— В таком случае, что же произойдёт, если Кольцо Всевластия будет по твоему совету уничтожено? — спросил Глоин.
— Мы точно не знаем, — грустно ответил Элронд. — Некоторые надеются, что Три Кольца, до которых Саурон никогда не дотрагивался, получат свободу и их владельцы смогут исцелить раны, оставленные Врагом. Но возможно, что, когда не станет Кольца Всевластья, Три Кольца тоже потеряют свою силу, и тогда многие прекрасные вещи постепенно исчезнут и будут забыты. Думаю, что произойдёт последнее.
— Однако эльфы готовы пойти на это, — проговорил Глорфиндель, — лишь бы могущество Саурона было сломлено, и угроза его воцарения исчезла навеки.
— Что возвращает нас к необходимости уничтожить Кольцо, — сказал Эрестор, — однако не приближает к решению этой задачи. Есть ли у нас силы, чтобы добраться до Огня, в котором оно было сделано? Я сказал бы, что это путь, внушённый отчаянием — или даже глупостью, — если бы не всем известная мудрость Элронда, которая не изменяла ему очень долго, не запрещала мне это.
— Отчаяние или глупость? — откликнулся Гэндальф. — Это не отчаяние, ибо отчаявшимися можно назвать лишь тех, кто заранее признал свое поражение. Но не нас. Признать неизбежность опасного пути, после того, как все прочие пути рассмотрены и отвергнуты, — и есть истинная мудрость, хоть глупостью кажется она тем, кто цепляется за ложную надежду. Так пусть же глупость станет нашим плащом, завесой, застилающей взор Врага! Ибо он весьма мудр и придирчиво взвешивает всё до волоска на весах своей злобы. Однако единственная мера, которую он знает, это жажда власти, стремление к ней. И лишь по ней судит он все сердца. Ему и в голову не придёт, что кто-то может отказаться от власти, что, имея Кольцо, мы захотим уничтожить его. Подобной попытки он не сможет предвидеть.
— По крайней мере, не сразу, — сказал Элронд. — Дорога в Мордор очень опасна, однако это единственный путь к победе. Но ни сила, ни мудрость не даст на ней преимуществ, и слабый может пройти по ней с тем же успехом, что и сильный. Ибо часто поступки, меняющие лик мира, совершались слабыми руками тех, кто просто выполнял свой долг, тогда как глаза сильных были обращены совсем к другому.
— Ладно, ладно, господин Элронд, — сказал вдруг Бильбо. — Можешь не продолжать! Совершенно понятно, на что ты намекаешь. Мол, раз уж олух Бильбо, начал сию злополучную историю, так пусть этот никчёмный хоббит и кончает с ней… или с собой. Мне было здесь очень уютно, да и книга хорошо продвигалась. Собственно, если тебе это интересно, я как раз подбирал заключительную фразу и уж хотел было написать "и с тех пор он жил долго и счастливо до конца своих дней". По-моему, это замечательная концовка, которая ничуть не хуже от того, что не раз уж использовалась. Только теперь её придётся поменять, потому что вряд ли получится так, как она говорит, и уж во всяком случае, прибавится несколько дополнительных глав: если я доживу до того, чтобы написать их. Ужасно досадно! Ну, что поделать… Так когда мне надо выходить?
Боромир с изумлением уставился на Бильбо, однако смех замер у него на губах, когда он увидел, что все остальные выслушали хоббита серьёзно и уважительно. Улыбнулся лишь Глоин, припомнивший старое.
— Разумеется, мой дорогой Бильбо, — ответил хоббиту Гэндальф, — если б ты действительно начал эту историю, то все наверняка бы ждали, что ты её и закончишь. Однако теперь ты и сам прекрасно понимаешь, что никто не может претендовать на начало, и что в поистине великих деяниях каждый герой в силах сыграть лишь свою небольшую роль. Не надо смущаться! Мы все понимаем, что ты специально постарался уйти от высокого стиля, чтобы за шуткой скрыть мужественный порыв. Но это тебе не по силам, Бильбо. Ты не можешь снова забрать Кольцо. Оно уже передано. И если тебе еще не надоели мои советы, я бы сказал, что твоя роль окончена. Разумеется, не как летописца. Дописывай свою книгу, и не надо менять в ней концовку! Она вполне еще может сбыться. Но будь готов написать продолжение, когда смельчаки вернутся назад.
— Вот уж чего от тебя не слышал, так это совета пожить спокойно, — рассмеялся Бильбо. — Поскольку все твои прежние — гораздо менее приятные советы — всегда были хороши, боюсь, не оказался бы сегодняшний плох. А если серьёзно, вряд ли у меня осталось достаточно сил и удачи, чтобы справиться с Кольцом. Оно-то, в отличие от меня, определенно стало сильнее. Но скажи — кого ты назвал смельчаками?
— Тех, кто отправится с Кольцом в Мордор.
— Вот именно. И кто же они? По-моему, это и только, нужно решить на сегодняшнем Совете. Я знаю, эльфов хлебом не корми, только дай им вволю поговорить, а гномы привыкли терпеть лишения и могут неделями обходиться без пищи, но я-то всего лишь пожилой хоббит, и в середине дня мне необходимо подкрепиться. Так, может быть, назовем, наконец, имена смельчаков? Или отложим это на после обеда?
Никто не ответил. Ударил полуденный колокол. Молчание не прерывалось. Фродо обвёл глазами собравшихся, но ничьё лицо не было повёрнуто к нему. Все сидели и смотрели в пол, словно в глубоком раздумье. Его охватил леденящий страх, словно вот-вот грянет роковой приговор, который он давно предвидел, но тщетно надеялся всё-таки не услышать. Ему страстно захотелось остаться здесь, в Раздоле, рядом с Бильбо, чтобы как следует отдохнуть в покое и мире. Он сглотнул, открыл рот и заговорил, с удивлением прислушиваясь к собственным словам, словно их произносил кто-то другой:
— Я готов отнести Кольцо. Только я не знаю дороги.
Элронд поднял глаза и внимательно посмотрел на Фродо, который даже вздрогнул — настолько проницательным был этот взгляд.
— Если я правильно понял всё, что здесь услышал, — сказал он, — именно тебе, Фродо, предназначено сделать это, и если ты не найдёшь дороги, никто её не найдёт. Пробил час невысокликов, которые, явившись со своих мирных полей, потрясут могучие крепости и великие планы. Кто из Мудрых мог предвидеть это? Или же, если они действительно мудры, могли ли они надеяться предвидеть это заранее, пока час ещё не пробил?
Но это тяжёлое бремя. Настолько тяжёлое, что никто не имеет права взваливать его на чужие плечи. Я не принуждаю тебя. Но если ты берёшь его добровольно, я скажу тебе, что ты сделал правильный выбор; и если бы собрались вместе все могучие друзья эльфов прошлого — Хадор, и Хурин, и Турин, и сам Берен, твоё место было бы среди них.
— Но вы ведь не пошлёте его одного, господин? — закричал вдруг Сэм, не в силах больше сдерживаться, и выскочил из своего укромного уголка, куда он проюркнул перед началом Совета и до сих пор тихонько сидел на полу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
