Агнесса внимательно слушала любимое стихотворение Сапфо, легкое, как само дыхание, которое читала рабыня, и подбирала на кифаре новую мелодию. Рабыня влагала в чтение всю звучность своего мелодичного низкого голоса.
Жребий мой – бытьВ солнечный светИ в красотуВлюбленной.
– Калиса, – прервала Агнесса рабыню, – прощу тебя! Дай мне немного подумать.
Она закрыла глаза и вспомнила нежный взгляд Менелая и его пылкие объятия. «Скорей бы, скорей бы уплыть с Менелаем на Кипр от завистливых глаз Эвридики!..» Она тронула струны кифары. Мелодия родилась внезапно, нежная, трепетная. Музыка каждый день в какой-то неожиданный миг начинала взволнованно и отчетливо звучать в глубинах её души и вырываться наружу.
– Ещё раз, Калиса, – попросила она, – прочти мне еще раз!
Калиса повиновалась. Агнесса слушала, устремив пристальный взгляд на взволнованное лицо девушки.
И снова, подобно неземной музыке, прозвучали слова:
И в красотуВлюбленной.
Вдруг послышались поспешные шаги, приглушенный разговор и легкое бряцанье оружия, как будто вооруженные люди осторожно, на цыпочках приближались к её покоям.
Агнесса вскочила, подбежала к выходу и на пороге столкнулась с двумя вооруженными гигантами, в которых она узнала телохранителей Эвридики, и трусливо прячущимся за их мощными спинами Анувием.
Представившееся ей зрелище было более чем красноречиво. Довольно было одного Анувия с его старческим злобным лицом палача.
Но хрупкая Агнесса обладала мужеством древних героинь Эллады.
В глазах её вспыхнул гнев.
– Что вам нужно в моих покоях в столь поздний час? – решительно спросила она.
– Тебя, афинская блудница! – трусливо вскричал Анувий.
Агнесса зашаталась. Она внезапно вспомнила вчерашний разговор с Калисой. Рабыня поведала ей о случайно услышанном разговоре Эвридики с Анувием. Эвридика была взбешена тем, что скульптор Бриаксий решил создать статую Афродиты. И моделью была выбрана Птолемеем Агнесса. «Немедленно, слышишь немедленно, убери афинянку с моего пути!» – в гневе кричала Эвридика.
Она поняла, что ей грозит неминуемая гибель. Она вгляделась в суровые лица мужчин и мужество покинуло её.
Только что она думала о красоте, о музыке, о любви, ведь совсем скоро она собиралась с Менелаем навсегда покинуть Александрию. «Не успела!» – с тоской подумала Агнесса.
Теперь же она была похожа на прекрасную сладкоголосую птицу, внезапно попавшуюся в расставленные сети, невинным взором смотрящую на безжалостных хищников.
Наконец она осознала всю грозящую ей опасность, вспомнив полный ненависти взгляд Эвридики во время последнего пения на пиру перед Птолемеем и его друзьями, и громкий крик отчаяния вырвался из её груди.
– Менелай, на помощь!
Но её никто не услышал.
С жаркими слезами отчаяния обратилась Агнесса к богам, умоляя не лишать её жизни.
– Сжальтесь, всемогущие боги! Сжальтесь! Я еще так молода. Завтра же я с Менелаем убегу отсюда далеко-далеко. Я хочу видеть солнце, дышать божественным воздухом и петь для людей, дарить им радость!.. Сжальтесь!..
Воинам тяжело было превращаться в палачей этого прелестного творения природы. Они колебались.
Анувий шепнул неподвижно стоявшему рядом с ним гиганту:
– Покончи быстрее с ней! Смотри, не промахнись!
Страх перед безжалостной Эвридикой и забота о собственной безопасности взяли верх. Воин выхватил меч, но уронил его при виде душераздирающего ужаса на юном лице Агнессы и услышав пронзительный крик рабыни.
– Не медлите! Эвридика приказывает! И вы обязаны повиноваться! – скомандовал Анувий второму телохранителю. – Подойди к ней и убей! Убей!..
Но и тот отказался нанести смертельный удар.
Тогда Анувий сам приблизился и полубесчувственной Агнессе и острым кинжалом вскрыл ей вены, тихо успокаивая свою жертву:
– Ты скоро заснешь!.. Совсем скоро!.. Потерпи немного!..
Но юная жизнь отчаянно боролась с вечной ночью, в которой она должна была преждевременно угаснуть, вопреки законам природы. Из полуоткрытых губ вырвался вопль невыразимой муки.
– Эвридика, за что? Боги отомстят за меня!.. Менелай!.. Птолемей!.. Услышьте меня!..
Ужас овладел Анувием. Он страшился кары Птолемея. Надо торопиться!.. Собрав все силы, старик вонзил кинжал в грудь своей жертвы.
– Эвридика умеет наносить смертельные раны!.. Она из рода Антипатра!..
Через несколько мгновений всё было кончено.
Затем один из телохранителей по приказу Анувия пронзил мечом молодую рабыню.
Ранним утром, едва забрезжил рассвет, рыбаки нашли на берегу моря выброшенные на берег тела Агнессы и Калисы.
Во дворце Птолемея Филокл первым узнал о гибели Агнессы, когда шел на утреннюю беседу с Птолемеем. Когда он вошел, смятение на его лице было красноречивее всяких слов.
– Филокл, что случилось? – с тревогой в голосе спросил Птолемей.
По тому, как его ближайший соратник осторожно двигался, как понурил плечи и голову, Птолемей понял, что он принес плохое известие. То есть страшное известие.
Филокл остановился. Глянул исподлобья.
– Что случилось? Да не молчи же! – потребовал нетерпеливо Птолемей.
– Агнесса убита!..
– Агнесса? Такая красавица… Мы же недавно слушали её пение… Как?… Когда?.. Не может быть!..
– Утром рыбаки нашли её тело на берегу моря…
Кровь бурной волной прилила к лицу Птолемея. Ему стало душно. Он задыхался.
– Филокл, пожалуйста, дай глоток воды.
Но и холодная вода, поданная в чаше верным другом, не охладила Птолемея.
Птолемей словно превратился в раскаленный камень. Он тер глаза, но слезы не текли.
И вдруг он закричал.
– Она умерла!.. Её убили!.. Её уже не будет никогда! Никогда! Пусть боги покарают её убийц! Ненавижу гнусных убийц! Ненавижу!..
Глаза его налились кровью.
– Я не сумел спасти Агнессу! Не сумел!..
Страшная догадка больно пронзила его сердце.
– Это Эвридика!.. Она так же жестока, как Кассандр. С какой ненавистью она всегда смотрела на Агнессу, когда та пела. О боги, боги, мы потеряли Агнессу!.. Мы больше не услышим её божественного голоса.
– Успокойся, Птолемей!.. Успокойся!.. – уговаривал Филокл.
– Вошел Менелай. Он тяжело дышал. Пот скатывался по лицу, губы дрожали.
– За что? За что? Почему? – спрашивал он старшего брата.
– И, закрыв лицо ладонями, разрыдался.
– Я любил её… Понимаешь, Птолемей, любил!.. Это была моя первая любовь!..
Птолемей подошел к брату, крепко сжал его в своих объятиях, гладил по голове, вытирал слезы, рыдал сам.
Войдя на женскую половину дворца, Птолемей остановился у покоев Эвридики. Презирая варваров, Эвридика наслаждалась уютом и красотой своих убранных с восточной роскошью покоев. Тяжелый персидский занавес медленно заколыхался, пропуская Птолемея в ярко освещенную залу. С испытующим взглядом, словно ища следы недавно совершенного преступления, он замер у входа.
Эвридика поднялась с мягкого ложа навстречу мужу и только собралась приветствовать его, как Птолемей сурово вполголоса спросил:
– Эвридика, я уверен, что по твоему приказу этой ночью была убита Агнесса.
Суровый тон мужа заставил её побледнеть и ей понадобилось всё её самообладание, чтобы скрыть сильное волнение.
– Птолемей, я не понимаю тебя!
Она ждала этого разговора и была к нему готова, но решила сначала выждать удобный момент, чтобы отразить удар.
– Тебе придется научиться понимать меня, – жестко произнес он. – Не лги! Я возненавижу тебя и отправлю в Македонию к любимому брату, если ты не откроешь мне всю правду.
Эвридика взглянула на бледное лицо Птолемея и невольно отступила.
– Никогда!..
В темных глазах Эвридики сверкнула молния непримиримой ненависти. Но это была лишь молния. Мгновение спустя лицо её снова приняло невозмутимое выражение.
– Никогда? – Птолемей был потрясен. – Значит это действительно ты, ты убила её?..
Эвридика молчала.
– Ты должна и будешь мне отвечать. Берегись и обдумай всё.
– Хорошо! – согласилась она. – Ты угадал. Это я вынесла приговор афинской блуднице.
– Не смей порочить её имя!
– Я имею на это право!
Она приблизилась к нему. Её лицо исказилось от гнева.
– Зачем ты погубила Агнессу?
Схватив его за руку, она с бешенством менады вскричала:
– Если ко мне в дом забирается вор, чтобы украсть мои сокровища, я имею право убить его.
– Ты жестока! – Птолемей с силой вырвал свою руку из её цепких рук. На его лице выразилось безграничное негодование. – Благодари богов за то, что ты – мать моего сына и моего будущего ребенка. Только ради этого я всё переносил. Ты постоянно, как и твой брат Кассандр, носишь в сердце зло. Ты совершила гнусное убийство.
– Называй, как хочешь!
– Чьими руками ты убила Агнессу?..
– Этого ты не узнаешь никогда…
Неожиданно она громко рассмеялась и перешла в наступление.
