Они вдвоём сидели в комнате, за простенько накрытым столом и с незабываемым удовольствием уплетали ещё дымившиеся ароматные пельмени.
– Нам же этого есть нельзя, тут же тесто! – возмущённо подняла Инга вилку над головой.
– Ох, ты, неугомонная, повторяешься! Сколько там того теста?! Можно есть, что угодно, когда в животе кишки марш играют! – серьёзно сказал Толик и вдруг, хитро прищурился.
– И часто ты диету нарушаешь? – с аппетитом пережёвывая очередной пельмень, тоном строгой учительницы спросила Инга.
– Всегда, когда жрать охота. Только никому ни слова, а то Элеонора быстренько со мной расправится. Кстати, о тебе спрашивала.
– Ну, и что ты ей сказал?
– «Что сказал, что сказал»! А что говорить? Я же тебя две недели не видел. Даже не знал, что тебе так хреново живётся.
– Теперь знаешь…
– Знаю. Теперь каждый день буду тебя навещать. И не отвертишься! Надоесть ещё успею. Но ты и сама, знаешь, старайся.
– А я стараюсь. Видишь, уже почти без костылей обхожусь. На следующей неделе начну несложные разминочки, а там видно будет.
– Смотри, только себе не навреди, такое бы под контролем делать надо, и гипс ещё не снят, – он предостерегающе погрозил пальцем.
– Ой, как вкусно было! После такой еды мысли буксуют! – засмеялась Инга и погладила себя по упругому животу. – Кто же меня сможет контролировать? Со мной даже кошка не живёт. В квартире пустота. Толик, возьми деньги, ты же столько еды принёс! Я должна тебе вернуть…
– Ничего ты мне не должна. Я заработал, – насупился Толик и отвернулся к окну.
– Где, если не секрет?
– Секрет, но с тобой поделюсь, если матери не проболтаешься, – до смешного, ещё больше нахохлился Толик.
– И чего набундючился, я что-то не то спросила? Или, может, я постоянно на тебя стучала твоей маме, даже, когда ей и следовало бы больше о тебе знать?!
– Спросила и спросила… – сказал Толик и надолго замолчал. У него не было особого желания делиться своим секретом с Ингой. Но слово было сказано, оно вырвалось неожиданно, и теперь трудно было уйти от ответа.
– Не расскажу, не расскажу твоей маме! Давай, колись! – поддразнила друга Инга и весело рассмеялась.
– Выиграл в казино! – облегчённо выдохнул Толик. – Смотри сколько!.. И это не всё, дома в тайнике ещё половина лежит. Вот.
Он вдруг вынул из кармана брюк большую пачку денег и небрежно бросил их на стол. Деньги рассыпались по столу, попали в тарелки, закрыли собой почти всю поверхность неубранного стола. Инга онемела от изумления и растерялась. Она не ожидала увидеть у Толика такое богатство, с которым он сам толком не знал, что делать.
– Ох!.. – выдавила из себя девушка.
– Что, «ох»? Видала?! Тут на всё хватит, и на еду, и на шмотки, и на море скатать на недельку в каникулы!
– Толик, но это же… Ты кого-то ограбил? – несмело спросила Инга.
– Ты что?! – взревел неожиданно друг. – Не думай ничего плохого! Выиграл!
– Ты же маленький ещё. Тебя даже в армию пока не берут. Кто тебя пустит в казино?!
– Я же не сам зашёл в зал! Мне самому ничего там не светит пока. Ты правильно говоришь, я ещё маленький. Гарик по блату протащил и денег взаймы дал. После игры я ему втройне долг вернул. А это – моё, честно выигранное!
– Но ты же играл!..
– Ну, конечно, а как ты хотела? – удивился Толик.
– Ничего я не хотела… – Инга задумчиво посмотрела в окно. Вот, если бы не костыли… Страшно даже подумать, как она сможет передвигаться по лестнице на этих противных палках. Третий этаж, всё-таки…
– Матери не проболтайся. Съест, не подавится. И денежки отберёт, – сквозь облако своих мыслей, услышала Инга далёкий голос друга.
Понадобилось несколько дней упорных тренировок, чтобы Инга смогла пользоваться лестницей и выходить на улицу. Все эти трудные дни Толик не оставлял подругу в одиночестве. Он был ей и за тренера, и за массажиста и за добытчика и за уборщика. Толик ни в чём не отказывал Инге, и та пачка денег, которую он с шиком бросил на стол перед подругой, несколько дней назад, быстро таяла.
– Смотри, что делается! – как-то удивлённо воскликнул Толик во время очередного визита к Инге. – Уже на море не поеду. Деньги кончились. Завтра опять с Гариком поговорю, помощи попрошу.
– Ой, Толик, как же мне не нравится твоё новое увлечение! – вздохнула в ответ Инга. – Лучше бы ты на гитаре играл.
– И не увлечение это вовсе, а осознанная необходимость. Нам же с тобой деньги нужны! А гитара – это святое!
– И родители молчат, ни весточки от них, и тётя пропала… Уже скоро лето закончится. Завтра мне надо к Валерию Сергеевичу как-то попасть… – грустно вздохнула Инга.
– Зачем?
– Гипс снять. Уже второй месяц скоро закончится. К врачу мне надо. Обещал, что уже снимет это безобразие.
– И ты без костылей сможешь?!..
– Не знаю… Костыли, наверное, ещё пока останутся. С ними как-то легче, я себя увереннее чувствую. Привыкла, наверное…
– Ничего, скоро ты их отбросишь и сама ходить станешь.
– Помоги мне к врачу добраться… – со слезами на глазах попросила Инга.
– А реветь не надо! Сказал, помогу. Вечером, только, не звони. Меня дома не будет.
– Ты пойдёшь… играть? – несмело спросила Инга и в страхе закрыла глаза, боясь услышать ответ.
– Да, – ответ прозвучал, как приговор, который обжалованию не подлежит.
– Знаешь, когда я смогу нормально передвигаться, возьми меня с собой… – просьба Инги была настолько неожиданной, что Толик лишь крякнул и рот раскрыл, не соображая, что нужно ответить на такой выпад подруги.
– Ты же говорила… – изумлённо выдавил из себя.
– Я говорила, когда ещё были призрачные остатки благополучия. Сейчас уже и надежды нет на скорое светлое будущее. Так, что, скоро я пойду с тобой, или милостыню просить прийдётся…
– Как хочешь. Я Гарику скажу о твоём желании. Только про милостыню больше не напоминай, выкрутимся!..
– Скажи, скажи. Я буду делать всё, что потребуется.
В то солнечное утро Инга сидела в кабинете Валерия Сергеевича и молча, с каким-то непонятным ей самой, интересом, рассматривала свои, побелевшие от гипса, искалеченные ноги. Толик ждал её в коридоре. В кабинете она находилась одна. Сестра унесла куда-то срезанный гипс и долго не возвращалась, а доктор вышел в рентген-кабинет, чтобы проконсультироваться с коллегой.
Некрасивые рубцы на обеих голенях кричали о недавней катастрофе, постигшей начинающую балерину. Они были отчётливо видны и сразу бросались в глаза. Такие рубцы никакое трико не закроет. Инга рассматривала свои ноги и понимала, что это конец. Умерли в один момент все надежды на радужное будущее, ничего ей не оставив взамен. Разве, что с Толиком сходить в казино. Это, пожалуй, единственное, что ей осталось…
Инга терпеливо ждала возвращения доктора. С мамой было бы проще, но мама где-то очень далеко и не может вернуться домой. Там у них война… Инге надо самой выдержать испытание. Но ждать было так утомительно, как же не любила Инга ждать! А где-то там, на самом донышке души копошилась и теплилась тень маленькой надежды на лучшие времена. Сдаваться без боя не входило в правила жизни Инги. Она ещё будет танцевать…
– Ну, что, кости срослись. Костные мозоли обнадёживают. Но смотри, не переусердствуй, не нагружайся сразу, чтобы не испортить мою работу, – сказал радостно доктор, энергично вбежав в кабинет. Инга так долго его ждала, а пришёл он так неожиданно!
– Постараюсь… – протянула слова, и кисло улыбнулась. – Это уродство можно как-то убрать? – ткнула пальчиком в рубцы на ногах.
– Рубцы? У тебя сейчас реабилитационный период и вопрос о косметике не стоит. Надо научиться ходить, а потом красоту будешь наводить. С этим придёшь через год.
– Скажите, доктор, я буду танцевать?… – шёпотом спросила Инга.
Валерий Сергеевич сел на стул рядом с девушкой, взял её тонкую изящную кисть в свои тёплые ладони, заглянул в глаза и печально улыбнулся.
– Инга, сейчас – период реабилитации. Я не знаю, как долго он продлится. Потерпи, подожди, там видно будет…
– Опять терпеть! – вздохнула расстроенная девушка. Тот маленький комочек надежды постепенно замерзал в глубине души. И вдруг Инга горько заплакала, понимая всю тщетность своих мечтаний.
– Инга, милая девочка, скажи спасибо, что всё прошло так гладко… – пытался успокоить расстроенную девушку доктор.
– А что могло быть хуже?! – рыдая, спросила Инга.
– Знаешь, я не хочу говорить о плохом. Ходить ты будешь, даже бегать сможешь, а вот, балетом заниматься, это – вряд ли… Сейчас тебе следует научиться ходить. Я напьюсь, как последний сапожник, когда ты ко мне без костылей придёшь.
– Запросто! Недельку потренируюсь, и приду к вам без этих противных палок.
– Когда отложим в сторону костыли, придётся ещё какое-то время походить с тросточкой, и не бегать, сломя голову, а потихоньку передвигаться. Ты меня поняла?
– Как старушка?! – расстроено выкрикнула Инга.
