class="p1">— Сегодня мы видим это повсюду, — продолжал Жерар, — в политике, в поведении наций. Люди забывают о гуманности, жалости, доброй воле. Иногда идеи хороши сами по себе — разумный режим, благодетельное правительство, — но они навязаны силой и держатся на жестокости и страхе. Апостолы насилия открывают двери, впуская древние дикие инстинкты, жажду жестокости ради нее самой! Человек — животное слишком хрупкое. Им руководит один основной инстинкт — инстинкт выживания. Двигаться вперед слишком быстро так же опасно, как и отставать. Чтобы выжить, человеку приходится сохранять какие-то рудименты дикости, но он никогда не должен обожествлять их!
Последовала пауза.
— По-вашему, старая миссис Бойнтон — садистка? — спросила Сара.
— Я в этом почти уверен. Думаю, она радуется, причиняя боль — душевную, а не физическую. Такое встречается куда реже, и с этим гораздо труднее справиться. Ей нравится подчинять себе другие человеческие существа и заставлять их страдать.
— Какая мерзость! — воскликнула Сара.
Жерар рассказал ей о своем разговоре с Джефферсоном Коупом.
— Похоже, он не понимает, что происходит, — задумчиво промолвила она.
— Как он может понимать? Он не психолог.
— Верно. И не обладает нашим изощренным умом.
— Вот именно. У него прямой и сентиментальный американский ум, склонный верить хорошему, а не плохому. Он видит, что атмосфера в семье Бойнтон далеко не идеальная, но приписывает это скорее излишней любвеобильности миссис Бойнтон, нежели ее злобному нраву.
— Должно быть, это ее забавляет, — заметила Сара.
— Не сомневаюсь.
— Но ведь дети могут вырваться из тюрьмы и покончить с этим!
Жерар покачал головой:
— Вот тут вы не правы. Они не могут! Вы когда-нибудь видели старый фокус с петухом? На полу проводят черту мелом и наклоняют к ней клюв петуха. Он верит, что его привязали, и не может поднять голову. То же самое происходит с этими беднягами. Помните, что старуха тренировала их с детства. Она загипнотизировала их до такой степени, что они верят, будто не могут ей не повиноваться. Я знаю, что большинство сочло бы это вздором, но мы с вами наблюдаем это воочию. Мать убедила их, что полная зависимость от нее неизбежна. Они так долго пробыли в тюрьме, что не обратили бы внимания, если бы ее двери распахнулись. По крайней мере, один из них уже вообще не хочет быть свободным. И всем им свобода внушает страх.
— А что случится, когда она умрет? — практично осведомилась Сара.
Жерар пожал плечами:
— Зависит от того, как скоро это произойдет. Если сейчас — ну, тогда, полагаю, еще не слишком поздно. Реймонд и Кэрол пока что юные, легко воспринимают все новое — пожалуй, они могут стать нормальными людьми. А вот Леннокс, по-моему, зашел слишком далеко. Он кажется мне человеком, утратившим всякую надежду — привычно влачит жалкое существование, как тупая скотина.
— Но его жена может что-то предпринять! — воскликнула Сара. — Она должна вытащить его из этого болота!
— Возможно, она пыталась — и потерпела неудачу.
— Думаете, она тоже загипнотизирована?
Жерар покачал головой:
— Нет. Едва ли старая леди имеет над ней власть, и по этой причине старая миссис Бойнтон смертельно ненавидит молодую миссис Бойнтон. Понаблюдайте за ее глазами.
Сара нахмурилась:
— Не могу понять ее невестку. Она хоть понимает, что творится в семье?
— Думаю, догадывается.
— Эту старуху нужно убить! — заявила Сара. — Я бы прописала ей мышьяк в утреннем чае. А как насчет младшей девушки — рыжеволосой, с рассеянной улыбкой?
Жерар сдвинул брови:
— Не знаю. Тут есть что-то странное. Ведь Джиневра Бойнтон — единственная родная дочь старухи.
— Да. Полагаю, это что-то меняет… Или нет?
— Я не верю, что, когда мания власти или жестокости овладевает человеком, возможно избавить от ее пагубного воздействия даже самое дорогое и близкое существо, — медленно произнес Жерар. Помолчав, он спросил: — Вы христианка, мадемуазель?
— Не знаю, — замялась Сара. — Я привыкла считать себя неверующей. Но сейчас я в этом не уверена. Мне кажется, если бы я могла стереть все это с лица земли… — она сделала яростный жест, — все эти дома, церкви, враждующие друг с другом секты, то увидела бы Христа, въезжающего в Иерусалим на осле, и поверила бы в Него.
— Я, по крайней мере, верю в один из основных догматов христианства — «Довольствуйтесь малым», — серьезно заключил Жерар. — Будучи врачом, я знаю, что честолюбие — жажда успеха и власти — приносит человеческой душе много зла. Если оно реализуется, это приводит к высокомерию, насилию и, в конце концов, к пресыщению, а если нет… Посмотрите на обитателей сумасшедших домов. Клиники полны человеческими существами, которые не смогли примириться с собственной посредственностью и незначительностью, а потому нашли путь к спасению в бегстве от реальности.
— Жаль, что старуха Бойнтон не пребывает в сумасшедшем доме! — резко заметила Сара.
Жерар покачал головой:
— Нет, ее место не среди неудачников. Все гораздо хуже. Она добилась успеха — осуществила свою мечту.
Сара содрогнулась.
— Такого не должно быть! — страстно воскликнула она.
Глава 7
Сара не была уверена, придет ли к ней этой ночью Кэрол Бойнтон.
Она сомневалась в этом, боясь реакции Кэрол на свои утренние полупризнания.
Тем не менее Сара приготовилась к встрече, облачившись в атласный голубой халат и вскипятив воду на спиртовке.
Во втором часу ночи она уже собиралась лечь спать, когда в дверь постучали. Сара быстро открыла ее и шагнула назад, пропуская Кэрол.
— Я боялась, что вы уже легли… — запыхавшись, произнесла девушка.
— Нет, я ждала вас. Хотите чаю? Настоящий «Лапсан Сучон».
Сара протянула чашку. Кэрол явно нервничала и была неуверена в себе, но, взяв чай и печенье, немного успокоилась.
— Все это выглядит забавно, — улыбнулась Сара.
Кэрол казалась удивленной.
— Да, может быть… — с сомнением отозвалась она.
— Как один из полуночных праздников, которые мы устраивали в интернате, — продолжала Сара. — Полагаю, вы не посещали школу?
Кэрол покачала головой:
— Нет, мы никогда не покидали дом. У нас были гувернантки, впрочем, они подолгу не задерживались.
— И вы нигде не бывали?
— Нет. Мы всегда жили в одном и том же доме. Эта поездка за границу — моя первая «вылазка».
— Должно быть, для вас это увлекательное приключение, — небрежно заметила Сара.
— Да. Это было… как сон.
— А что заставило вашу мачеху решиться на зарубежный вояж?
При упоминании миссис Бойнтон Кэрол вздрогнула. Сара быстро добавила:
— Я ведь в некотором роде врач — только что получила степень бакалавра медицины. Ваша мать — вернее, мачеха — очень интересует меня с профессиональной точки зрения. Я бы сказала, она представляет собой откровенно патологический случай.
Кэрол уставилась на нее. Очевидно,
