— Может быть, вы вспомните и расскажете мне что-нибудь еще, вообще хоть что-нибудь?
Когда Эймс поднял руку, чтобы стереть с лица невидимый пот, Карлин обратила внимание на густые темные волосы, покрывавшие его запястья и суставы пальцев, и неожиданно он показался ей больше похожим на готовящегося к прыжку зверя, чем на вежливого молодого бизнесмена, каким он пытался себя представить.
— Есть один человек, с которым вы, вероятно, захотели бы поговорить. — Эймс осмотрительно подбирал слова. — У Тони была подружка, женщина по имени Мишель Миллер. Пару месяцев назад он порвал с ней, но она все еще живет в принадлежащей ему квартире в одном из жилых кварталов города. Возможно, вы хотите… — Телефонный звонок прервал его. — А брат, — с энтузиазмом воскликнул он, услышав голос звонившего. — У меня здесь гость, в общем, из полиции, по поводу убийства Тони.
Карлин наблюдала за ним, когда он внимательно слушал человека на другом конце линии.
— Нет, только не сегодня. Слишком многое нужно привести в порядок. Постараюсь заскочить в воскресенье. Мы побьем их, понимаешь, обязательно побьем, — со смехом пообещал он. — Позвоню тебе позже. Пока. Простите, — обратился он к Карлин, кладя трубку. — Мой брат тренер по теннису в клубе в Нью-Рочелле, и в этот уик-энд мы собрались устроить парные соревнования, но смерть Тони и все… — Он как будто вдруг вспомнил, что разговаривает с лейтенантом полиции. — Простите, не обращайте внимания. Во всяком случае, за исключением Мишель я не знаю никого, с кем вам стоило бы поговорить. Тони был моим самым лучшим другом, я надеюсь, вы найдете того, кто это сделал, и отправите его на электрический стул.
— В штате Нью-Йорк нет смертной казни, мистер Эймс, — без всякой иронии заметила Карлин. — Спасибо вам за помощь.
Оставив ему свою визитную карточку, Карлин вышла из дома и медленно пошла по 3-й авеню. Итак, по словам Эймса, Тони Келлнер был святым и идеальным партнером, а Мишель Миллер собиралась шантажировать его. Ей с трудом верилось, что Тони, как партнер, хоть что-то из себя представлял. Вторая гипотеза точно соответствовала ее собственным предположениям. Собирался ли Тони на самом деле выгнать Мишель Миллер на улицу, как полагал Эймс? Была ли она до такой степени озлоблена, чтобы стрелять в него? К тому времени, как она дошла до Гранд-Сентрал, Карлин составила в голове некий план.
В три пятнадцать Карлин уже входила в «Бич и Теннис клаб», откуда открывался вид на Лонг-Айленд, а буквально через пять минут брала урок игры в теннис у Стюарта Эймса. «Я должна подготовиться к следующей субботе», — объяснила она по телефону, представившись, но не упомянув о своей профессии. Стюарт был выше и более крепкого телосложения, чем брат, но его руки и ноги так же курчавились густыми волосами. После двадцати пяти минут приема мяча с лету («Стать боком, ракетку назад») Карлин не пришлось притворяться уставшей, чтобы попросить несколько минут передышки. Последний раз — а если говорить честно, то и первый — она брала ракетку во время уик-энда в загородном доме родителей Нэнси Эриксон, когда училась на втором курсе.
Чай со льдом был превосходен. Начав необязательную болтовню со Стюартом, Карлин между прочим отметила, что он очень похож на Роберта Эймса.
— Это мой старший брат. Откуда вы его знаете? — воскликнул Стюарт.
— Откровенно говоря, я думала воспользоваться его службой знакомств, но в конце концов струсила. — Карлин прикинулась робкой женщиной. — Я видела вашего брата пару раз, но чаще имела дело с человеком по имени Энтони Келлнер.
— Странно, что вы заговорили о нем. — Стюарт, скривившись, посмотрел на нее. — Тони Келлнера только что убили.
— Убили! — Карлин казалась совершенно обескураженной. — Какой удар для вашего брата, ведь они, наверное, были очень близки.
— Довольно близки, — сдержанно подтвердил Стюарт.
— Энтони Келлнер, один из самых обходительных мужчин из всех, с которыми мне довелось встречаться. — Карлин доверительно наклонилась к собеседнику. — По правде, — промурлыкала она, — я надеялась, что он сам вызовет меня. Такой понимающий и открытый.
— Да. — Стюарт Эймс предпочел оставить свои соображения при себе.
— Интересно, а чем конкретно занимался ваш брат? — Карлин постаралась придать своему голосу сварливый оттенок. — Мне всегда казалось, что мистер Келлнер предпочитает действовать сам, без сотрудников. Видно, ваш брат вошел в дело позже.
— Вы мало что знаете, — раздраженно ответил Стюарт. — Тони Келлнер был настоящий сукин сын. Что до меня, то я считаю, он водил за нос моего брата, сам жил, как король, а Бобби держал в черном теле, хотя тот пахал на него как проклятый. Ни один человек не заслуживает такой участи, как Тони, но, честно говоря, ни я, ни мой брат не собираемся проливать слезы над его телом.
По дороге назад в Манхэттен Карлин мысленно проигрывала разговор. Итак, Роберт Эймс не собирался оплакивать смерть своего горячо любимого делового партнера. А Мишель Миллер прекрасно отдавала себе отчет, что ее американский возлюбленный выкинет ее из роскошной квартиры. Мог ли каждый из них желать смерти этого человека? Несомненно. Карлин старалась убедить себя, что ей удалось разыскать двух подозреваемых.
Тем не менее она снова и снова слышала голос Бена.
«Если я когда-нибудь узнаю, кто звонил, я убью его».
31
Джей. Т. Сквайр, пьяно хлопнув по бутылке бурбона, схватил ее за горлышко и налил себе еще порцию. Янтарная жидкость стекла по стенкам стакана на клеенку, он выругался из-за бесполезной потери и, ставя бутылку обратно на стол, заметил, что она почти пуста. Что, черт побери, ему делать, чтобы раздобыть сегодня еще выпивки?
— Чтоб тебе сгнить в преисподней, Лилиан! — завопил он в пустой комнате. — Ты мерзкая, тупая сука. Отправляйся прямо в преисподнюю.
Он двумя руками поднес стакан ко рту, стараясь не пролить ни капли. Собственно, кто она есть? Глупая женщина, просто надоедливая толстая старуха, а он сделал для нее все — дал ей хороший дом ребенка и был мужем, который оставался с ней и в радости, и в горе. Много лет назад ей повезло, когда она подцепила его: ему следовало жениться на более классной малышке и уж, конечно, на красавице. Бог не даст соврать, много раз у него была возможность уйти, но он остался с ней и изо дня в день возвращался в эту конуру, чтобы терпеть ее надоедливую болтовню.
— И вот вам благодарность! — гневно воскликнул он. — Его, калеку, прикованного к проклятой инвалидной коляске, она оставляет, бросает на весь уикэнд — на две ночи, не меньше, чтобы навестить свою легкомысленную подружку, до которой больше трех часов езды. Сразу после поездки в Нью-Йорк к Карлин она отправляется в еще одно маленькое увеселительное путешествие. Что же теперь будет? Господи, кто же позаботится о нем, кто умоет его и приготовит поесть, кто поможет, когда ему понадобится помочиться? Оставив в холодильнике на обед кусок мяса, она совершенно спокойно уплывает за дверь, как будто ей разрешили.
