из депошки на солнце в новой красивой рубашке, в новых джинсах и новых жёлтых ботинках фирмы «Тимберленд». Вышел и, осторожно ступая по мху, проделал первый свой путь от порога здания до асфальта.
Он был похож на измождённого, иссушенного какой-то болезнью немолодого и лысеющего китайца. По неосторожности Любопытный поднял свои азиатские глаза на солнце.
— Ой, ой…, — он зажмурился. Из глаз потекли слёзы. — Дискомфорт. Дискомфорт.
— На солнце нельзя смотреть, — назидательно сказала Светлана. — Ну что, вы готовы, Лю?
— Нельзя смотреть на солнце. Да, определённо это разумный запрет, — сказал он, вытирая глаза. — Да, я готов, Светлана-Света.
— Лю, — сказала девочка, помогая ему сойти с поребрика, — а у вас теперь новое имя должно появиться, меня вы зовёте Светлана-Света, а мне вас звать всё время Лю и Лю?
— Новое имя? Вы считаете, что это необходимо? — с сомнением уточнил Любопытный. Кажется, его всё и так устраивало.
— Необходимо, — зачем-то настояла девочка. — Вы же теперь не просто голос, вы теперь материальный.
— Ну хорошо, — нехотя согласился Любопытный. — Пусть моё второе имя будет Цинь.
Он сказал это сразу, ни на секунду не задумавшись, как будто готовился назвать это слово заранее.
— Цинь? — удивилась Светлана. Она не очень хорошо разбиралась во всём китайском, но даже ей показалось, что это второе имя очень хорошо подходит к имени Лю. — Любопытный Цинь? Лю Цинь, если коротко.
— Да, мне кажется, это хорошее созвучие, — произнёс Любопытный.
«Он точно китаец!», — решила для себя Светлана. Она, может быть, и сама хотела бы поучаствовать в выборе второго имени для него, но раз Любопытный сам уже всё придумал — то ладно.
— Пойдёмте туда, Лю Цинь, — она указала рукой в сторону улицы Гастелло, — там много хороших развалин, поищем там жуков для вас или ещё чего-нибудь съестного.
А вот собаки к Лю отнеслись… Ну, как минимум настороженно, он им точно не понравился. Сначала, когда Светлана вывела его на асфальт, они просто принюхивались издали, а потом, когда она, взяв Любопытного под руку, так как он ещё неважно ходил, повела его вдоль больничного забора, они, конечно, пошли за ними, но на приличном расстоянии, а Саске ещё и ворчал при этом, хоть и негромко, но девочка это слышала и неодобрительно на него поглядела. «Ну да, поворчи, будешь ворчать ещё больше, когда узнаешь, что он собирается есть ваших жуков».
Света с Лю Цинем и собаки свернули в ближайшие развалины, Лю так попросил, он хотел быстрее попробовать жуков. Вот девочка и согласилась. Место было бедненькое, камень маленький, Светлана поискала бы место поудачней, но Лю Цинь торопился. Она перевернула один камень и сразу нашла жука. Небольшого. Как раз на пробу. Собаки с недоумением смотрели, как она взяла жука в руки и отдала его своему странному спутнику.
— Ну, пробуйте.
Жук яростно перебирал своим сильными лапами в воздухе, когда Любопытный, держа его за панцирь, пару секунд рассматривал насекомое. Всего пару секунд длился его анализ, а потом, быстро и сразу, Лю Цинь отправил жука вместе с его острыми жвалами и жёсткими лапами в свой рот, который вдруг оказался неожиданно большим. Он впихнул жука внутрь и начал его давить зубами.
Фу. Света даже поморщилась, видя, как он стал тщательно разгрызать крепкий панцирь жука. Разгрызал он его с хрустом, прилагая заметное усилие, и тут же вскрикнул. От удивления.
— Что? — сразу заволновалось девочка.
Но прежде чем Лю ответил ей, он прожевал и проглотил жука и уже после, выплюнув на подбородок слюну с кровью, сказал:
— Он нанёс повреждение моей полости рта.
— Они нехило кусаются, — подтвердила Светлана. Она помнила, как сильно изгрызли ей ноги и руки эти жуки, когда она вылезала из-под земли, и тут же девочка вспомнила другое: — Крикуны отгрызают им головы, прежде чем съедают.
— Да, это решение проблемы, — согласился Любопытный, — давайте, Светлана-Света, искать следующего.
Она нашла ему ещё двух жуков под следующим небольшим камнем. Первого Любопытный изловчился и схватил сам, хватило проворства, второй чуть не забился в щель, но девочка поймала его. И держала в руках, а Лю Цинь тем временем весьма проворно для недавно материализовавшегося с хрустом откусил твёрдую голову кусаки, выплюнул её себе на рубашку и оставшееся от жука опять-таки проворно запихал к себе в рот. Он разгрыз хитин этого насекомого быстро. Проглотил и произнёс:
— Да, без головы поглощать их намного легче.
И тут же протянул свою руку за тем жуком, которого держала Светлана. Выхватил его у неё и тут же отгрыз насекомому голову.
«Есть он научился быстрее, чем разговаривать», — отметила для себя девочка. А Лю Цинь, прожевав и проглотив этого жука, заявил:
— Я получаю удовлетворение от поглощения. Это неожиданно приятное занятие.
— Когда голоден, всегда вкусно, — сказала Светлана; она и сама что-нибудь съела бы, но уж точно не жуков.
Но пока ей было не до еды, дальше девочке пришлось поискать жуков, и нужно было ей их много, так как Любопытный ел и ел их, не останавливаясь. Собаки, чуть издалека и молча, смотрели, как он хватал из-под только что перевёрнутых камней жука, быстро откусывал ему голову, отправлял в рот и тут же хватал следующего. Собкам Лю явно не нравился, но они не рычали. Просто смотрели на Любопытного, что называется, исподлобья.
— Я покормлю вас позже, — обещала девочка, и они, кажется, понимая её, молча ждали своей очереди.
Пару раз, правда, Саске набирался наглости и пытался пролезть под руку у Светы, чтобы схватить какого-нибудь вкусного жука, пока их не похватал Лю, но тот пресекал его попытки, оттесняя собаку от жуков, отодвигая Саске своим тщедушным телом.
«А он жадненький, — замечала девочка, глядя, как Лю Цинь с беспощадной монотонностью разбирается с жуками и совсем не собирается делиться ими с собаками. — Ладно, сейчас он наестся, и займусь собаками».
Но Любопытный и не думал успокаиваться, он уже, по прикидкам Светланы, съел больше, чем Саске с Сакурой вместе взятые, но и не собирался останавливаться до тех пор, пока вдруг не перестал жевать и не сказал:
— Чувствую дискомфорт,
«О Господи, что ещё? Неужели
