конкурента и решимость его спасти. – И давайте проведем уже голосование, ведь наш Кодекс, который мы, иногда нарушаем, как признали мы все сейчас, прямо указывает на необходимость этого совместного принятия решения. Такого важного для нашей Семьи. Тем более, что времени, как сказал Морган, у нас очень мало…, – ВЧ показали на свои четыре пары наручных часов и весьма выразительно постучали пальцами по их дорогим сапфировым стеклам.
Асраил с Ангеллой красноречиво переглянулись – теперь они просто не могли развивать тему былых грешков Моргана. Иначе, они бы выглядели как злопамятные, и как сказали ВЧ, неконструктивные члены этой Семьи. Которые придерживаются принципа двойных стандартов и избирательного правосудия.И, одновременно проигрывая и по степени убедительности своих доводов, и по времени, которое играло на руку ВЧ и Моргану.
Морган перевел дух и,нахмурившись, смотрел на Гранж, которая, вдруг решила поиграть в ромашку, вращая лежащую перед ней и другими Неприкасаемыми винтовку. Вернее, раскручивая ее и дожидаясь, в кого из ее родственников она упрется дулом. Она несколько раз прокрутила оружие, и каждый раз ее мушка, или прицел, она не знала точно, как называется эта штука, оказывалась напротив Моргана. Это даже слегка озадачило ее, и она решила еще раз провести этот эксперимент.
– Ты царапаешь стол, – прокомментировал он ее опасную игру с оружием и наградил ее откровенно презрительным взглядом.
– Гранж, перестань, – отреагировала Ангелла на ее манипуляции с оружием и собралась с мыслями. Она задумалась – да, она во многом виновата сама. Это было ее решение – привезти всех сюда. Она понадеялась на свою удачу или стратегический талант, оставила на Базе всего несколько человек. А теперь, они оказались здесь, как в ловушке. И это она приманила сюда Кадавра, попросив Соледад провести интернет-трансляцию выступления Глории. И велела Асраилу торчать наверху… Но черт возьми, она все равно чувствовала свою правоту. И она пойдет до конца, даже если ее партия безнадежно проиграна.
– Вы знаете, мне почти нечего вам сказать. Или возразить, – она посмотрела на Моргана и ВЧ, чувствуя, что закипает внутри. – Кругом, получается, что вы правы. А я дура, которая пытается справиться с непосильной для нее задачей. Да, я не оратор, и не мыслитель. Не банкир. Как выясняется, не важный стратег. А также бываю не всегда конструктивной. И ты прав, Морган – мне привычнее либо воевать, либо отдавать короткие приказы… “Либо писать длиннющие романы, короткие диалоги в которых я могу прорабатывать часами”, – подумала она с самоиронией, но не озвучила эту мысль.
– И я, возможно, наделала ошибок. Я тоже не святая. Я не Цезарь или Ганнибал. Не Жанна Д’Арк. Не Платон, и не Вольтер. Даже не специалист по семейным отношениям. Но меня не гложет страх перед Кадавром. И я знаю, что, если я позволю кому-то решать, кому в моей Семье жить, или умирать, я сойду с ума, или пристрелю саму себя. Это точно, как также точно и то, что тебя, Морган, и на пушечный выстрел нельзя подпускать к таким важным решениям. И не будет никакого голосования. И мы не отдадим Глорию никому. А если будет нужно, я сама пойду сражаться с Кадавром и его псами. Одна. А вы, если хотите, оставайтесь тут, и голосуйте сами. И разрабатывайте и дальше свою стратегию. Холодея от ужаса. Или убегайте отсюда. Только не мешайте… нам, – она, наконец, заметила почти отчаянные взгляды Асраила, Гуннара, Каталины и Глории, обращенные на нее, и использовала более подходящее случаю местоимение.
– А уж потом, если мы выживем, то решим, или увидим, кому в нашей Семье достались все мозги. А кому лишь глупая и не очень нужная храбрость и верность.
Ангелла направилась к выходу, забыв про оружие, ее трясло – она чувствовала, что Морган и ВЧ вытянули из нее все жизненные соки. Глория, Каталина, Гуннар и Асраил направились за ней, а Гранж осталась сидеть напротив Моргана, смотря на него своим дурным глазом.
– Хватит нудить, старый черт, бери оружие, или я сама тебя пристрелю, – неожиданно проскрипела она Моргану, и все остановились в дверях и обернулись к ним. Гранж в очередной раз прокрутила винтовку, и та, действительно, царапая стол, опять уперлась почти в живот Моргана. Только в этот раз, Гранж с подозрительной осведомлённостью об устройстве оружия такого типа, сняла его с предохранителя и положила свой палец на курок. “Черт, я оставила на столе винтовку!”, – подумала со страхом Ангелла, но внутрь ей мешали пройти ее родственники, плотной группой загораживая ей проход.
Морган холодно посмотрел на Гранж и откровенно сорвался – его прорвало, и вся та желчь, которую он сдерживал в разговоре с Ангеллой, выплеснулась наружу. Что эта старая кляча воображает о себе? Она что, Ангелла, которая в одиночку может положить взвод вражеских солдат? Или она действительно хочет испугать его? Да она бы сошла с ума, узнай, какие только угрозы и опасности он прошел и устранил, на своем тернистом пути на самый верх финансового олимпа. Если он кого и боится сейчас больше всего, так это Кадавра. А своими родственниками он как-нибудь сможет манипулировать. Не будь он Морганом.
– Дура, убери это от меня, – прошипел он ей, а ВЧ вдруг слегка отстранились, даже отодвинулись от него, заметив откровенно стеклянный взгляд своей родственницы. А Гранж вдруг охватил такой приступ ярости, что она уже не владела собой. “Ох уж эти бешенные Неприкасаемые… Что-то будет, что-то будет”, как сказал бы в этой ситуации Хранитель Вайда.
– Ты перестанешь торговаться и манипулировать всеми нами, возьмешь оружие, наденешь на себя униформу, или что там надевают в таких случаях… Натянешь на свою дряблую задницу бронежилет, и пойдешь с нами, и будешь стрелять, и делать все, что тебе прикажет Ангелла, Асраил или Гуннар… Ты понял меня, мерзкий ты трус и ростовщик?
Морган мог бы прибегнуть к одной из своих многочисленных уловок, прогнуться, но он уже и так достаточно кланялся сегодня. И как его достала эта Ангелла… Да и вся эта семейка… А теперь и эта развалина, которая, к несчастью, является его родственницей. Нет, он не будет сдерживаться, это уже не подвластно контролю его разума!
– Ты просто старая карга, Гранж. Старая, страшная и нелепая. И ты всегда будешь подбирать за мной объедки и крохи. Я самый успешный и преуспевающий в этой семье… А что касается того, чтобы идти воевать… То пошла бы ты куда подальше, со своими увещеваниями. Пусть эти вояки и неудачники сами воюют, я все-таки финансовый гений, а не солдафон! И пугай
