бы настроение у парней ни было, выбраться в дебри окружающего мира, где есть только они и больше никого, было бесценно. Так они изучили каждый метр, каждый заброшенный колодец, каждую ветку и листик. Излазили все дома, построили убежище в роще, проплыли вдоль и поперёк ближайший участок реки, могли на спор с завязанными глазами перейти мель и ни разу не оступиться и не попасть в глубокие вязкие ямы, что встречались то там, то здесь… Любили забраться на дальний высокий берег после долгого плавания, замёрзшие и мокрые, греться на солнце, обхватив друг друга руками, и просто смотреть вдаль, где берег срывался в пропасть и где солнечные лучи пытались прорвать бесконечный туман, что скрывал где-то очень далеко ещё одно Плато и их брата…* * *
Тогда же они впервые увидели Чудо. Невиданное и красочное явление предстало их глазам, и ребята сперва не поверили, испугались и отшатнулись. Стэн вскрикнул и прижался к брату, махнув лишь рукой в сторону. Андре посмотрел и лишился речи, вздрогнул, и по его телу пробежали мурашки. Но не робкого десятка были эти мальчики, чтобы так быстро сдаться и в трепете убежать. Они удивились, их одолел страх, но так, чтобы отойти стороной и, не оглядываясь, спрятаться за поворотом, – это не в их характере. Лицом к опасности, плечом к плечу!..
– Это чудо, – почти утвердительно сказал Стэн.
– Почему чудо? Всего лишь радуга.
– Откуда ты знаешь? Ведь мы никогда не видели.
– Да… Но по описанию очень похожа. Семь цветов, строгое разделение линий, дуга, уходящая вдаль. Если бы не было столько дыма и тумана, мы могли бы увидеть, где она заканчивается.
– А вдруг она упирается в то место, где живут другие люди, вдруг её видит наш брат?
– Это вряд ли, – мотнул головой Андре, слегка сморщившись. – Скорее опускается в пропасть на самое дно, где ничего не видно, и светит всем тем, кто там остался.
– А их там много?
– Шутишь? Целый мир.
– А кто же тогда мы?
– Всего лишь везунчики. Так папа однажды сказал.
– И ты ему веришь?
– А чему тут не верить? Так оно и есть… А хочешь посмотреть на неудачников?
Младший брат недоумённо посмотрел на старшего.
– А что, можно?!
– Конечно, можно. Спустимся прямо сейчас по радуге и увидим такое…
Стэн в недоумении открыл было рот, но потом понял, что над ним потешаются, и проворчал:
– Врёшь ты всё. Никого там на дне нет. И спуститься по ней нельзя. Это обман.
– А давай проверим! Вот прямо сейчас потрогаем твою радугу. Вдруг на ней прокатиться можно?
– Не-а. Нам папа запретил. Помнишь? Строго-настрого.
– А мы ему ничего не скажем. Это будет нашей тайной. Помнишь, как в городе с ушедшим стариком?.. Мы же никому не сказали, куда он отправился.
– Там другое. Дедушка нас сам попросил, а тут мы просто балуемся.
– Да, но на сей раз я тебя прошу никому не говорить и сам обещаю тебе, что никому не скажу.
Стэн немного помолчал, взглянул вниз.
– Страшно мне.
– Ну а мне – нет. Нас же двое. Поможем в случае чего. Ты же выручишь меня, если случится беда?
Брат кивнул.
– Ну а я спасу тебя. И не попрошу за это десерт.
– Давно его у нас не было.
– Мама просто не может каждый день…
– Я знаю.
– Ну, чего стоишь, пошли.
Спуск по склону действительно был тяжёлый. Само Плато продолговатой овальной формы было спроектировано таким образом, что по самому краю, замыкая собой круг, протекала искусственная река, за которой всегда возвышался высокий берег с ветвистыми деревьями по всему периметру. Их щедрые корни так глубоко уходили под землю, что надёжно схватывали возвышенность и предохраняли границу Плато от разрушения. На самом краю не было ни заборов, ни каких-либо заслонов от несчастных случаев и смельчаков, но создатели никак не предполагали, что найдутся настолько сумасшедшие, что после спасения от всеобщей гибели будут искать смерти даже здесь, в раю, созданном руками человека. Но даже в раю есть дети…
Их отец вместе со Старейшиной однажды спускался вниз, чтобы посмотреть и изучить, как там всё устроено. Тогда они решили, что это очень низкое место и оно не подходит для их планов с дорогой. Мальчиков он тогда взял с собой. И, понимая, с каким восторгом ребята наблюдают, как можно легко спуститься и подвергнуть себя опасности, отец под угрозой жестокого наказания приказал им держаться отсюда подальше… Дети серьёзно кивнули и стали посещать это место как можно чаще. Более того, оно стало их любимым…
Но вот на само основание, или, как его все называли, Короб, они пока не ступали. Андре помнил, что отец, когда спускался вниз, делал всё осторожно, но ловко, и получалось это у него быстро. Братья же еле ползли, хватались за каждую травинку и каждый раз выискивали удобную кочку, чтобы ступить на неё. Шутка ли, крутой склон, где растёт только трава, упирается сразу в рылообразный короб минерально-каменного днища, не больше двух метров шириной, ну а дальше – пропасть…
Мальчишки страшно перетрусили, хватались друг за друга, что в принципе делать опасно, и когда оказались внизу, долго переводили дыхание и бормотали что-то нелестное. Им захотелось обратно, подальше отсюда, домой и в тёплую постель, где всё гораздо более очевидно и устойчивей, чем здесь.
Они взялись за руки и ползком добрались до края, заглянув вниз…
Ничего не было видно. Только терпеливый гул ветра, туман, что вечно бродит меж горных вершин, да струи тёмного пара, что до сих пор добираются из самых глубин. Не было впечатления бездонной пропасти, но в то же время не хотелось опробовать, насколько там глубоко. Было страшно, тоскливо, хотелось плакать. Ребятам на один миг показалось, что внизу воет не ветер, а несчастные, что не погибли, а живут среди руин где-то глубоко внизу и рыдают о своей участи, взывая к богам о помощи и защите. Только не слышат боги, поскольку думают, что это всего лишь ветер и что помогать давно уже некому…
Андре представил себе людей: израненных, тощих, с проломленными головами и дырами в телах, в рваной почерневшей одежде, с тусклым взглядом и бесконечным истошным воплем, что возносится к самому небу и вязнет в молочной пелене.
Дрожь пробрала его.
– Всё ещё хочешь спуститься вниз? – шёпотом спросил Стэн.
– Ни за что, – стараясь сохранять спокойствие, признался Андре.
Они отползли к склону и больше от него ни на шаг не отходили. Так они дошли до радуги, что начала тускнеть, и вдали её пёстрая палитра уже размыта. Но здесь, у самого края, это удивительное явление природы в силе своих красок было настолько ярким, реальным и осязаемым, что хотелось во что бы то ни стало дотронуться, всего лишь протянуть руку и надорвать кусок этого чуда,
