— и это время уже должно было вскоре наступить, — когда Гитлер им поддастся, станет слушать их подсказки и тогда повернется против него.
Гейдрих сказал, что рассматривает возможность предпринять попытку ввести меня в окружение Гитлера, но я сумел отговорить его от этого. Однако прежде, чем я улетел в Берлин, он снова поднял этот вопрос. Было особенно важно, чтобы у него был свой человек, который заботился бы о его интересах «там, наверху». Он также считал, что для меня будет полезно, если я какое-то время буду отчитываться напрямую генератору идей. Наконец, мы достигли компромисса: я должен был остаться в Берлине еще на месяц, а он тем временем устроит для меня шестинедельную командировку в штаб Гитлера. Однако этому не суждено было исполниться. Вскоре после этого мне пришлось уехать в Гаагу, чтобы обсудить с техническими специалистами вопросы, связанные с ультракоротковолновыми радиопередачами.
Именно когда я находился там в июне 1942 г., мне по телетайпу пришло сообщение о том, что было совершено покушение на Гейдриха и он серьезно ранен. Я получил указание немедленно возвращаться в Берлин.
Я раздумывал, кто стоял за этим покушением, и вспомнил о недавних трудностях Гейдриха с Гиммлером и Борманом. Я вполне мог представить себе, что люди, знакомые с методами Гейдриха, боялись его, и они оба знали, что он не отступит ни перед чем там, где были задействованы его собственные безжалостные планы. Его успехи в протекторате, вероятно, вызывали сильное раздражение у Гиммлера и Бормана, и напряженность между ними троими, очевидно, достигла критической точки, иначе Гейдрих не упоминал бы об этом всякий раз в наших разговорах. У Гитлера и Гиммлера была такая практика управления своими коллегами и сторонниками — практика стравливания их друг с другом. Но с таким человеком, как Гейдрих, это не прошло бы. Кроме того, как глава Управления имперской безопасности и действующий протектор рейха он стал для них слишком могущественным.
Я вдруг вспомнил инцидент, о котором упоминал мне Гейдрих. Во время его последней встречи с Гитлером он должен был докладывать о некоторых экономических проблемах в протекторате. Он уже довольно долго ждал у бункера Гитлера, когда тот внезапно вышел из него в сопровождении Бормана. Гейдрих приветствовал его, как предписано, и ожидал, что Гитлер попросит у него отчет. Гитлер пристально смотрел на него какое-то время, а затем на его лице появилось неприязненное выражение. Уверенным и легким жестом Борман взял фюрера под руку и увел его назад в бункер. Гейдрих ждал, но Гитлер не возвращался. На следующий день Борман сказал ему, что фюреру уже не интересен его отчет. И хотя Борман сказал это самым дружеским тоном, Гейдрих почувствовал его непримиримую ненависть. Враждебное отношение Гитлера в этом случае было очевидным и, вероятно, основанным на намеках и клевете, распространяемых Борманом и Гиммлером.
Интересно, что во время моих последних разговоров с Гейдрихом он хоть и был уверен в своих силах, но было видно, что он боится. Несомненно, он был полон дурных предчувствий, и его сильное желание внедрить меня в окружение Гитлера было, безусловно, продиктовано именно этим.
Покушение на его жизнь, конечно же, повлияло на работу центрального управления в Берлине. Вместо гула бурной деятельности в нем царила тишина недоверия, почти страха. Как такое могло случиться?
Гиммлер приказал мне немедленно лететь в Прагу, где на месте происшедшего уже находились руководители AMT IV и V Мюллер и Небе. Я договорился о разговоре с Мюллером, который пообещал мне коротко изложить суть происшедшего. Гейдрих без сознания лежал в больнице, где лучшие врачи пытались спасти ему жизнь. Осколки бомбы разорвали его тело, в котором образовались множественные очаги инфекции. Частицы материала его формы попали в раны и усилили опасность для его поврежденной селезенки. На седьмой день началось общее заражение крови, которое быстро привело его к смерти. В конце он находился под наблюдением личного врача Гиммлера профессора Гебхардта, методы лечения которого вызвали серьезную критику у других специалистов. Существовало мнение, что следовало бы сделать операцию по удалению поврежденной селезенки, чтобы избавиться от основного источника инфекции.
Позже я получил от Мюллера отчет о том, как произошло покушение. Гейдрих возвращался из своего загородного поместья недалеко от Праги в Градецкий дворец и сидел рядом с водителем (который не был его обычным шофером) в своем большом «мерседесе». На окраине города был крутой поворот, на котором машина должна была притормозить. На обочине дороги на некотором расстоянии друг от друга стояли трое мужчин — первый ярдов за двадцать до поворота, второй на самом повороте и третий ярдов за двадцать за ним. Когда водитель притормозил, первый человек прыгнул на дорогу, бешено стреляя из револьвера. Машина почти что остановилась, и в этот момент второй человек подкатил к машине круглую бомбу, которая взорвалась прямо под ней. И хотя Гейдрих был серьезно ранен, он крикнул водителю: «Жми на газ!», а затем выбрался из машины и сделал несколько выстрелов в этих троих, которые пытались скрыться на велосипедах, и ранил одного из них в ногу. И потом он упал без сознания. Водитель истекал кровью, а машина, несмотря на крепкую броню, была почти уничтожена.
Если бы за рулем был старый и опытный шофер Гейдриха, он, безусловно, не позволил бы себя провести убийце, который выпрыгнул на дорогу. Естественной реакцией смышленого водителя было бы вжать в пол педаль газа, чтобы машина рванулась вперед, и тогда эффект от взрыва не был бы таким разрушительным.
После долгого изучения специалисты Института криминальных технологий обнаружили, что бомба была хитроумной и пока неизвестной конструкции. Ее взрывной механизм можно было отрегулировать в зависимости от расстояния, на которое она должна откатиться — в данном случае на восемь ярдов, — и она, вероятно, срабатывала с необычайной точностью. Сама взрывчатка, как утверждалось, была английского происхождения, но это не указывало на тех, кто стоял за этим терактом, так как наши службы использовали почти исключительно определенный тип захваченных у англичан взрывчатых веществ, которому можно было придать любую форму и которое обладало очень большой мощностью.
Расследование велось с привлечением всех ресурсов современной детективной науки. По официальной версии, убийцами были чешские бойцы движения Сопротивления. Были рассмотрены все возможные улики, много подозреваемых было арестовано, и на все известные тайные убежища были произведены облавы. Фактически полицейские действия были направлены против всего чешского движения Сопротивления. Донесения читались, как сценарий захватывающего фильма. Наконец были разработаны четыре возможные теории, но ни одна не привела к решению. Убийцы так и не были схвачены, даже
