друга, как будто сейчас сцепятся.
— Твой организм не выдержит. У всего есть предел.
— Выдержит, — сквозь зубы цедит Ник, закатывая рукав, на котором видны синяки после сегодняшней драки, и уже почти с истерикой рычит. — Он был изменен, Джесс, чтобы выдерживать. Так какого черта?
Впервые я смотрю на него и вижу, что сейчас передо мной другой Ник — напуганный до дрожи. Я понимаю каждый его жест, каждую истеричную ноту, впервые скользящую в голосе, а больше всего глубину боли, разрывающей изнутри. Когда ты ничего не можешь сделать.
Не в силах больше этого выносить, я выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь.
Всем ясно, что Артур умирает. Словить пулю, потереть столько крови и выжить без помощи врачей… невозможно. Вот только невозможно уложить это в голове. За эти несколько месяцев я настолько привыкла к тому, что он рядом. Когда мне было плохо, знала, что могу уткнуться в его плечо и рыдать, пока не станет легче. А легче станет обязательно, потому что только у него имелся сто и один способ поднять другому настроение, утешить, да и просто обнять. А теперь?..
От застилающих глаза слез, я не вижу перед собой ничего. Падаю на диван и закрываю лицо руками, впервые чувствуя себя настолько беспомощной. Бестолковой. Бессмысленной.
А он просто лежит там. В сознании ли? Один?
Теперь становится настолько жутко, как не было еще никогда.
— Ты здесь, — обрушивается на меня тихий голос Рейвен. Она подходит к дивану и опускается передо мной на корточки. Ее крошечные ладони сжимают мои.
— Только не говори мне, что он умер, пожалуйста… — умоляю я, вытирая слезы.
— Нет. Все по-прежнему.
От нее пахнет антисептиком, бинтами и кровью. А еще неожиданно спокойствием. Возможно, Рейвен видела слишком много смертей, пока находилась в лаборатории. Только я этого не смогу вынести.
— Как… — шепчу я практически беззвучно.
— Ко всему привыкаешь. К смерти тоже, — словно отвечая на мой невысказанный вопрос шепчет она тихо. — Первую пережить сложнее всего. Кажется, будто кто-то сделал рубец на сердце. Но сердце ведь не каменное. Когда на один рубец накладывается второй, третий, десятый, разве оно выдержит?
«Нет, — думаю я, — оно просто разорвётся на части».
— Человек такая тварь, ко всему привыкает. Даже к самому страшному. Просто воспринимает это как само собой разумеющееся
— Значит тебе легче.
Она оглядывается, переводя взгляд на дверь, как будто желая убедиться, что Артур за ней в порядке. Сильнее сжимает мою руку.
— Это не твоя вина, Ви. Он бы никогда не стал винить тебя в случившемся. Ты лучше меня это знаешь.
— Если бы они не пришли за мной, ничего бы не было. Это все я.
— Нет, не ты, — уверенно заявляет Рейвен. — Единственный, кто виноват во всем за это уже поплатился. И пусть мы не можем вернуться назад, и исправить произошедшее, мы можем помочь Артуру здесь и сейчас. Пока еще есть время. Иди к нему, — просит Рэй.
Я качаю головой.
— Ник еще не скоро придет в себя — ему нужно время перепсиховать. Пока он слишком зол, чтобы слышать. Шон же наоборот — слишком сухой, чтобы сопереживать нормально.
«Не могу…»
«Я просто не могу дышать»
— Не смогу, — бессильно шепчу сквозь слезы, снова сорвавшиеся по щекам.
— Он ждет тебя. — Рэйвен продолжает говорить также тихо и спокойно, как будто пытается убедить ребенка принять горькое лекарство. Горькую правду во взрослом возрасте принять сложнее. — Разве друзей бросают в беде?
И в этот момент мою эмоциональную заслонку прорывает. Рыдание рвется наружу воплями раненого зверя.
— Нет, — шепчу я.
— Он как никто другой заслужил не оставаться в одиночестве.
И я, вытирая ладонями слезы, поднимаюсь с дивана.
Арта положили в гостиной и подключили к капельнице. В комнате никого. Видимо, парни наверху.
Светлые пряди Арта намокли, а персиковая кожа, обычно пышущая румянцем стала бледно-серой, почти сливаясь с подушкой. Я протягиваю руку и легко поглаживаю его волосы и лоб. Он такой красивый. Мой Артур.
— Сегодня хороший день, верно? — пытаясь улыбнуться, шепчет Арт. — Заканчивать в такой день на самом деле удача.
— Что ты мелешь, Кавано, — за спиной огрызается Рейвен, конвульсивно расхаживая туда-сюда.
Тот в ответ пытается улыбнуться, но выходит у него с трудом.
— Я просто немного устал от ваших приключений.
Я смотрю на его взмокшие волосы, бледные губы и не могу поверить.
Он сжимает мою руку в своей. Под ногтями у него красные дуги от засохшей крови. А хватка совсем слабая. Его силы стремительно иссякают.
— Прости меня, Арти, — шепчу я, крепче сжимая пальцы. Стискивая зубы. Все вокруг расплывается от застилающих глаза слез. — Но ты же обещал мне, помнишь? Ты обещал, что не будешь сдаваться. Ты же помнишь… — я захлебываюсь рыданием. — … Обещания на мизинчиках нельзя нарушать.
Арт жестом показывает мне, чтобы я наклонилась.
— Не нужно казаться сильной. Просто посиди со мной рядом, ладно?
Слезы текут по моим щекам, но я киваю, рукавом смахивая их. Я должна держаться. Ради Арта.
Рейвен, устав метаться по комнате, выходит на улицу и направляется прямиком к машине. В джипе сидит Джесс. Мрачнее тучи.
— Мог бы встать и помочь хоть чем-то, — кричит девушка и нам слышно каждое слово. Почему в этом доме такие тонкие стены?
Сквозь стекло я вижу, как тот качает головой.
— Ты сама знаешь, ничем ему уже не помочь. А смотреть, как пацан умирает…
— Да иди ты! — с силой хлопает Рей дверью. Я вздрагиваю.
Сильнее сжимаю холодные пальцы Кавано. Пытаясь их согреть. Тщетно пытаясь передать ему хоть частичку своей жизни.
— Ты выживешь, — не знаю, кого я убеждаю в этом больше — себя или его. — Вот увидишь. Мы еще с тобой Атлантику пересечем. Вот увидишь, Арти…
Арт устало кивает.
«Не смей сдаваться!»
А потом, глядя на наш потрепанный ноутбук, торчащий из черного рюкзака у дивана, он вдруг
