- Прекрасно понимаю. Ты всё ещё ждёшь, что я поменяюсь по небрежному взмаху твоих пальцев?
Он резко отвернулся, поджимая губы, и заложил руки за спину. Камайя взяла со стола тяжёлое оплечье с гладкими синими камнями на многочисленных крупных серебряных чешуйках и подошла к Аслэгу.
- Позволь, досточтимый, - сказала она, стискивая зубы и улыбаясь. - Твой наряд не полон. Ещё ремень и оплечье.
Тяжёлая серебряная чешуя легла на блестящую ткань синего халата. Камайя застегнула крючок на спине и оправила массивное украшение, подняла тяжёлый ремень из толстой кожи и опоясала Аслэга. Он мрачно смотрел на неё, потом схватил и сжал её шею. Камайя прищурилась. Аслэг сжал пальцы сильнее, потом рыкнул и отдёрнул руку.
- Малк талдаз! - воскликнул он, хмурясь. - Прекрати это! Я не могу убить тебя!
- Почему же? - Камайя потёрла шею и слегка подняла бровь. - Твой дед, рассказывают, удушил наложницу шнурком из седы за непокорность.
- Так ты этого добиваешься? - Аслэг свирепо поджал губы и снова стиснул её шею. - Смотри на меня! Ты моя жена! Я поклялся оберегать тебя, как свою руку, и я скорее отрублю себе руку, чем убью тебя, но, видит Тан Дан, это желание иногда сводит с ума! Почему ты так непокорна?!
- Может, потому, что я не давала тебе клятв, досточтимый?! - прохрипела Камайя, впиваясь ногтями в его запястье, и он ослабил хватку. - Может, потому, что ты решил присвоить мою свободу и мою волю, не спрашивая меня? А?
Он выдохнул и резко шагнул вперёд, прижимая её спиной к стене. Камайя охнула от неожиданности, серебро сверкнуло в её руке, но Аслэг вскинул руку, и шпилька застыла в пальце от его шеи.
- А-а-рр! - Аслэг вырвал у неё из руки шпильку и отбросил, согнув пальцами, на ковёр. - Камайя!
- Досточтимый, костры зажигают, - сказал кто-то из слуг за дверью.
Камайя, косо поглядывая на Аслэга, скользнула к зеркалу, надевая расшитую накидку поверх золотого халата. Лучше бы он, как и всю предыдущую неделю, молчал. Этот оценивающий прищур, это надменное выражение на его лице вызывало ярость, свирепую, неуёмную, и желание уничтожить его, здесь и сейчас. С каждым вздохом оно захлёстывало её, обливало щёки и шею жгучей, бурлящей злобой, и каждое слово, что он говорил, лишь усиливало эту злобу. Почему он так разъяряет?!
Не в силах справиться с собой, Камайя развернулась и бросилась на него, выхватывая из волос вторую шпильку.
Он снова зарычал, прижатый к стене. Камайя вонзила ногти в его загривок и впилась в его губы, роняя шпильку, потому что его руки, протянутые ей навстречу, опять лишили её разума, и в полушаге от него свирепая ярость сменилась таким же свирепым притяжением, неукротимым, неудержимым.
- Досточтимые, лошади готовы, - сказали из-за двери.
- Пусти меня, - хрипло сказала Камайя, отталкивая Аслэга. - Пусти. Не трогай меня. Убери свои руки.
- Ты сама накинулась на меня, - прошептал он, шаря дрожащими пальцами по её горящей коже. - Нам надо идти. Слышишь? Хасэ ждут. Почему ты так жестока? Ты не женщина, а безумный злой дух, которым я одержим. Твой дым запутывает пуще дурмана. - Аслэг криво усмехнулся. - Приведи в порядок свой наряд, и пойдём.
49. Кам.Символ будущего
Отгоняя наваждение, Камайя тряхнула головой, потёрла щёки и поспешила к зеркалу. Она расправила красное оплечье и плотное нижнее алое платье, подол которого выглядывал из разреза верхнего золотого халата, разровняла восхитительно тонкой работы расшитый широкий пояс с блестящими густыми кистями, оправила ленты золотой накидки на плечах и небольшие кисти на них, наспех заплела две косы, надела войлочную красную шапку, которую накануне достала из сундука с подарками, и осторожно пристроила сверху венец из золотых и серебряных трав.
- Владычица степи.
Лицо Аслэга было непроницаемым, но в голосе не слышалось издёвки, и Камайя стояла, не двигаясь, пока он расправлял и бережно укладывал височные кольца.
- Ты смеёшься надо мной? - спросила она наконец, отчаявшись понять, что он имел в виду.
- Нет. Иди рядом со мной, - сказал он, надевая меховую шапку. - Этот день в жизни Ул-хаса бывает лишь однажды. Ты гордишься тем, что идёшь рядом со мной в такой день?
Камайя покосилась на него и шагнула через резной порог. Он искоса смотрел на неё, и очень хотелось сказать «да», но говорить этого ему не хотелось. Она поддёрнула длиннющий, широченный рукав роскошного золотого одеяния, заодно любуясь на блестящую алую подкладку, протянула руку и просто схватила его пальцы.
Аслэг усмехнулся. Они шли по коридорам к воротам дворцовой части, слуги в праздничных халатах бросались с поклонами прямо на землю.
Дамал и Кезер в узорчатых парчовых попонах стояли у конюшни. Толпа собралась уже довольно внушительная, Камайя расправила плечи, выбирая улыбку, полную достоинства и величия. Знакомые лица тэкче, слуг, усымов, туусов и су-туусов, разноцветные рукава ярких халатов, затейливые головные уборы девушек и огромные меховые шапки на мужчинах, запахи праздничных лепёшек и, конечно же, баранины, ржание лошадей в конюшне, возгласы в толпе и звон бубенцов на шапках ряженых, тихие удары обмотанных тканью колотушек по бубнам эным - всё, что окружало её сейчас, было как предвкушение радостного праздника.
- Госпожа, прошу.
Конюх подвёл Дамал. Камайя села на неё, расправила золото подола по золоту попоны и надела рукавицы. Конюх поклонился и попятился, Аслэг направил
