всё спишет, казалось бы. Всё, да не всё. Во-первых, сейчас была зима, в целом всякая боевая активность сведена к минимуму; во-вторых, линия фронта откатилась аж за Уфу, а это добрых триста вёрст от этих мест; в-третьих, исчезли в лесу не простые обыватели, а охотники-промысловики, прекрасно знающие местность и все опасности, которые могли на ней встретиться. Ну, и в-четвёртых, и это самое важное, их исчезновение быстро распространится сарафанной связью по всем окрестностям, и рано или поздно может попасть в уши заинтересованных людей. Каких? Да, вопрос пока без ответа, вроде бы Шляхтич и Макаров мертвы, а кроме них обозом никто вплотную не интересовался, может даже и не знал. И хорошо, что мертвы, любой из них обязательно ухватился бы за такой след, как исчезновение охотников. Но. Не далее, как в конце осени, неизвестной бандой (пусть будет так) в окрестностях уничтожен особый отряд ВЧК, при этом сбежал опасный преступник (примем точку зрения противника), соответственно есть, должны быть лица, занимающиеся расследованием этого происшествия. Вот про этих лиц он совсем ничего и не знал, а они были при любом раскладе. И если их внимательность и профессионализм достаточно высоки, то…
В общем, плохо, что своё месторасположение отряд сохранить в тайне до весны не сумел. Плохо.
– Всё, командир. Доклад закончил. – Филатов спокойно принял полууставную стойку, красноречиво говорившую о том, что никакой вины за ним нет и быть не может: все его действия есть добросовестное выполнение поставленной боевой задачи.
Задача, как обычно, была проста: боевое охранение отряда, иначе говоря – караул. До зимы с этим справлялись без больших хлопот, Аюпов отводил глаза любопытствующим посетителям леса, а естественная маскировка базы позволяла особо не таиться, в следствие чего и зверьё обходило их стороной. С наступлением зимы и установившимся снежным покровом стало сложнее. Во избежание оставления ненужных следов передвижение в окрестностях базы казаки свели к минимуму, но вслед за этим и зверья вокруг зимовья стало появляться больше. Плюс сильные морозы – активность зверя в поисках корма увеличилась, и в районе их местонахождения караулу всё чаще стали встречаться следы копытного зверя, почти вплотную подходившего к жилью. В основном любопытство проявляли лоси, но были и две тропы кабана, все они аккуратно обходили посты караула, привыкнув к безобидным людям, и часто наведывались к оврагу рядом с базой, в который скидывали разный мусор и отходы. А заячьих, лисьих и куньих следов вокруг было и вовсе без счёта. Пастораль? Как-бы не так. Голод, сопутствующий морозу и войне, закономерно гнал население искать пропитание, и в лес стали заходить охотники. Большинство ставили петли на пушнину, и в глубь леса не совались, но вот нашлись промысловики, пожелавшие добыть побольше мяса, и выслеживая кабана один из них оказался промеж двух караульных постов. Дальнейшее его продвижение неизбежно привело бы к обнаружению базы, поэтому Филатов, регулярно заступавший в караул наравне со всеми и находившийся в этот момент на посту, без лишнего шума снял его ножом, своим фирменным почерком – аккуратно вогнав лезвие за ухо (чем обосновано гордился: попробуйте-ка сами зимой, неожиданно, снять идущего по следу профессионального охотника с дробовиком). Ловок, слов нет, но допросить не догадался. Второго через несколько минут позже, и почти в сотне метров в стороне, снял Шайдавлетов, набросив на шею охотника аркан и сдернув его с тропы в сугроб. Этого допросили сразу, как только он смог дышать: было их двое, шли загоном – один по следу, второй на выстреле от него, готовый добрать убегающего от первого зверя, хотели до снегопада успеть. Оба были с разных деревень, Черёмухова и Енорускина, и вознамерились сообща взять кабана: дома есть было почти нечего, к середине января все припасы уже вышли. На базу тащить пленного не решились, и оба тела забросали снегом. А к вечеру, действительно, поднялась пурга и замела все следы оставленные и зверьём, и охотниками. В общем, Туманов чувствовал, что это происшествие не останется без последствий, на спокойную зимовку теперь можно рассчитывать не больше двух недель, потом в любой момент жди неприятностей.
В отряде с припасами проблем не ощущалось, и до весны должно было всего хватить. На середину января съели три мешка муки и одну лошадь из трёх, уведённых с места последнего боя. Нуртдинов ставил петли на зайца недалеко от базы, привнося разнообразие на стол. Словом, можно продержаться до конца марта, а там пора будет и в дорогу, раньше этого обоз с места не стронуть, по вполне понятным причинам – распутица.
Время шло, и, к удивлению, больше никто не тревожил зимовье, даже зверя стало меньше вокруг. С середины февраля начали заново готовить к маршу имеющийся подвижной состав: подводы и тачанку. Перепроверили по несколько раз все узлы и крепеж, обильно промазали дёгтем ступицы колес, привели в порядок упряжь. Когда установился мартовский наст, легко держащий на себе человека и не оставляющий следов, Туманов начал подумывать о вылазке в Слободу, нужна была свежая информация о событиях на фронте и округе, но быстро охладел к этой идее – информацию реализовать в любом случае не получилось бы, снег глубок, обоз обездвижен. А вот привести за собой хвост или спровоцировать облаву очень даже просто, так стоило ли рисковать из-за простого любопытства? Наступит день, когда можно будет начать движение, вот тогда и информацию надо собирать.
–
Этот день настал 15 апреля. Утром, вместе с первым раскатом весеннего грома и щедрой капелью березового сока, в лесной чаще ощутимо громыхнула далёкая канонада тяжелой артиллерии. Это было настолько неожиданно, что какое-то время казаки удивленно смотрели друг на друга и молчали. Но этот ступор был не долгим, Туманов дал Филатову команду отрывать спрятанный в земле груз и готовить подводы к маршу, а сам оседлал коня и собрался в Слободу, взяв с собой Суматова.
Перед их отъездом Аюпов заставил показать оберег, который осенью заново смастерил для Туманова и пообещал читать ду-а всё время, пока его не будет.
– Почему беспокоишься, Юсуп? – удивился Туманов, – Нет больше Чёрного человека, сам знаешь.
– Э, командир… этого нет, другой может есть. И кто себя беречь умеет, тому и Аллах поможет. – Аюпов смотрел чуть в сторону, словно хотел что-то сказать, но не решался.
– Волков бояться – в лес не ходить. Прорвёмся.
– Послушай, что скажу, командир, – Юсуп наконец посмотрел в глаза Туманову. – В первый дом, какой покажется удобным, не ходи. И во второй не ходи. И ещё женщин не проси ни о чём,
