осуждение. Даже Гранж посмотрела на них с явным презрением, и усмехнулась. Ей вдруг пришла та же самая мысль, которая раньше навещала Асраила – она поняла, что не хочет превращаться в такое существо. С абсолютно холодным, расчетливым и выжженным нутром, которое всегда заставляет не реагировать или чувствовать, а просчитывать и анализировать, прогнозировать и действовать. Не позволяя дать волю ни одному чувству – ни родственному, ни семейному, умело отсекая их еще на подходах к процессу принятия решений. И она бы не хотела, как она осознала с гневом, чтобы это беспринципное существо руководило их Семьей…
Тем более, она, сильно заботившаяся о своей внешности, которая так часто подводила ее, и отбирала у нее львиную долю ее времени и сил, не хотела становиться еще более не несимпатичной. “Ну вас к черту, мужики. Вам– то все равно, с какими мордами богатеть и расширять сферы своего влияния. А мне уже нет. Мне так дальше нельзя. Я хочу быть хотя бы в половину, хоть в треть такой красивой, как Глория, Каталина и Ангелла. Хотя бы какую-то часть моей жизни… Должны же эти чертовы гены,наконец, отразиться и на мне, я ведь не подкидыш в этой семье”, – думала она и смотрела с грустью, и в то же время, с плохо скрываемым восхищением на красивые, выразительные лица своих сестер. Затем она сравнила мысленно мужчин – Гуннара, Асраила с одной стороны, и Моргана с ВЧ с другой. Сравнение по мужским показателям тоже было не в пользу последних – серые, почти безликие и невыразительные ВЧ, со своим немужским голосом, а также Морган, с его явно плебейской внешностью, не шли ни в какое сравнение со своими братьями, имевшими военный опыт и более строгие моральные принципы. А какие у них голоса… Рост и стать. Приятно осознавать, что это твои братья. Главное – не показывать эту радость внешне. Конечно, Гуннар и Асраил тоже не ангелы, и не зря Ангелла постоянно давит на Гуннара, и поколачивает Асраила. Но там, как говорится, есть проблеск надежды…
Наконец, Морган решил ответить Ангелле, хотя он и понял, что с ее стороны это был тактический прием – она пересчитала своих единомышленников, и вычислила своих явных противников, показывая им, кто тут реальное большинство. Неужели Гранж, его противная, хотя и прагматичная и здравомыслящая сестра тоже переметнется на сторону этих романтиков и идеалистов? Ведь оставаться в этом богом забытом месте – это полный крах и любительство. Да, у них была отличная выездная сессия, что-то вроде пикника, они все растрогались и дали волю чувствам. Попели и потанцевали. Но на этом пора и остановиться. И надо донести эту мысль нашим воякам…
– Времени очень мало, Ангелла, и я тебя прошу, нет, просто заклинаю – не иди на поводу у своих чувств. Думай и принимай верные решения. Прими к сведению сухие факты. А они, как ты понимаешь, самая упрямая и страшная вещь в мире. А не эмоции и родственные чувства. Которыми вы, все тут воспылали,так неожиданно…Мы в западне – это факт. Ее нам устроил Кадавр. А мешает выбраться из нее только наше чувства стыда. Давайте признаем – мы все боимся Кадавра, и возможно, именно этот страх не позволяет нам принять самое очевидное и верное решение. И стыд. Но мы ведь сильные – мы сможем вырваться из тисков этих чувств, и не отрицая свои истинные порывы, заглушаемые никому не нужной сейчас совестью. И мыбудем рассуждать здраво.
Морган оглядел своих родственников внимательным взглядом, и будто возвращал их к суровой действительности, опуская их с небес, на которые они забрались в своем немотивированном желании спасти то, что уже спасти невозможно. Словно поверив в чудо. Которое просто нереально в этом мире, в котором правят бал и остаются всегда на плаву, самые рассудительные и дальновидные. И самые неэмоциональные.
– У нас нет войска. Легион пал. По крайней мере, на Южной Базе. И наш немногочисленный отряд падет неизбежно. Это только вопрос времени. Ну, подумай сама, стоит ли от них ждать лояльности в такую минуту, Ангелла. При том, что Кадавр только размялся, а наша База уже напоминает игрушечный домик, который почти развалился. А ведь в его сторону только чихнули… Да и потом, мы не воины. Большинство из нас. Да и пойми, сейчас 21 век, уже никто не воюет. Ну, почти никто. Все занимаются бизнесом. А война – это просто предмет спора. То есть, политика. И, крупный бизнес. А вы не политики. Не бизнесмены. Вы воины. Но, сейчас не та ситуация, дорогая сестра. Войну ты еще выиграешь, и я тебе создам, куплю, новый Легион. Оснащу его, каким пожелаешь оружием. Самым современным и смертоносным. И тогда вы с Асраилом и Гуннаром и добьётесь своего. В более подходящей для этого ситуации. А сейчас нам нужно просто отступить. И я, как ваш старший брат, беру эту тяжесть, эту ответственность на себя. Пусть этот маневр останется на моей совести… При этом, я остаюсь вашим помощником и даже, слугой. Ты, конечно, будешь старшей в Семье. Просто, позволь мне помогать тебе иногда советом. И финансами. И наша Семья вновь будет на вершине мира… Главное сейчас – сохранить ее. Пойми меня… А Глория… Ты просто взгляни на эту ситуацию с другой стороны – мы ведь не знаем, что у них там произошло. Может быть, она сама виновата в том, что Кадавр напал на нее… Чего она могла только наговорить ему, или сделать… Оскорбить. А мы ведь Неприкасаемые, страшны в гневе…
– Да, биться сейчас с Кадавром – это чистое самоубийство…, – отозвались хором ВЧ, и в комнате повисла довольно продолжительная пауза. Асраил опять усмехнулся и подмигнул загрустившей Глории, Каталина, сидевшая рядом с ней, взяла ее за руку, а Гуннар, бросил на Моргана и ВЧ тяжелый взгляд, чувствуя себя оплеванным. Вернее, оскорбленным до глубины своего ядра. Легион, по его мнению, не падет никогда, и этот гражданский выжига и шантажист забывается, смея говорить о таких качествах, о которых он и понятия не имеет. Особенно о несгибаемости и верности.
Каталина думала, что это откровенная подлость и гнусность – второй раз отдавать Глорию этому Кадавру. Да, они никогда не говорили про то, что случилось так давно, пытались замалчивать это страшное происшествие… Но то, что предлагает Морган сейчас – это еще более страшное деяние. Она хотела донести эту мысль до всех, но почему-то не могла найти нужных слов. Или ее подавляли своими тяжелыми
