Рейтинговые книги
Читем онлайн Мисс Равенел уходит к северянам - Джон Дефорест

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 86 87 88 89 90 91 92 93 94 ... 111

Разорвать ли письмо? Вручить письмо миссис Ларю и тем ее уничтожить? Послать Картеру? Дать прочитать Лили? Любое решение казалось ужасным. Да что так карает его судьба? Ведь он ни в чем не повинен.

Дома, сменив намокшее платье и сунув письмо в бумажник, он сел за обед, стараясь казаться веселым. Но Лили, приметив неладное, тут же спросила:

— Что стряслось с тобой, папа?

— Промок до костей, дорогая. И тащился по грязи. Ужасно устал. Думаю лечь пораньше.

Еще раза два или три в течение обеда Лили спросила отца, что с ним приключилось. Она вполне доверяла его объяснениям; просто она беспокоилась о его самочувствии, а кроме того, любила о чем-нибудь спрашивать. Но, удрученный своей мучительной тайной, доктор вдруг рассердился и сухо сказал, что совершенно здоров и хочет только покоя. Тут же, раскаявшись, он укорил себя мысленно за раздражительность. Его вновь охватила тоска, когда Лили, вспомнив о муже, сказала:

— Уж пора бы ему написать. Как ты думаешь, папа, скоро придет письмо?

— Очень скоро, моя дорогая, — ответил он сумрачно, размышляя о страшном письме, лежавшем в его кармане; он даже сжал руки, боясь невзначай поддаться невольному импульсу и вынуть письмо.

— Война здесь, на юге, идет, наверно, к концу? И сражений больше не будет. Как ты думаешь, папа?

— Сражение ему пригодилось бы.

— Пригодилось бы? Что ты, папа? Он уже получил звезду. Не надо больше сражений.

Папа молчал, он не мог объяснить своей дочери, что Картеру было бы лучше всего погибнуть в бою. Доктор, заметим, не знал, что у Картера с миссис Ларю все покончено.

— А вот и наш маленький генерал, — объявила торжественно Лили, когда нянька внесла Рэвви, провести, как обычно, с мамой и с дедом послеобеденный час. — Ну скажи, разве он не прелестен? — вопросила она уже в тысячный раз, принимая ребенка от няньки и сажая на руки к деду. Гукающий, неугомонный, льнущий к нему младенец, хватавший деда за галстук, очки, часовую цепочку, милый, беспомощный и незлобивый, подарил Равенелу, впервые за эти ужасные три часа, минуту забвения, почти безмятежного счастья. Как они нас утешают, невинные, ищущие у нас покровительства, милые дети в момент, когда сами мы ищем у них спасения от измен и жестокости неверных нам взрослых людей! А другие несчастные, у кого нет детей, порой обращаются за утешением к собакам и кошкам, зная, что те хоть слабы и немы, но зато хранят верность хозяину. И сейчас, обнимая младенца, Равенел мучительно думал, как поступить им с его отцом, и, возвращая ребенка матери, молвил гораздо серьезнее, чем того требовал случай:

— Возьми его, дорогая. Вот в ком твое утешение.

— Папа, ты все-таки болен, — в беспокойстве сказала Лили. — Полежи на диване.

— Нет, я, пожалуй, пойду и лягу в постель, — возразил Равенел. — Уже восемь часов, и мне будет полезно поспать эту ночь подольше. Не провожай меня, Лили.

Поцеловав на прощанье ее и младенца, Равенел обратился в поспешное бегство, внезапно заслышав голос миссис Ларю; у невинного, как это часто случается, не было смелости поглядеть в глаза виноватому. Уходя, он успел с изумлением, почти с отвращением увидеть сквозь неплотно прикрытую дверь, как миссис Ларю, игриво склонившись к Лили, ласкала ребенка.

— Экое гнусное лицемерие! — пробормотал Равенел, негодуя даже на Рэвви, который встретил знакомую гостью заливистым смехом. Столь характерная для Равенела снисходительность к людям как бы временно испарилась; он считал сейчас миссис Ларю порочной насквозь и даже улыбку ее, обращенную к Рэвви, притворством. Если его спросить, он, наверно, сказал бы, что миссис Ларю ласкает ребенка с каким-то коварным умыслом.

Битых четыре часа Равенел промучился, не зная, как поступить, и в полночь еще не принял никакого решения. Полагаю, что большую часть луизианских отцов такое открытие касательно зятя не столь бы уж расстроило. Иной из подобных отцов попросту молвил бы зятю за добрым стаканом вина: «Знаешь, голубчик, уж ты последи, чтобы все было шито-крыто»; или еще отослал бы немедля письмо такой миссис Ларю и приписал бы в конце, что покорнейше просит оставить их дом в покое, «пребывая при том с совершенным почтением» и прочее. Но ведь эти отцы не любят так сильно своих дочерей, как он любит Лили! Да и дочери их не те! Изменить его дочери — это проступок ужасный, чудовищный, не подлежащий прощению; если такое прощать, оставлять без возмездия, будет нарушено моральное равновесие вселенной. И не лучше ли сразу ознакомить Лили с письмом и увезти ее прочь от недостойного мужа, подальше на Север, чтобы она никогда уже не увидела Картера. А вдруг ее это убьет?! Так ничего не решив, Равенел заснул поздно, одетым, не постлав даже на ночь постель; свет в его спальне горел, не потушенный с вечера, и в руке он сжимал письмо.

Под утро, вставая к Рэвви, Лили вспомнила об отце и, накинув капот, скользнула к нему в спальню, узнать, как он себя чувствует. Увидев, что он очень бледен и спит нераздетым, она сильно встревожилась. Еще не решив, как ей быть, оставить его в покое или будить немедля, она увидала письмо. Не в письме ли причина его тревоги? И о чем оно может быть? Его увольняют из госпиталя? В конце концов — не беда. Муж оставил ей в банке две тысячи долларов и, конечно, не скажет ни слова, если деньги уйдут на расходы по дому. Он так щедр, ее муж, и так любит ее. У Лили было в обычае читать все письма отца без его на то разрешения. Сейчас она тоже взяла письмо и быстро пробежала его. Доктор проснулся от страшного крика дочери; она лежала без чувств на полу, рядом валялось письмо.

Теперь ему было ясно, что надобно делать, — уехать отсюда немедленно, чтобы больше не видеть Картера.

ГЛАВА XXXII

Самый логичный выход

Когда Лили очнулась, она лежала на отцовской кровати. Склонившись над ней, Равенел щупал ей пульс, отирал влажный лоб платком, целовал ее и твердил: «Лили! Лили!» — хриплым от горя и ужаса шепотом. Он хорошо понимал, что в эту минуту ей лучше всего быть в беспамятстве; но придет ли она в себя, сможет ли жить после этого? Лили сперва лежала спокойно, силясь припомнить, что с ней приключилось, пытаясь не верить себе, но потом, застонав в новом приступе боли, уткнулась лицом в подушку. Прошло еще пять или десять минут в молчании, и только когда Равенел, в порыве отцовского горя, излил ей всю свою жалость и нежность, она обернулась к нему с отчаянным криком и, обняв его, зарыдала. Она стиснула зубы, словно от сильной физической боли; крики неслись из слегка приоткрытых губ; она не смотрела ему в лицо и лежала, закрыв глаза или глядя куда-то в сторону, мимо, в пространство. Видимо, даже в своем глубочайшем несчастье она стыдилась позора, который постиг ее как женщину и жену. Но вот приступ рыданий прошел, и Лили затихла в безмолвном отчаянии; только дрожали губы и трепетали пальцы. Равенел прошептал: «Мы уедем на Север и никогда не вернемся назад», — но она ничего не сказала. И продолжала упорно молчать, пока он не спросил ее, не принести ли к ней Рэвви. И тогда, словно небо ниспослало ей утешение, она со страстной горячностью крикнула: «Да!» Доктор оставил Лили с младенцем и с полчаса не входил к ней, зная, что лучшего лекарства сейчас для нее не найти.

Ему предстояло решить срочное дело: надо было устроить так, чтобы Лили больше не видела миссис Ларю. Он и сам не желал ее видеть, разве только в гробу. Потому, запечатав в конверт роковое письмо, он отослал ей его, приложив от себя записку, которая, надо признать, далась ему нелегко.

«Сударыня, ваше письмо, которое я прилагаю, попало к моей дочери. Она тяжело больна. Надеюсь, у вас хватит чуткости не видеться более с ней».

Когда служанка вернулась от миссис Ларю, доктор спросил ее:

— Джулия, ты отдала письмо миссис Ларю?

— Да, сэр, конечно.

— Лично ей в руки?

— Да, сэр, конечно. Миссис Ларю лежала в постели. Прямо ей отдала.

— Ну и как… что она… сказала? — спросил Равенел, запинаясь.

— Ничего. Просто чиркнула спичкой и тут же сожгла письмо.

Доктор был потрясен. Какая порочность, какая бесчувственность должны скрываться за этим холодным спокойствием. Но, если сказать всю правду, миссис Ларю отнюдь не была спокойна. Больше того, ни разу за всю свою жизнь она не была так расстроена.

— Ах, как грустно! — твердила она про себя. — Я принесла им несчастье, а ведь я не хотела этого. Почему этот олух не сжег мои письма? Я ведь сожгла его письма. Как грустно. Нужно что-то немедленно делать.

Она велела сложить чемоданы и, спешно позавтракав, отбыла в Карролтон. Там она сперва заперлась в гостиничном номере, а потом приискала себе пансион на окраине города. Она приказала слуге известить ее, когда Равенелы уедут из Нового Орлеана, и только тогда собиралась вернуться домой. Она понимала, какой это будет жестокостью — попасться сейчас на глаза бедной Лили, и твердо решила терпеть и сидеть в Карролтоне, как бы ни было ей разорительно жить на два дома. В порыве раскаяния и сожаления она готова даже была с убытком продать особняк или вовсе его запереть и уехать в какой-нибудь северный город, если доктор и Лили надумают вдруг остаться на Юге. «Это мой нравственный долг», — размышляла миссис Ларю, убеждаясь мало-помалу, что она, в общем, добрая женщина и готова идти на жертвы. А потом глубоко вздохнула и молвила: «Бедная Лили! Конечно, мне ее жаль. Впрочем, у них ребенок, и ради ребенка она помирится с мужем».

1 ... 86 87 88 89 90 91 92 93 94 ... 111
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Мисс Равенел уходит к северянам - Джон Дефорест бесплатно.
Похожие на Мисс Равенел уходит к северянам - Джон Дефорест книги

Оставить комментарий