матерью, как же они их любят. Да так сильно, что готовы принять в свой дом незнакомца и признать братом, даже если он будет не близок им…
Мальчики думали, что все будут счастливы. Но когда в своём восторге взглянули людям в лица, то увидели лишь глаза. И карие, и зелёные, и серые, и голубые, и чёрные, и даже разноцветные. Все они были разные и были устремлены на братьев. Но как ни пытались ребята, так и не нашли доброго взгляда.
Учителя смотрели осуждающе, одноклассники – насмешливо, взрослые – зло, старожилы – безразлично, Старейшина – понимающе, но сурово, родители… растерянно.
Андре и Стэну стало очень тревожно и зябко, они отвернулись ото всех…
* * *
Не надо говорить, что было после. Все воспринимали их как пришельцев. В школе смеялись, взрослые читали нотации и призывали родителей примерно наказать, а одна из долгожительниц предложила даже прилюдно выпороть братьев, «чтобы неповадно было»… Её никто не послушал. Но с той поры отношение к ним резко ухудшилось.
Родители тоже пострадали. Морально они очень устали. Нет, их не признали изгоями, и семья Девайвов жила, как и прежде, но тот холодок недоверия и лёгкие толчки, что получали отец с матерью каждый раз, как только выходили из дома, удручали сильнее, чем разговор лицом к лицу. Так продолжалось несколько месяцев.
Старейшина, что прекрасно понимал детское стремление сделать своим родителям приятное, никого не обвинял и даже был рад. Да, его речь была испорчена, но тогда, на празднике Осени, он и не думал об этом. Глядя в землю, старик сочувствовал братьям, прекрасно понимая, что жизнь у них теперь резко изменится… Напрасно он заявлял в своей речи, что всё хорошо и даже мысли плохой не стоит бросать в сторону ребят, поскольку они оказали ему услугу и избавили от бремени «знаменосца».
Это не подействовало.
Опытный правитель знал народ, которым пытался руководить и направлять, очень хорошо. И знал, что просто так они не успокоятся. Несмотря на всю сплочённость, стремление к единению, дружбу, у выживших была одна-единственная червоточина, которую он никак не мог вывести, как ни старался. Его народ не понимал необычного, резкого контраста с другими, мятежного и странного. Братья, на их взгляд, были чудные, они не вписывались в правила общества, их вечно тянуло показать свою особенность…
Генри и Герда были хорошие, прошли через весь ужас пещер и считались в городе одними из самых уважаемых, но… вот если бы они смогли усмирить своих сыновей, внушить… вбить в голову, как нужно правильно жить, тогда бы общество повернулось и обласкало всю их семью. Они бы стали героями!
Но родители этих двух чертей не желали идти на поводу у «сочувствующих», а раз есть непослушные и они не желают исправляться, «что тут мы можем сделать»… Всё очень печально, но «такие нам не нужны»…
Так считало их общество. Старейшина думал иначе. Но он был всего лишь Старейшина. Мудрый, правильный, со своей головой на плечах. Не более чем музейный раритет, что вроде руководит, но ничего не решает.
Тут решала толпа.
* * *
С той поры минуло немало событий. Семья Девайвов переехала далеко на юг и поселилась в заброшенной деревушке, что была на границе их Нового Мира. Таких селений по всему Плато было много, и, как говорили двойняшки в своём докладе, все они были нетронуты, но именно южная обитель для семьи Генри была важнее других. И на это были причины.
Случилось так, что недолго они протянули в городе. И если Герду общественное мнение беспокоило, но не более других дел, то Генри мучился и переживал больше обычного. Его сильно задевало неприятие обществом того факта, что они с супругой оказались смелы не по «расписанию», что проигнорировали мнение Старейшины и рассказали всё детям, а те не смогли промолчать.
Боже всемогущий, да все растрепали тайну, как только узнали!.. На каждом углу только об этом и говорили. Но если шёпотом было можно, то вслух и прилюдно уже наказуемо. Смелость в выжившем обществе считалась сродни предательству, и таких не прощали…
Генри было очень тяжело. Поначалу всё воспринималось как шутка, напоминания о конфузе лишь забавляли и разряжали серые будни, но позже мужчина почувствовал, что смеётся над самим собой в качестве не минутной хохмы, а слишком затянувшейся издёвки. Коллеги, соседи, друзья и знакомые целенаправленно и зло принижали его… Это было хуже, чем шептание за спиной. Без стеснения и сожаления всё говорилось в лицо, а он лишь мог добродушно улыбаться…
Не передать, как Генри было обидно. Из уважаемого члена общества, сооснователя Нового Мира и почти одного из старейшин он превратился в клоуна, над которым не грех и посмеяться, спародировать походку, манеру говорить, гневаться, да и просто банально жалеть… Да и снёс бы он всё, не растаял, только вдогонку ему начали говорить о жене и детях.
Вот это было выше его сил. И, потерпев ещё месяц, очень надеясь, что волна утихнет, Генри сходил к Старейшине и договорился о переезде. Тот его внимательно выслушал, посочувствовал и печально согласился, что больше жить так нельзя…
Но они не просто уехали подальше ото всех. Им предстояла большая работа. Ровно через два года до того самого посёлка должна дотянуться стрела железной дороги, и в обязанности Герды и Генри входило строительство станции для приёма первого поезда, В будущем она должна была дать начало прокладыванию железнодорожных путей по всему Новому Миру. Но эти далеко идущие планы воплощались пока только в мечтах. Надо было дождаться появления блестящей нити дороги из вечных туманов и тёмных паров. А это долгая история…
* * *
Переезжала семья непросто. Вещей за десять лет жизни накопилось предостаточно. Машин и самолётов к тому моменту уже не существовало, и единственным транспортом, что оставили в наследие создатели Мира, было множество различных велосипедов. Прогулочные и грузовые, двойные, тройные и детские, широкие и узкие, скоростные и повышенной проходимости… Самое интересное, что использовали их мало, больше предпочитая передвигаться пешком.
Но вот для таких случаев, как переезд, двухколёсный помощник точно не помеха. Семье выделили два детских и два грузовых велосипеда. И в три этапа, по два с половиной дня в пути в одну сторону, бесстрашные Девайвы смогли преодолеть и это испытание. И превозмогли его с высоко поднятой головой!
Как правило, мальчишки неслись на своих железных конях, не разбирая дороги, в то время как взрослые толкали педали не спеша, прекрасно понимая, какой груз у них за плечами, и чётко сознавая, что если устанут слишком рано, то точно будут бесполезны весь оставшийся день, а сыновья, эти безудержные балагуры, разочарованы…
* * *
Посёлок,
