отвести взгляд от её тонких рук, тревожно сжатых белых пальцев.
- Я не видела его с того дня, как госпожу ранили, - сказала Вирсат, подсчитывая. - Или около того… Точнее не скажу - слишком много всего происходило.
- Там дверь закрыта? - Камайя повернулась к Тулым. - Заперли? Вас же сопровождал кто-то из старших слуг?
- Сопровождал. Даас. Он по дороге на девушку отвлёкся свою, - сказала Алай, кусая ноготь. - Остался в коридоре, не видел ничего. Мы заперли и прибежали. Улхасум, Сэгил не надо знать пока. И видеть его не надо… Ни ей, ни тебе…
Тошнота снова подкатила, и Тулым, глядя на неё, тоже зажала рот рукой.
- Дерре. Отряди туда самых молчаливых. Полторы недели… Выбери самых стойких, - сказала Камайя, бледнея. - Ковры… Там же вроде ковры? Их сжечь. Это не вывести. Сундуки вынесите на воздух и всё переберите. В свежие сундуки всё. Вонючие - сжечь. Деревянную мебель выставьте на крышу восточных комнат, накройте старой тканью от снега. По книгам в северной кладовой есть бросовая, она сгодится. Там были ткани, меха, кожи?
- Это всё в северной нижней комнате, - покачал головой Дерре. - В восточной башне подсвечники, столовое золото и серебро и церемониальные украшения.
- Да, точно. Это всё упрощает. Всё вынуть и вычистить. Тело вынесете ночью. Нечего девушек пугать. В ковры тамошние и завернёте. Кто родные его?
- Он из Зутур. - Тулым качала головой. - Второй сын… Мать горевать будет.
- Вирсат, Тагата ко мне. - Камайя остановилась у очага и стояла, поджав губы и глядя на огонь. - Ступайте, девушки. Дерре, останься на минуту.
Алай шла по коридору, не отрывая взгляда от вышитых на подоле Тулым чудесных птиц дукут, которые на маковке лета начинают пить солнечный свет, уменьшая день, а зимой пугаются темноты, в которой сами и повинны, и улетают прочь. Птицы шелестели и покачивались, вышитые разноцветными нитями перья отвлекали от мыслей.
- Я провожу тебя к воротам, - сказала Тулым, кусая губы. - Пойдём.
- Тулым, мне кажется, не стоит тебе тянуть со свадьбой, - сказала Алай, когда они дошли до ворот. - С каждым днём тут всё страшнее, в этом вашем дворце.
- Да я вот тоже всё чаще об этом думаю, - сказала Тулым, беспокойно теребя вышитый пояс тёплого стёганого халата. - Ох, Мать Даыл, вразуми нас, дочерей своих!
Алай вздохнула и посмотрела вдаль, туда, где ладони Тан Дан и Даыл безмолвно соприкасались, кивнула и так же молча побрела к шатрам Руана.
48. Кам.Земля покорна воле неба
- Досточтимая, Ул-хас идёт к тебе, - тихо сказала Вирсат.
Камайя кивнула, отпуская Тулым, которая прилаживала очередную часть сложного костюма, и повернулась к двери. Аслэг с довольным прищуром зашёл в покои, оглядел одеяние Камайи, удовлетворённо задрал подбородок.
- Я чувствую себя так, будто завернулась в огромное покрывало, - Камайя оправила неимоверно широкие красно-золотые рукава. - Смотри. - Она опустила руки, и рукава скользнули вниз, полностью закрывая кисти и спускаясь почти до колен. - В этом невозможно ничего делать.
- Это наряд Матери Даыл, - сказал Аслэг, разглаживая золотые чешуйки на её стёганом красном оплечье. - Наряд плодородной земли. Красное и золотое. Земля - под волей неба, Отца Тан Дан. Ей не нужно ничего делать самой.
Он одёрнул рукава своего ярко-синего халата, расшитого серебряными узорами облаков, подошёл к Камайе и положил пальцы ей на шею.
- Погоди, - сказал он, глядя, как она тянется к ларцу с венцом Улхасум. - Ты понимаешь, о чём я говорю? Земля покорна воле неба. Остановись. Я хочу изъявить свою волю.
Камайя подняла глаза на Аслэга. Он улыбнулся и сжал пальцы на её шее, коснулся губами её губ, и Камайя закрыла глаза.
- Ты помнёшь моё одеяние, - прошептала она, уже не пытаясь сопротивляться, позволяя его дыханию на коже и мускусу затуманить разум.
- Значит, такова воля Тан Дан, - тихо сказал Аслэг и дёрнул за конец гладкой ленты, что соединяла края оплечья за её спиной. - Ничего не поделаешь.
Минуты дрожали на кончиках пальцев, которые скользили по его коже. Синее, алое и золотое кучей роскошных складок упало на ковёр, укрывая сверкающую чешую, и золотистые нити кистей расшитого пояса рассыпались по тёмно-зелёному жесткому ворсу.
- Я почти не видела тебя несколько дней. - Камайя собрала волосы в пучок и стояла, застёгивая крошечные пуговки на голубой рубахе Аслэга. - Приходишь молча, уходишь молча.
- Много нового узнал о жизни дворца, - усмехнулся Аслэг, глядя, как она ловко управляется с застёжками его синего халата. - Ты тоже не скучала.
- В твоём голосе слышится упрёк. - Камайя накинула алое нижнее платье поверх шерстяного светло-жёлтого, остановилась, повернулась к Аслэгу и посмотрела ему в глаза.
- За что мне упрекать тебя? - Аслэг смотрел на неё слегка прищурившись, искоса, сверху вниз, и Камайя вернула ему этот взгляд. - О. Лисица, ты снова щёлкаешь зубами рядом с мордой льва. Остерегайся.
- За мою предприимчивость. - Камайя смягчила взгляд и застегнула свой красно-золотой верхний халат, путаясь в невероятно обильных складках ткани рукавов. - Но я не виновата, что управляющие распустились.
- То есть ты понимаешь, что именно делаешь не так?
