но мощная поддержка в Бирже, так что мы пошли вперед. Точнее, мы попытались это сделать, но далеко не продвинулись. По сути, мы проиграли. Что касается подробностей этой истории, то я должен быть немногословен. К сожалению, я никогда не был полностью посвящен в то, что происходило на самом деле. Я знаю только то, что во время планирования и строительства Finance Place Кит Фанстон, президент Фондовой биржи, вел переговоры о новом месте с другой группой риелторов, возглавляемой Солом Атласом и моим другом Джоном Макгратом, одним из попечителей Университета Лонг-Айленда. У Атласа и Макграта был участок площадью пять акров недалеко от оконечности Манхэттена, рядом с Бэттери, часть которого они предложили Фондовой бирже. Этот участок начинался как проект реконструкции города, и первоначальная компоновка была выполнена очень грамотно и аккуратно. Было использовано довольно ловкое планирование города и расширение улиц, так что в результате конфискации улиц первоначальные владельцы, которые могли бы противостоять сборщикам, были легко сметены с лица земли за относительно скромную плату. Затем, в нужное время, было проведено перезонирование территории, чтобы сборщики могли установить высокие цены для последующей продажи городу. Изначально участок предназначался для какого-то жилищного проекта, на который администрация Вагнера все чаще набрасывалась. Поэтому участок был превращен в офисную застройку. Перенос фондовой биржи в Бэттери позволил бы администрации Вагнера избежать неприятных последствий, поэтому вся эта затея была глубоко замешана в местной политике. Коулман был очень близок к администрации Вагнера. Возможно, он был, или думал, что был, связан с чем-то, из чего не мог выбраться. Как я уже сказал, я до сих пор не знаю всей истории. Я думал, что у меня есть поддержка, но в решающий момент ее не оказалось. К тому времени у инфилдов, управлявших биржей, уже была выстроена своя собственная сделка, и они не хотели никаких комментариев изнутри и уж тем более никаких предложений извне. Однако логика ситуации так сильно говорила в пользу Finance Place, что я продолжал пытаться. Я звонил, делал презентации, спорил и отстаивал свою позицию. Со временем отдельные члены Фондовой биржи тоже стали выступать против глупости переноса биржи так далеко на юг. Даже газета The New York Times написала резкую редакционную статью в том же духе. В течение многих месяцев последовавший диалог вызвал большой накал страстей. Он также пролил свет на вопрос, который руководители биржи предпочли бы не обсуждать и за который они не поблагодарили меня.
Одним из непосредственных результатов всего этого стало то, что Webb & Knapp и Finance Place проиграли: менеджеры биржи категорически отказались рассматривать наш объект.
Отчасти это произошло потому, что фондовая биржа - монополия, контролируемая небольшой группой инсайдеров, - является очень чувствительным и защитным институтом. Подобно старинным европейским баронам, взимавшим солидную пошлину со всех лодок, проплывавших по реке мимо их замков, члены Фондовой биржи взимают плату, совершенно непропорциональную тем услугам, которые они фактически оказывают. Осознавая и переживая по этому поводу, они привычно реагируют на любой интерес со стороны или критику в свой адрес. В качестве примера можно привести случай, когда мэр Линдси предложил ввести трансфертный налог на операции Биржи. Реакцией на это стала немедленная угроза Фанстона перенести биржу из города. Правда заключается в том, что, несмотря на громогласные заявления Фанстона, ни один из членов биржи ни на полминуты не задумался всерьез о том, чтобы перенести истинное сердце своей деятельности из Нью-Йорка. Однако, как это бывает во времена давления, политики и пропаганды, Биржа, которая официально все еще была настроена на переезд в Бэттери, использовала эту ситуацию, чтобы отстраниться от переезда в Бэттери, против которого теперь выступало так много ее членов. Заявив о необходимости гибкости действий в споре с мэром Линдси, они публично отказались от запланированного переезда в Бэттери.
Вскоре после этого инцидента Фанстон покинул сцену. Вероятность того, что фондовая биржа все же решит переехать на место, которое мы им предложили, была очень слабой, но убытки здесь понесла биржа, а не компания Webb & Knapp. К тому времени мы продали эту собственность со скромной прибылью компании U.S. Steel Corp.
Во время сбора недвижимости в "Финанс Плейс" и раннего завоевания Биржи потребность в наличных была относительно невелика. Но когда наступит день закона, когда мы заберем различные документы и выплатим более двадцати четырех миллионов долларов за наши покупки, нам понадобятся наличные. Компания была достаточно хороша, чтобы я мог взять кредит на восемнадцать миллионов долларов под эти объекты. Если бы мне удалось продать, сдать в аренду или занять еще десять миллионов, мы смогли бы окупить все расходы и получить прибыль, а если нет, то еще одна потенциальная катастрофа наступала бы нам на пятки. Трудность заключалась в том, чтобы найти достаточно крупного и сильного покупателя или комбинацию покупателей, которые ввязались бы в это дело вместе с нами. Несколько месяцев я размышлял об этом и наконец придумал имя единственного, самого логичного из всех возможных участников: U.S. Steel Corp.
U.S. Steel, несмотря на свои размеры и размах, - интроспективная компания, у которой очень мало сторонних интересов. Возможно, они не сразу поняли, что являются логичными покупателями Finance Place, но я планировал это исправить. К этому времени мы очень тесно сотрудничали с Alcoa по многим прекрасным проектам. Я позвонил Леону Хикману, исполнительному вице-президенту Alcoa и председателю финансового комитета, и спросил его, не знает ли он Роджера Блафа, главу U.S. Steel.
Оказалось, что Хикман и Блаф были большими друзьями. Собственно говоря, именно Хикман предложил Блафу стать адвокатом Соединенных Штатов.
Этот этап в баре сродни предложению имени человека в эксклюзивном клубе, и когда Хикман сказал: "Не хотите ли вы с ним познакомиться?" я ответил: "Очень хочу".
Через несколько дней мне позвонили, и голос объявил: "Это Роджер Блаф. Как я понимаю, вы хотите со мной встретиться".
"Да, мистер Блаф".
"Ну, я буду в городе в субботу. Я выступаю на собрании Пенсильванского общества ; мы собираемся вручить Джиму Симмсу из Пенсильванской железной дороги медаль как "Человеку года в Пенсильвании". "
Затем Блаф сказал: "Я могу быть у вас в офисе в двенадцать часов".
"Хотите, чтобы я позвонила вам, мистер Блаф?"
"Нет, я буду там".
Я предупредил наших архитекторов и сотрудников. В нашем конференц-зале наверху установили прекрасный макет Финанс Плейс, и в двенадцать часов следующей субботы вошел мистер Блаф в сопровождении еще одного джентльмена. Блаф представил второго человека, Тайсона, как председателя финансового комитета Steel. Я подумал: "Вот с кем я
