судеб, которые, еще не понимая этого до конца, столкнулись впервые в своей жизни с более могущественными и кровожадными существами, чем они сами. Ее позабавила мысль про рептилий, и она решила слегка взбодрить Моргана, нависнув над его лысиной и мысленно представив себя лампой, которой согревают черепах и ящериц. Она попыталась настроить свою лампу на нужную температуру, и ей это удалось. Она вперила в его лысину свой обжигающий взгляд, отчего он почувствовал себя маленькой ящеркой, которую поместили под раскаленную до максимума нить накаливания.И как показалось всем, от его лысины пошел дым, и он, слегка вскрикнув, облил водой из бутылки носовой платок, который он достал из кармана и приложился им к голове, испытывая какой-то сакральный трепет перед этой неугомонной Ангеллой. Но это его не испугает, решил он твердо для себя.
– Морган, ты говорил как-то про билет в один конец. Ты вообще много и убедительно говоришь. Про Глорию, про нас. Про то, что надо переждать и проглотить свою гордость. Про страх, который пожирает нас изнутри. Про то, что нам нужно отдать себя на милость нашему врагу. Про нашу неготовность. А ты не задумывался о том, что это наше пребывание здесь – это наша расплата за наши собственные грехи. И это не я вас сюда привела, а сама судьба. Которая может добраться и до нас – Неприкасаемых… Сколько ты людей обманул, и погубил в своей жизни? Тебя ведь всегда спасали, выручали. То мы, то твои дружки. То твоя хитрость и уловки. А ты не задумывался о том, что это – карма. Каждый раз, когда ты кого-то обманываешь, ты берешь этот билет в один конец. Каждый раз, когда ты кого-то разоряешь, ты приближаешь себя к станции, откуда ты уже никогда и никуда не выберешься. И это касается всех нас, не только наших финансистов…
Ангелла окинула взглядом всех Неприкасаемых, и грациозно повела руками, почти молитвенно сложив их вместе. “Черт, опять я переигрываю!”, – подумала она и Глория показала ей жестом, что она в роли обличительницы выглядит очень убедительно. И красиво.
– Но ты, понятное дело, в карму не веришь. Ты веришь только в чистый и холодный расчет. В долю своей прибыли. В проценты. Так вот, сколько там набежало процентов с каждой разоренной тобой компании? С каждого города, который ты выжал по полной программе и оставил в руинах и долгах. Не пора ли платить по всем этим просроченным векселям?
Морган хмурился, выдерживая этот выпад. Он все-таки улыбнулся, оценив ее речь и картинно приложил руки к сердцу, показывая, что он искренне извиняется за неуважение к ее чувствам, которое он проявил ранее.
– Ангелла, прости. Но давай рассуждать здраво и ответственно. Еще раз прости, но мы здесь исключительно по твоей вине… То есть, я хотел сказать воле. Все мы ошибаемся, давай признаем это. И давайте выработаем обратную стратегию – по нашему возвращению домой. Заметь, не я поднял эту тему – ты сама сказала про это. Я не намекал, что с самого начала эта затея – прилететь сюда, была откровенно глупой. Авантюрой в чистом виде… Но, ты ведь не удосужилась посоветоваться со мной… Я даже был готов перевести свои средства на счета Семьи… Осознавая свои ошибки. Да, я готов пойти на любые жертвы. Лишь бы семья не распалась окончательно. Но теперь – послушай меня… Кадавр – все же довольно разумное существо, уверяю тебя, я с ним договорюсь… Я преодолею свой страх и найду к нему подходы, узнаю и пойму его слабые места…
Морган понемногу отходил от шока и испуга, и его общий прагматизм и даже определенная рассудительность опять заполнили собой все окружающее пространство, как сильные и очень живучие миазмы. Он подумал секунду, и, понимая, что Ангелла еще не решила переходить к активным действиям, продолжил, словно не в силах оставить на своей стороне брошенный ему мяч. Это сейчас было сильнее его – в нем тоже проснулась гордость. Особенно, семейная.
– Да, и причем тут судьба,билеты, и карма – это своего рода риски, которые надо просчитать и держать их под контролем. Уверяю тебя, это вполне реально, я даже научу тебя этому, и ты всегда будешь на коне… И, если позволишь, если уж ты, наконец, открыта для любовных предложений, или даже предложений руки и сердца, я познакомлю с тебя такими кандидатами, которые дополнят тебя, да и всю нашу Семью… И титулами, и богатствами, поверь, моя дорогая, ты достойна лучшего! Самого лучшего! И они будут носить тебя на руках, и исполнят все твои желания…
– И я забуду про свою дурь и блажь, и перестану командовать вами, переключившись на своего мужа? –Ангелла ухмыльнулась и закончила мысль Моргана. Он пожал плечами и кивнул головой, словно говоря – ты же умница, Ангелла, ты же понимаешь, что со временем я все равно буду управлять этой Семьей… А ты забудешь про свои порывы, и выполнишь, наконец, свою женскую, более важную миссию… А дела, Легион, врагов и прочее оставь нам. Ты же сама уже убедилась, что эти процессы отнимают слишком много сил и гробят твои нервы и здоровье…
– А когда ты из ВЧ собирался сделать самый мощный генератор в мире, ты тоже думал про Семью? –неожиданно спросил Асраил Моргана и по залу прошел откровенный смешок. – И когда ты отравил меня своим виски, а Ангеллу посадил в клетку, ты тоже думал о благе Семьи?
– Асраил, дорогой.Ты прав, я не безгрешен. Я часто иду путем проб и ошибок. У меня были сомнительные проекты. Сомнительные исключительно с моральной точки зрения. Со всех других точек – они очень перспективные. И у тебя тоже были свои проекты и инициативы, мой дорогой родственник. Чему я являюсь личным свидетелем… Но, разве Ангелла не прощает тебя каждый раз за твои выходки? И тогда она почему так избирательно строга ко мне? Разве Ангелла не является символом справедливости для всех? Или я ошибаюсь?
Асраил нахмурился и слегка растеряно посмотрел на Ангеллу. “Да, дорогой братец, благодаря твоей инициативе с кровавым возмездием, я выгляжу так, словно покрываю твои преступления и очередные нарушения нашего Кодекса”, – думала Ангелла, смотря на Асраила задумчиво.
– Да и к тому же, у нас нет к нашему брату никаких претензий, мы готовы простить его, понимая, что сейчас гораздо важнее не раздувать старые обиды и конфликты, а быть конструктивными, – отозвались ВЧ, и довольно твердо обвели всех своим взглядом. В котором читалось неожиданное участие к судьбе их бывшего
