Я предупреждала, что это не работа моей мечты, и всё может плохо закончиться. Да и красный цвет в одежде я не очень люблю. Я же сказала.
Фейн вздохнул, а через несколько мгновений неожиданно согласился.
–Пожалуй, ты права. Я мог бы не заставлять тебя. Прости. Из-за меня ты могла пострадать…
От его слов ей почему-то стало лишь больнее. Она больше ничего не сказала ему. Они вернулись в лагерь, и она наблюдала, как он раскладывает карты у камина, что-то записывает.
Сердце всё ещё отчаянно билось, а красное платье будто обжигало кожу. Эндра готова была спорить, стоять на своём, возмущаться. Ей не хотелось чувствовать себя виноватой. Но от его слов ей было не по себе. Его доброта и снисхождение были хуже всего. Это обезоруживало. Если бы он был зол – ей было бы плохо, но она знала бы как реагировать, это было бы понятно и знакомо. Намного хуже становилось от того, что он молчит.
Она вспомнила тот вечер несколько лет назад, когда её мир изменился, когда она перестала доверять людям. Тогда один человек затащил её в лес и, ухмыльнувшись, сказал то же, что и сенатор недавно: «Сегодня ты принадлежишь мне. И будешь делать всё, что я захочу». А потом началось то, что она не могла себе простить… Просьбы не помогали и лишь смешили его, и тогда она поняла, что со многими людьми не стоит вести себя по-хорошему. Тот вечер казался бесконечно долгим, мужчина сделал так, что она возненавидела себя и всех. И долгое время она считала, что так и надо. Она отомстила, но не стало легче, и она не могла забыть те минуты.
Сейчас её вселенная трещала по швам, и Эндра понимала, что сила – это не обязательно злость.
Когда сенатор стал распускать руки – она вспомнила тот момент из своего прошлого, всё очень ярко всплыло перед глазами, и прежний гнев проснулся в ней.
–Я не злюсь на тебя, – вдруг заговорил Фейн. – Я знаю, что ты бы сделала всё возможное, чтобы помочь нам… И я еле сдержался, чтобы самому не ударить этого человека.
Эндра взглянула на него и подошла чуть ближе. Ей хотелось поговорить с ним, рассказать ему всё. Чтобы он понял, откуда берётся ненависть, почему она стала такой. Про своё детство, про радостные и грустные моменты. Про маму. Про Северную банду и про того человека. Про потери… Так долго она хранила всё внутри себя, не позволяя себе быть слабой, она боялась открыться и хоронила свои секреты глубоко в сердце. Эндра была готова заговорить, но не знала с чего начать.
Фейн поднял на неё глаза.
–Ты хотела рассказать что-то?
Она мотнула головой.
–Нет.
Ей не хватало мужества рассказать ему всё. Встрепенулась её гордость, проснулся характер. У неё не хватило сил поделиться с ним. А Фейн улыбнулся так, словно всё понял.
Он старался не смотреть на её красивые ноги и снова уставился на карты в своих руках.
В назначенное время Эндра пришла к заброшенному саду, чтобы встретиться с Харлоном в последний раз. Домик в этом саду совсем покосился, всё заросло травой и бурьяном, дети протоптали тропинку, чтобы украсть диких ягод. Но красивые благоухающие цветы и небольшие серые статуи напоминали о былой красоте. Что-то печальное и уютное было в этом месте.
Эндра сразу узнала шаги старого друга и грустно улыбнулась, как часто раньше она вслушивалась в тишину, надеясь, что снова услышит их. Но сейчас её сердце не забилось быстрее.
–Где твои вещи? – выпалил он и нахмурился.
–Я не поеду с тобой, – её голос был ровным. Женщина посмотрела ему в глаза и ощутила, что уже не чувствует ни страха, ни притяжения. – Прости.
–Что ты хочешь сказать? Хватит шутить!
Он терял терпение. Губы сжались. В его фигуре появилось какое-то напряжение.
–Знаешь, раньше ты для меня что-то значил. Я очень скучала, – заговорила Эндра мирно. – Вначале каждый день. Потом всё реже и реже. А потом перестала помнить… Ты для меня как призрак. Как будто воскрес кто-то из мёртвых… Это всё странно. Но уже не интересно. Как книга, которую уже прочитал и не хочется читать снова, ведь знаешь всё наперёд.
Харлон стал ходить взад-вперёд. Он был всё таким же привлекательным, но уже каким-то чужим. Ей самой не верилось, что она делает это. Было даже приятно заметить в нём растерянность… Эндра помолчала несколько мгновений и добавила:
–Я внезапно поняла, что не люблю тебя и не люблю тот образ жизни, что свёл нас… Но знаешь, я благодарна. Я вдруг почувствовала себя… живой. Нахлынули воспоминания, но всё прошло, и я хочу оставить это там. Как только я поняла, что во мне не осталось к тебе ни ненависти, ни обид – исчезла и всякая привязанность…
Это было правдой.
–Детка, что ты несёшь?! – воскликнул Харлон, с силой хватая её за запястье. – Разве тебе было не хорошо со мной? Вспомни, ты была счастлива.
Его пальцы впивались ей в кожу, он снова делал ей больно. Но уже в последний раз.
–Скорее было увлекательно. Тогда я не понимала, что значит счастье. И да, ты дал мне всё, что мог. И сейчас ты мне уже не нужен. Прощай.
Эндра высвободилась из его рук, побрела к дому и не слушала, что он кричит ей вслед. Она знала, что Харлон может просто подойти и схватить за горло, но не оборачивалась назад. Вначале были проклятья, потом просьбы, потом наступила тишина. Всё, и правда, закончилось. Она ощутила себя свободной.
Вечер медленно окутывал город, загоралось всё больше огней, и в этом таинстве было что-то приятное. Катя чувствовала, как вдохновение переполняет её, заполняет душу.
Девочка охотно выбралась на улицу. Хотелось подышать свежим воздухом, освежиться, пройтись. Люди вокруг тоже становились усталыми, сонными. В небе загорались звёзды, и они были на удивление яркими.
На несколько мгновений Катя почувствовала одиночество, словно прохладный воздух касался кожи. Она неуверенно сжала руки, и ей показалось, что жизнь уходит. Будто люди проходят мимо неё, сквозь неё…
Но поток её мыслей был прерван знакомым голосом, в полутьме она увидела двух мужчин: Фейна и ещё одного – незнакомого человека. Катя услышала лишь обрывки разговора, но ей становилось всё страшнее от каждой их фразы.
–Ты хочешь сказать, что находился рядом с этой кошкой и вы просто друзья? – произнёс незнакомец с усмешкой. Фейн был мрачен как никогда.
–Назови хоть одну причину, почему
