– Я готов идти простым солдатом, дон Амбросио! Только поторопите с выходом в горы. Время не терпит.
– А вы не думали, что в этом случае похитители легко избавятся от заложников, узнай они о грозящей им опасности? – Дон Амбросио напряжённо смотрел на молодого лейтенанта.
– Неужели они посмеют решиться на это, сеньор?!
– А что им терять? Они желают получить выкуп. Это естественно. При обнаружении опасности, они скорей всего всё бросят и скроются в горах или на северном побережье. Трудно предположить, что они новички в таких делах.
– Так что же вы хотите мне предложить, сеньор?
– Прежде всего – найти сеньору Фонтес. И плясать от этого. Мы уже начали поиски, и надеюсь, мои люди скоро её найдут. Городок у нас маленький и поиски не затянутся. Уверен, что завтра мои люди мне всё доложат.
– Да, сеньор, вы, скорее всего правы, – озабоченно проговорил дон Рассио. – Лучше потерять день-два на этом, чем искать иголку в стоге сена.
– Слова зрелого мужа, дон Рассио! – дон Амбросио довольно усмехнулся.
Однако прошёл день, потом миновал другой, а люди алькальда ничего не могли разнюхать.
– Дон Амбросио, – молвил лейтенант оживлённо, с явной надеждой, – вам говорит о чём-нибудь имя сеньоры Корнелии? Очень старая сеньора.
– Гм! Кто ж её не знает? Известная колдунья. И её давно ждёт костёр инквизиции, да наш падре из собора горой стоит за неё. А что вы её вспомнили, лейтенант?
– Понимаете, сеньор, мой отец имел с нею что-то общее, и считает её вполне способной на нечто подобное, дон Амбросио.
Алькальд вопросительно и с явным интересом уставился на молодого дона Рассио. Глубокомысленно подумал, спросил, пытливо смотря на молодого человека:
– А что может её связывать с вашим отцом, дон Рассио? Вы что сами знаете об их отношениях?
– К сожалению, дон Амбросио, я ничего не знаю. Отец не соизволил мне поведать об этом. А матушку я побоялся тревожить. Она и так очень плоха.
– Понимаю, сеньор, – ответил алькальд и внутренне усмехнулся.Он вспомнил, как судачили в городе после очередного кутежа дона Рожерио, который в свои старческие годы не отказывал себе в удовольствии развлекаться в обществе молодых привлекательных сеньорит. – Ваша матушка и так была болезненной женщиной, а теперь... Однако мы проверим ваш намёк, сеньор. И я тотчас пошлю лучшего моего сыщика разнюхать про эту сеньору как можно больше и подробнее.
Донья Корнелия уже несколько дней находилась в подавленном состоянии. Её мучили кошмары по ночам, она мало и тревожно спала. И отлично понимала, что может значит такое состояние.
Дня за два до разговора дона Рассио с алькальдом, она вдруг заторопилась, собрала узелок с вещами Эсмеральды, заявив ей решительно:
– Мира, мы должны немедленно уйти из дома.
– Уйти? Зачем, бабушка? И куда же мы пойдём?
– Я знаю куда, внучка. Так надо.
Эсмеральда уже знала, что такое выражение лица бабушки не предвещает ничего хорошего. Спорить бесполезно.
И они, в наступившей темноте, неспешно ушли к побережью по дороге, что вилась среди холмов, иногда скрываясь в тоннелях из деревьев.
Идти пришлось недолго. Всего с милю за городом, и они свернули в сторону, куда вела тропинка, плохо обозначенная в такую ночь. А луна ещё не всходила.
– Бабушка, а тебе не страшно? – шептала девочка, когда они удалились от дороги. – Куда ведёт наша тропинка?
– Мы дойдём до ручья, перейдём его и попадём к одному негру, где ты поживёшь немного.
– К негру? А кто он такой? Он не страшный?
– Нет, Мира. Он добрый и позаботится о тебе. Ты поможешь ему с огородом и пчёлами. Полакомишься мёдом. Он готовит вкусный напиток из трав. У тебя будет собака и коза. Ты будешь довольна.
– Он что, один живёт?
– Один, Мира. Его освободили от рабства после того, как он покалечился.
– А что с ним, бабушка?
– У него одна нога не сгибается, и он ходит хромая и с трудом. Так что у тебя будет возможность помочь ему в доме.
– У него большой дом?
– Скоро увидишь, Мира. Не торопись. А вот и ручей. Смотри не оступись.
Они перешли шаткий мостик, углубились в чащу с её шорохами, таинственными криками ночных обитателей и тучами москитов.
Сквозь чащу вдруг блеснул огонёк.
– Уже пришли, Мира? Заметила огонёк?
– Ага, бабушка! Мне страшно! Вдруг на нас кто-нибудь нападёт!
– Здесь нами никто не поинтересуется, Мира. Это в городе могут напасть.
Они вышли на поляну, где горел костёр, а рядом чернела хижина без окон. У костра сгорбленно сидел человек, обмахивая себя веточкой с листьями.
– Сеньора Корнелия? – Поднял голову человек и посмотрел на пришедших.
– Я, Кумбо, – устало отозвалась старуха. – Вот привела тебе внучку. Ты с нею поживёшь маленько. Не против?
– Какой разговор, сеньора, – ответил негр, не встав с чурбака. – Буду только рад такой гостье. Тебя Мира зовут? Я уже слышал про тебя.
– Откуда ты мог это слышать? – удивилась девочка, с любопытством рассматривая старого негра.
– Мы с твоей бабушкой давно знакомы. Это она мне устроила этот земельный участок в четверть фанеги. и теперь я не раб и могу работать на себя. Лишь налог плачу, остальное – моё.
– Бабушка, почему ты никогда мне об этом не говорила? – девочка с некоторой обидой посмотрела на усталое лицо старухи, с бликами света от костра.
– Надобности не было, Мира. И ты об этом много не болтай. Поживёшь здесь неделю-две, и я верну тебя, коль захочешь.
Внучка настороженно глядела на старуху, спрашивать больше побоялась – лицо бабушки не предвещало ничего хорошего.
Лало торопил мула, подгоняя и так уже изрядно уставшего. Ему казалось, что погоня мчит по пятам, хотя и сознавал, что испанцы весьма медлительный народ и поднять их с места не так уж легко.
Мул чуть не падал, когда Лало добрался до деревни. Отец со страхом оглядел молчаливого сына, пересчитал реалы, покачал головой, с опаской глядя на изнурённого Лало.
– Лало, ты не слишком ли завяз в этом грязном деле? – спросил отец, отстранив мать, ринувшуюся обнять сыночка.
– Будешь говорить, что надо – и никто тебя не тронет, отец, – хмуро ответил парень. Помолчал и обстоятельно поведал и том, что надо говорить, коль белые будут спрашивать о нём. А под конец сказал решительно:
– Пусть Икути постоянно пасёт скот в соседней долине. Я туда обязательно приду, будто с охоты. – Повернулся к пятнадцатилетнему брату, многозначительно кивнул, мол мотай на ус и запоминай. – Завтра я уеду, аты, Икути, гони в ту долинку скот. Особо торопиться не стоит. И паси там, жди меня.
Мальчишка молча кивнул. Он, как и старший брат, не отличался говорливостью и охотно ушёл бы подальше от родительской опеки и беспрерывного труда на поле. А пасти скот ему нравилось, это было не так трудно.
Ещё до рассвета Лало с одним вьючным мулом выехал в долинуКоарами. В деревне все были понятливыми, трепать языками не приучены и можно было не сомневаться, что никто не проронит лишнего слова про Лало. Он добрался до долины довольно скоро.
Хуан поспешил расспросить метиса. Они уединились на берегу речки. Заходящее солнце ещё сильно припекало спины, Лало то и дело разбрызгивал воду руками и ногами, освежая разгорячённое тело.
– Сеньор, я слушал тех сеньоров и думал. Плохи дела.
– Почему плохи? Что ты слышал? – Хуан был взволнован, обеспокоен и не скрывал этого.
– Ответа они не дали. Молодой сеньор Рассио уехал в город за помощью к своим друзьям.
– Что он задумал, Лало?
– Искать долину и освобождать пленников, сеньор.
Хуан надолго задумался. Потом опять спросил:
– И у него получается? Или ты ничего не знаешь?
– Ничего, сеньор. Но они говорили о какой-то донье Корнелии. Они полагают, что она имеет к этому какое-то отношение. Так думаю, сеньор.
– Действительно плохи дела, Лало. Ну а дон Бонилья? Что у него?
