Между тем, несмотря на силовое превосходство кригов, предпосылок к быстрому успеху в бою не наблюдалось: анхоры сопротивлялись отчаянно, и взять их можно было, похоже, только измором. Но времени на длительную осаду не было просто категорически. Какой же выход? Вызвать армию с Гренландии? Тогда может забеспокоиться Чайтос со своей кликой и, чего доброго, тоже войска пришлет. А тогда тут такое начнется… Мегаполису, в котором они сражаются, уж точно конец придет, а может, и не только ему… Да и о быстром результате забыть придется: пока они свой Армагеддон закончат, харры не только нью-йоркский Осколок добудут, но и последний тоже, а может, еще и Темницу отомкнуть успеют. Короче, не вариант…
Попытаться договориться с анхорами? Ха! Сейчас, в бою? Два раза «ха»! После второго кряду вероломного нападения темных Вторых? Три раза «ха»! Договариваться раньше надо было, пока криги не разбудили память о древних войнах. Взаимная ненависть дремала в двух ветвях поколения и, при разумном поведении обеих сторон имела шансы вообще уснуть. Навеки. Но ее разбудили. И сделала это, по иронии судьбы, не Лилит — предводительница непримиримых, а он, Сайфер, чьей доктриной всегда была умеренность. Это он сейчас развязал то, что запросто может превратиться в Третью Криганскую войну… если только харры, раздобыв все Осколки, раньше не запустят нечто куда более страшное — новую Войну Тринадцати.
Пока Сайфер думал, да прикидывал варианты возможных действий, на поле боя кое-что изменилось. Только что стоявшие насмерть анхоры сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее принялись отступать вглубь восьмидесятого этажа. Правда, сопротивления при этом не прекращали: отражали атакующие арканы кригов и время от времени наносили мощные контрудары, заставляя темных Вторых постоянно держать наготове магические щиты.
Кому-нибудь могло бы показаться, что анхоры собираются обратиться в бегство, но только не Сайферу. Этот матерый волк интриг, войн и политики сразу же все понял и усмехнулся. Недаром говорят: «В великие головы умные мысли приходят одновременно». Предводитель светлых Вторых явно тоже догадался, к чему клонится дело, и ему такой расклад активно не понравился.
Вот только положение у анхоров было куда как хуже, чем у обеих противостоящих группировок. И у кригов, и у харров враг был пока только один, в то время как светлым Вторым приходилось сражаться на два фронта. Ведь не просто так исчезла престол Сильвиана: наверняка ее убили кромешники, которые сейчас, похоже, рвутся к Осколку. И перекрыть им путь анхоры уже явно не успевают. Могут только ударить в тыл, когда те начнут сражаться с хранителями артефакта, или, если дело зайдет так далеко, попытаться не отпустить их с добычей. Впрочем, сделать как то, так и другое с ударной группой кригов на плечах светлым Вторым будет очень проблематично.
Тогда какой у них выход? Конечно, в чужую голову не залезешь, но вот как бы он, Сайфер, сам поступил на их месте? Прокручивая все это в голове, лидер кригов не переставал, тем не менее, активно участвовать в бою, посылая во врага губительные волны своей боевой магии, и отражая встречные удары — ему было не привыкать делать несколько дел одновременно.
* * * *
Бракар балансировал на грани отчаяния. Ситуация выглядела безнадежной. Он прекрасно понимал, что Сильвиана мертва, и харры сейчас в лучшем случае плутают в лабиринте, а в худшем (если они успели заполучить ее еще живой), просто идут к цели, последовательно снимая охранные заклятия. Иллюзий по поводу того, что форс с принципом смогут их остановить, глава Конклава не питал, а система защиты от магических перемещений, встроенная в стены, лишала хранителей Осколка возможности бежать вместе с артефактом. А помочь им сейчас не было никакой возможности. Проклятые криги! И ведь напали не раньше, не позже — именно сейчас! Словно они в сговоре с пустотными тварями… А может, так оно и есть? Впрочем, неважно: ответ на этот вопрос ничего уже Бракару не давал. Вместе они или порознь, сражаться надо было как с теми, так и с другими, а стравить их в любом случае вряд ли получится.
Тогда отступать? А толку? Все равно кригов с хвоста не сбросить — хватка у них мертвая. Хотя… есть, конечно, один способ, к которому Бракар предпочел бы не прибегать, будь у него альтернатива. Но вот ее-то как раз и не было. Выходит, и думать нечего: когда такие ставки на кону, средств выбирать не приходится. А жертвы… Либо погибнуть всем и потерять Осколок, либо купить шанс на спасение хотя бы престолов и части Ключа ценой жизней всех остальных. Это называется принципом меньшего зла. А чем дольше он колеблется, тем призрачнее становится вожделенный шанс.
Искусство, как известно, требует жертв, причем, военное — особенно многочисленных. А искусство посылать других на смерть — его особый, едва ли не самый сложный раздел. Постигается оно путем длительной практики и требует очень толстого слоя брони вокруг того, что принято именовать душой. Но долгая жизнь дает возможность постичь все, что угодно, поэтому Бракар и овладел данным мастерством в совершенстве.
Телепатическая команда «Режим биоэкрана!» была почти тождественна фразе «Умрите, чтобы я жил!», причем сказанной открытым текстом. Даже среди человеческой расы, известной своим эгоизмом и безразличием к судьбам ближних, вряд ли найдется много тех, кто способен бестрепетно отдать подобный приказ. Бракар сделал это без колебаний. И точно так же, без тени сомнения повиновались ему все «меньшие» — от командира отряда форсов до последнего стража, хотя все достаточно четко представляли себе, чем это для них обернется.
Тут необходимо сделать небольшое пояснение, чтобы и читатель получил достаточное представление о том, что собой представляет данный режим. Для начала скажу, что биоэкран не является какой бы то ни было разновидностью магического щита. Между ними принципиальная разница. Биоэкран — это облако жизненной силы, либо окружающее объект, либо существующее отдельно от него, но сохраняющее с «родителем» прочнейшую связь. Оно не поглощает и не отражает вражеские заклятия, удары, выстрелы, а просто повышает жизнестойкость объекта, являясь его биоэнергетической копией, которая принимает на себя все, что направлено против оригинала. И не только принимает, но и притягивает. С каждой атакой составляющая его жизненная сила убывает, а когда она иссякнет полностью, биоэкран исчезнет и все смертоносные послания вновь направятся по назначению — в того, в кого нацелены. Но витальная энергия не берется из ничего. Требуется источник, донор, так сказать. Вот на эту-то роль и предназначались «меньшие». Их жизни должны были даровать временную неуязвимость двум престолам, позволить им уйти даже под градом вражеских ударов. Но есть нюанс: все, чьи жизни окажутся вложенными в биоэкран, умрут в тот самый миг, когда он исчезнет. Но пока он существует, они могут двигаться, сражаться, атаковать и защищаться, превратившись в своего рода живых мертвецов, отдавших в долг свою жизненную силу.
Приказ был выполнен быстро и слаженно. Бракар чувствовал всю свою команду. Всех анхоров вместе и каждого в отдельности. Никто не уклонился от почетного самопожертвования и даже не задержался. Все почти синхронно «вложились» в биоэкраны. Криги, казалось, что-то почуяли и резко усилили натиск, но поздно. Невероятным образом под градом вражеских ударов Бракару и Тэйну удалось довести задуманное до конца: впитав отдаваемую «меньшими» жизненную энергию, они трансформировали ее в два повисших в воздухе золотистых облачка.
Терять времени престолы не стали: оба прекрасно понимали, что надолго витальной энергии в биоэкранах не хватит, а потому сразу же, не сговариваясь, применили «прямой переход». Уходя, Бракар успел увидеть искаженное злобой лицо Сайфера и ощутить удовлетворение от того, что хотя бы в этом обставил лидера кригов.
Дистанция перехода была сверхкороткой. Престолы материализовались возле той самой угловой комнаты, где перед началом штурма стоял у окна Бракар. Именно отсюда начинался собственно «лабиринт». Конечно, логичнее было бы совершить переход непосредственно в эту комнату, но странное предчувствие недоброго удержало престолов от этого опрометчивого шага. В конце концов, прорыв харров в здание был осуществлен именно через это помещение, и кто знает, какие сюрпризы они могли оставить для тех, кто пойдет по их следам?
Появившись в паре метров от этой комнаты, анхоры принялись ее осторожно сканировать. То, что они обнаружили, изрядно их встревожило и с лихвой окупило, на первый взгляд, чересчур по-барски расточаемую маленькую фору во времени перед кригами, полученную столь дорогой ценой. На полу у разбитого окна среди осколков стекла и обломков мебели лежало мертвое тело. То, что еще совсем недавно служило материальной оболочкой престолу Сильвиане. А между глаз у этой оболочки «красовалось» темное пулевое отверстие.
