,И Джок-Санитарный Халат
Приблизительно в это время вся компания поддала жару,Поэтому я извинился и ушел.
5
Мой дорогой мальчик, забудь о побуждении. Считай повороты и не натыкайся на препятствия.
Яоэл Кауард
Был Том, был Тим, был Ник и был Билли. Кочегар, носильщик, парикмахер и Билли. Билли Барнес. Билли на вечеринку не пришел, потому что у него были дела где-то на стороне. У Билли всегда были дела на стороне. Никто не знал, где эта «сторона» находится, но Билли знал и всегда устраивал свои дела там. С Билли было что-то не так. Трудно сказать, что именно, но тем не менее. Я помню, что он был очень умным. Даже слишком умным. В начальной школе я сидел рядом с ним. Время от времени его ум пробивался наружу и выплескивался прямо на нас.
Я вспоминаю, как однажды в пятницу наша учительница, мисс Мун, задала классу вопрос. Он звучал так: «Какое расстояние может пройти человек в глубь пустыни?» Все сосредоточенно загрызли карандаши. Вопрос казался неподъемным. Что за человек? Какого возраста? Насколько физически выносливый? Сколько у него с собой пищи и воды? Большая ли пустыня? Руку поднял Билли.
— Да, Билли? — сказала мисс Мун.
— Ответ готов, мисс, — сказал Билли.
— Так говори же его скорее.
— Ровно половину пустыни, мисс. Потому что, пройдя половину пустыни, человек начнет из нее выходить.
Конечно, Билли был прав. Ответ оказался верным, однако он будто бы не порадовал мисс Мун. Наверно, она надеялась, что над ее вопросом дети будут думать до конца дня. Класс тоже недолюбливал Билли.
Потому что никто не любит умных выскочек.
В возрасте двадцати трех лет Билли исчез. Он ушел прогуляться и не вернулся. Те из нас, кто помнил его еще с начальной школы, считали, что он ушел в пустыню. Ходили также слухи, что он автостопом добрался до Брайтона, упал с мола, и его унесло в море.
Впрочем, никто не знал наверняка, где он, поэтому тайна исчезновения Билли так и осталась тайной. Через много лет — в ту пору я жил близ Брайтона — я услышал историю, вполне способную пролить свет на то, что же случилось с Билли.
Я излагаю эту историю здесь по двум причинам. Во-первых, если бы не исчезновение Билли, я бы никогда не расследовал дела о саквояже вуду. Во-вторых, у меня большие подозрения, что история правдива.
Историю мне рассказал коммивояжер. Однако поскольку сама по себе эта профессия у многих вызывает недоверие, я взял на себя смелость изменить род занятий рассказчика.
Пусть он будет бродячим нищим.
Селение, в котором я живу, называется Брэмфилд. Оно находится примерно в десяти милях к северу от Брайтона, в стороне от шоссе А23, соединяющего Брайтон с Лондоном. Довольно милое селение, а его жители счастливы тем, что занимаются в основном охотой на лис. Они держатся друг друга и стараются не приваживать туристов. Мальчишки встречают заезжих мотоциклистов камнями, а фермеры отпугивают случайно забредших на их поля ружьями. Коммивояжеров в наших краях можно встретить часто, а вот бродячий нищий здесь гость редкий.
Как— то в среду был обеденный час — в «Веселый садовник» вошел настоящий нищий. Прямо как с картинки. Маленького роста, босой, оборванный, с грубыми чертами лица, диким взглядом и длинной бородой. Стуча узловатой палкой, он подошел к стойке и потребовал пинту горького пива.
