— Ты никогда не относился к смерти отца всерьез, — бросил Дилюк ему в спину.
Это было уже слишком.
Обожженный несправедливостью, Кэйа стремительно повернулся к Дилюку и, сделав шаг вперед, поравнялся с ним. Вокруг бушевали демоны, но солдаты армии успешно теснили их подальше от дворца.
Смешно.
Они могли бы потратить эту недолгую возможность, чтобы перевести дух, но вместо этого должны были опять выяснять отношения.
Кэйа хотел закричать. Может быть, толкнуть Дилюка или даже приставить к его груди острие клинка. Но все, что он смог сделать — это тяжело вздохнуть, чувствуя, как к сердцу подбирается лед.
— Хватит, — устало сказал он. — Оставь меня в покое.
— Не раньше, чем ты начнешь думать о последствиях своих решений, — скрестил руки на груди Дилюк.
Он хотел было сказать что-то еще, но тут заметил, что оледенение Кэйи усилилось. Нахмурившись, он протянул руку, и прежде, чем Кэйа успел отшатнуться, ухватил его за запястье. Отогнул рукав рубашки. Стиснул зубы, и Кэйа ощутил, как запястье отзывается болью — в порыве гнева Дилюк сжал руку слишком сильно.
— Кэйа, я не могу смотреть, как ты убиваешь себя. Скажи, что происходит?
«Скажи мне, наконец, правду!»
Кэйа вырвался из его хватки и шагнул назад.
— Это не твое дело.
— Я просто хочу знать правду.
— Да в Бездне я видел твою правду! — закричал в ответ Кэйа. — В последний раз, когда я сказал тебе правду, ты чуть не убил меня! Думаешь, я смогу забыть это? Я рассказал тебе все, как есть, без утайки, а ты обратил против меня свой клинок, свое гребаное пламя…
Дилюк отвел взгляд. Он открыл рот, но тут же его закрыл. Никакие слова не могли растопить лед, сковавший сердце Кэйи.
— Нет. Я не хочу говорить тебе правду. И если ты не можешь смотреть, как я убиваю себя, что ж… Отвернись и не смотри.
Дилюк вздрогнул. В его глазах зажглась знакомая Кэйе искра, и он уже приготовился поднимать меч против собственного брата, когда пространство между ними вдруг разорвала белая вспышка. От неожиданности Дилюк и Кэйа отпрянули, оказавшись по разные стороны от зыбкого силуэта, в котором угадывались знакомые черты.
Всего лишь наваждение, призрак минувших дней, но такой правдоподобный, такой плотный… Казалось, сделай шаг, и ты сможешь прикоснуться к нему, вновь ощутить давно ушедшее тепло.
Перед ними стоял Крепус. Их отец.
Кэйа невольно выронил клинок. Дилюк стоял по другую сторону белесого свечения, и на его лице был написан глубокий шок.
— Мальчики, — сказал Крепус.
Голос его звучал глухо, словно доносился из-за закрытой крышки гроба, но Кэйа все равно узнал в нем знакомые ноты. По лицу против воли побежали слезы. Кэйа даже не помнил, когда слышал этот голос в последний раз. В день смерти Крепуса он вместе с другими рыцарями Ордо Фавониус уехал вперед, дав повзрослевшему Дилюку пообщаться с отцом наедине. А потом…
Потом было уже слишком поздно.
Дилюк обратился в статую. Он не мог даже шевельнуться — так и стоял, словно истукан, не сводя с зыбкой фигуры отца глаз.
— Это… Это из-за разрыва артерий земли, — догадался Кэйа.
Крепус взглянул на него с одобрением, словно Кэйа, как в детстве, только что решил каверзную задачку.
— Я лишь порождение вашей памяти, — согласился он. — Воспоминание, которое обрело форму из-за сильного всплеска энергии.
Кэйа и Дилюк не смели смотреть друг на друга. Оба понимали, что фигура отца — лишь иллюзия. Оба понимали, что она вот-вот исчезнет, но не могли смириться с тем, что он снова так легко уйдет из их жизни.
И все, что им останется — это снова ранить друг друга, как огонь и лед.
Меж бровей Крепуса легла хмурая складка.
— Ну-ка, напомните, как в семье Рагнвиндр принято решать конфликты? Вы ведь оба уже не дети. Так почему лезете в драку, как дворовые мальчишки?
Кэйа провел пальцами по обледеневшему запястью. Оно все еще ныло после хватки Дилюка, и Дилюк, заметив этот жест, низко опустил голову.
— Взгляните на себя, — продолжил Крепус. — Взрослые, серьезные мужчины. Так соответствуйте. Поговорите друг с другом, честно и открыто, как и положено мужчинам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С этими словами Крепус исчез — только легкая дымка осталась висеть в том месте, где он только что стоял.
Кэйа наклонился. Подобрал клинок. В горле стоял тугой комок — он словно опять лишился отца. Поговорить с ним в последний раз, услышать его голос, заглянуть в его глаза — всю свою растоптанную юность Кэйа мечтал об этом.
А потом он перестал мечтать. Он обратился в лед, надеясь, что это защитит от снедающей сердце боли, и в конце концов лед почти поглотил его целиком.
В Мондштадте он чувствовал себя в безопасности. Да, между ним и Дилюком пролегла непреодолимая бездна, но рядом хотя бы были дорогие сердцу люди. Отличная собутыльница Розария. Занимательная, хитрая Лиза. Увлеченная своим делом и любовью к Мондштадту Джинн. Рыцари Ордо Фавониус. И, конечно, Кли — его маленькая сияющая звездочка.
А потом он бросил все, приехал в Инадзуму, и здесь не было ничего, кроме демонической ярости и пламени, которым раз за разом обжигал его Дилюк.
Кэйа устало потер переносицу. Он должен сделать это. Ради отца.
— Я приехал в Инадзуму из-за тебя, — сказал он наконец. — Упросил Джинн отпустить меня, потому что… Потому что ты сорвался по малейшей ее просьбе, как полоумный, даже ничего толком не обдумав. Это было глупо. Я бы, конечно, не смел помешать твоему позору…
Кэйа одернул себя. Нельзя. Он не имеет права сейчас натягивать на лицо эту порядком надоевшую маску.
— Я не хотел потерять тебя, Дилюк.
Дилюк слушал молча, скрестив руки на груди, точно пытаясь отгородиться от всего мира, от необходимости слушать откровения Кэйи. Он даже не смотрел в его сторону, и в этот момент Кэйа ощущал себя самым чужим для него человеком.
— Я надеялся, что общее приключение поможет нам снова стать братьями. Хотя бы немного. Но я ошибался.
Взгляд Дилюка впервые обратился к Кэйе. Что таилось в этих пламенных глазах, сказать было сложно.
Кэйа вздохнул. Бездумно постукивая по плитам острием клинка, он поведал Дилюку все: о том, как впервые подвергся демоническому влиянию, как начал обращаться в лед и как демон почти взял над ним верх. Он не смотрел на Дилюка. Он боялся его реакции и не хотел даже думать о том, что случится, если Дилюк опять его оттолкнет.
Когда он закончил, Дилюк продолжал хранить молчание.
«Да скажи ты хоть слово! Хоть идиотом меня назови, не молчи!» — хотелось крикнуть ему Кэйе.
А потом он поднял взгляд и обнаружил, что в глазах Дилюка стоят слезы.
Пребывая в полной растерянности, он сделал робкий шаг навстречу, но в этот момент между ними пронеслась могучая демоническая рука. Они отпрыгнули в разные стороны, чудом избежав удара, и Кэйа, ругнувшись, бросился в атаку.
Недолгая передышка закончилась. Следуя приказам Горо, армия действовала слаженно, и все же сил воинов Инадзумы не хватало, чтобы дать отпор такому количеству опасных тварей. Кэйа метался между монстрами, поражая их ледяными вспышками, и в этом хаосе на время потерял Дилюка из виду. Лишь короткие, но тщательно выверенные всполохи пламени свидетельствовали о том, что Дилюк до сих пор жив.
«Ты никогда не относился к смерти отца всерьез».
Кэйа пропустил ярость через сердце и почувствовал, как открывается второе дыхание. Прорвавшись через тесные ряды демонов, он наконец увидел Дилюка — зажав рану на плече, тот из последних сил отбивался от врага и отступал назад, прямо в смертоносные объятия фиолетовых когтей.
Мысли даже не успевали вспыхнуть. Кэйа метнулся вперед, выскочил перед Дилюком, отводя от него удар, повернулся, бросившись ледяной иглой в противника позади, набросил щит, ледяным хлыстом сокрушил группу демонов. Меч сломался. Кэйа увернулся от обломков, выставил вперед обе руки, вспышкой оттолкнул противника, но ненадолго — демоны наступали со всех сторон, заключали их в смертоносное черное кольцо, и к Кэйе пришло осознание, что из этого жуткого плена им уже не вырваться.
