сам Митху. Как он в одиночку справился с белоглазыми…
– Чик-чирик, иди сюда!
Митху снова махнул рукой, и я, перешагнув порог, подошел к нему и встал в нескольких шагах. Он улыбнулся и кивнул – похоже, своим мыслям.
В нашем мире много маленьких страхов. Часть из них относится к явным и непосредственным угрозам. Другие страхи проистекают из той боли, что мы испытали в прошлом и которая вполне может вернуться в будущем. Мы не догадываемся – когда и как именно, но подобные пугающие мысли нас посещают. И, наконец, последний вид страха рождает ожидание. Мы испытываем тревогу, не зная, что нас ждет впереди, но чувствуем: что-то обязательно случится. Воспрепятствовать этой опасности нельзя, и она точно нас настигнет.
Представь, каково оно, когда все страхи разом обрушиваются на маленького сироту.
Именно в таком положении я и очутился. Что скажет Митху? Ложные это страхи или вполне обоснованные?
Он поднял со столика колбочку из обожженной глины, прикрепленную к короткой трубке, вставил конец трубки между губ и втянул в себя воздух. Изо рта и носа вырвался дымок, в комнате запахло тлеющим углем и корицей. Откашлявшись, Митху откинулся на подушки, и его веки затрепетали.
– М-м-м… Как тебе мой дом, маленькая птичка?
Проведя долгие годы в театре, я усвоил, что первое впечатление часто обманчиво. Эта теория была верна тогда и не раз подтверждалась на протяжении всей моей жизни. Дом Митху в нее вполне укладывался. Разумеется, откровенничать я не стал.
– Мне нравится. – Короткий простой ответ вряд ли мог навлечь на меня неприятности.
– И все? – удивился Митху, выпустив еще один клуб дыма и сухо кашлянув. – В моем доме живет множество потерявшихся маленьких птичек – вроде тебя. Так, воробьи? – оглянулся он на ребят.
Те дружно зачирикали.
– Видишь? – хмыкнул он. – Они одеты, сыты, у каждого есть своя комната – в таких вещах нуждается каждая птичка. Хочешь иметь то же самое? Мне кажется – хочешь.
Митху сунул было трубочку в рот, но передумал и, вытащив ее, вопросительно ткнул в мою сторону глиняной колбой.
Конечно, он угадал. Безопасный уголок стал бы для меня подлинным благословением. Не только потому, что там я получу пропитание. Мне требовалось укрыться от всевидящего взора Коли. Во всяком случае – до тех пор, пока не придумаю, как ему отомстить.
– Да, было бы здорово. Мне и вправду нужен дом.
С последним словом моя грудь наполнилась болью. Я на миг оцепенел и, утратив связь с происходящим, взглянул на комнату откуда-то из-под потолка. Ощущения были такие, словно ткань разума свернулась в грани восприятия, только сосредоточиться не получилось.
Митху хлопнул в ладоши, и я тут же вынырнул из забытья.
– Не надо вилять, птичка. – Он постучал трубкой по открытой ладони. – Говори прямо: нужна тебе новая семья? Работа, цель в жизни? Хочешь заниматься тем же, чем и мы?
Наступил удобный момент все выяснить.
– А что именно делаете вы и ваши маленькие… хм… воробушки?
В комнате зазвучал легкий смех, но Митху поднял руку, заставив ребят замолчать.
– Мои маленькие воробушки избавляют людей Кешума от обременяющего их имущества. Ну и приезжих тоже: торговцев, странников и прочих богатых дурней. У сапожника мы возьмем обувь, у торговца – фрукты и овощи, тушеное мясо – все, что плохо лежит. Кто-то у нас бегает, кто-то поет, и никто не спускает глаз с разных блестящих вещиц.
– Так вы воры…
Получилось резко, однако Митху даже ухом не повел.
– Мы – живые люди. Работаем где можем и когда можем, едим что придется. Зато ночью спим в собственных кроватях. Берем от мира то немногое, что он не желает нам предлагать добровольно. Кстати, по-моему, тебе он не предлагает почти ничего?
Я не видел смысла отвечать – все было очевидно. Митху понимал, в каком положении я очутился. Слова тут ничего не добавят и не убавят.
Повелитель воробьев расценил мое молчание как знак согласия и сделал очередную затяжку.
– Итак… – выдохнул он вместе с тонкой струйкой дыма, – спрашиваю еще раз: готов ли ты присоединиться к моей маленькой воробьиной семье?
Мне вспомнилось слова, произнесенные Митху в переулке.
– Коли лишил меня всего на свете. Семьи, дома. Моей… – Я запнулся, не желая рассказывать о своих мечтах и занятиях с Маграбом. Мои руки непроизвольно сжались в кулаки, и зажегшееся в груди пламя испепелило страх, который нагоняла стоящая рядом с Митху парочка. – Хочу, чтобы он за это заплатил. Хочу отнять у него все, что он у меня забрал, и даже больше. Я хочу его убить!
Наверное, боль прошлой ночи заставила бы взрослого человека навечно замереть в страхе и надежде на то, что все рано или поздно забудется. Но ничто не сравнится с пережившим несправедливость мальчишкой. Он разозлится, а испуг и ощущение безнадежности уступят в его сердце место бессмысленному гневу на того, кто у него все отнял. Сердце ребенка способно на прекрасные, но порой страшные порывы.
Митху выдержал мой яростный взгляд не моргнув глазом. В зале воцарилось безмолвие. Несколько воробьев, да и Аскар с Билу вопросительно уставились на своего повелителя. Тот не удостоил их взглядом, продолжая рассматривать меня. Выдохнув, заговорил:
– Мы оба желаем одного и того же, и наше желание сбудется. Останешься ли ты со мной до этого дня, маленький воробушек?
На гранях восприятия вспыхнула горящая свеча. Удержав ее, я позволил решимости и силе наполнить разум.
– Останусь.
Митху откинул голову назад, покачался и вдруг разразился чистым звонким смехом.
– Чик-чирик, моя птичка! Добро пожаловать в воробьиную семью! Учись петь, учись воровать! Работать начнешь завтра.
28
Щипачи и говоруны
Никаких особых церемоний по поводу моего вступления в разношерстную воровскую семью не было. Воробьи быстро разошлись, не дожидаясь уговоров, и Митху, положив руку мне на плечо, развернул меня к выходу:
– Пойдем покажу твою комнату в новом доме… э-э-э…
Я сообразил, что означает повисшая в воздухе пауза.
– Ари. Меня зовут Ари.
Митху молча двинулся вперед, на этаж с многочисленными дверями. Остановились мы у самой первой, прямо у лестницы.
– Здесь сможешь приклонить голову на ночь – во всяком случае иногда. Пока не решил, стоит ли делать из тебя утреннюю птицу. Как знать, вдруг ты лучше поешь и щиплешь по ночам. Посмотрим. А пока…
Он мягко втолкнул меня в комнату.
Мое новое жилище заливали разбитые на мелкие квадратики лучи солнца, проникавшие сквозь арочное окно под самым потолком. В такое окошко можно пролезть – было бы желание, потому его и
