Воры и разбойники будут устраивать себе логова в его святилищах и делать, что захотят против Бога, пока они будут служить ему.
Апостолы велели священникам молиться Христу, лишь оставив в стороне все прочие дела, да и то только ученым и добродетельным. Папа бреет всех, кто к нему придет, пусть даже из конюшни, а не из аудитории[1416], и когда они присягают, он рассылает их по домам сильных мира сего проповедовать его божественность, и они делаются управителями, надзирателями, инспекторами и советниками всякого рода непотребства (совратить жену, дочь или служанку, предать своего господина), если только это поможет продвинуться самому по неправедному пути. И в том они присягают вместе. Когда они сотворят что-то злое, никто не знает, откуда это зло исходит.
Апостолы выбирали диаконов для того, чтобы раздавать милостыню богатых нищим. И в помощь диаконам они выбирали вдов шестидесяти лет отроду, целомудренных и лишенных друзей, чтобы ходить за немощными. А папа вместо таких вдов ставит того, кто придет, молодого или старого, но никого, кроме тех, кто богат и способен уплатить пятьдесят или шестьдесят марок серебра за назначение, а те уж могут дать отпущение и даже разрешение вступать в брак. Вместо таких диаконов, он плодит иподиаконов, которые не делают ничего, а являются только пустым звуком, кроме разве того, что в церковные праздники, вместо разделения милостыни и церковного добра нищим, они возглашают послание, либо евангельский зачин, чтобы содрать с нищих еще больше. И как его диаконы разделяют церковное добро нищим, так и его священники проповедуют Евангелие пастве.
А милостыню, что была дана поддержать нищих, о которой ты прочитаешь в книгах, в некоторых городах была более двадцати, тридцати, сорока и более ста тысяч фунтов, и все земли, данные для той же цели, они отчуждали и делили между собой. И тем они вначале совратили великих мира сего, и забрались на вершину, где они теперь сидят и толкают друг друга вот уже восемьсот лет. И чтобы удержать то, чем они завладели неправдой, папа благословляет меч на войну во всем христианстве вот уже восемьсот лет, лишив тем самым мир мира.
Когда пали епископы, прелаты и диаконы, и получили от папы королевства, что принадлежали смиренным, и ограбили и без того бедных, и поделили их наследие между собой, тогда появились монашеские ордена, чьей целью было смирять плоть до самой кончины, носить отрепья, вкушать пищу раз в сутки, да и то масло, сыр, яйца, плоды, коренья и такие вещи, что недороги, и можно достать повсюду. И они написали книги, и удумали всякие вещи, чтобы облегчить себе жизнь. Когда миряне увидели, что священники впали в такую распущенность, а монахи были столь святы, то они решили, что это были подходящие люди для раздачи милостыни бедным. Ибо их путь столь тернист, что они не могут быть лгунами, как священники, и сделали монахов наставниками и кормильцами бедных, и вручили в их руки большие богатства и земли, чтоб отдать их нищим. Когда монахи почувствовали такое изобилие, они пали в след священникам, и получили от папы отпуск от своих уставов, и прямое прикрытие, которое ныне охватывает все их правила, и всё поделили между собой, и еще раз ограбили бедных И он (папа — Т.Ч.) отобрал у аббатств большую часть епископств и кафедральных соборов, и большую часть земель, что они имели, однако и после этого еще осталось столько влиятельных аббатств и женских монастырей.
Когда многие монахи пали, появились нищенствующие монахи из ада, последний сорт червяков, в драных лохмотьях, с более суровой верой, что, если еще какое-либо добро для помощи бедным осталось бы у богатых, эти пиявицы высосали бы и то. Когда эти трутни освоились со своим мастерством, и построили себе добрые и удобные норы, и их начальники разделили между собою все страны, где кому побираться, и навязали себе канатов и веревок, как бы нищенствуя, они также получили отпуски у папы, стремясь жить на широкую ногу и в роскоши, как и монахи.
И мирянам, которых они столь подло обвели, и от которых они отделились, и сотворили свои королевства промеж собой, они оставляют по обычаю плату за труды и дань за все издержки этих королевств, а сами не хотят платить ни медяка, якобы, оставляя на поддержание бедных, основание школ, братств, гнезд этой нечисти, пиявиц, червяков, нищенствующих монахов, на починку дорог и мостов, на постройку и ремонт их аббатств и соборных церквей, часовен, коллегий, ради которых они ежедневно пачками раздают свои отпуска и собирают по тысяче фунтов за каждую сотню.
Если у мирян начнется война или какой-нибудь конфликт, то они не вложат ни гроша. Если они заинтересованы в войне (т. к. почти в каждой войне есть мотив защитить их), то они ложью заставят мирян нести основные расходы; кроме того, миряне должны бросить жен и детей и идти воевать за них, и гибнуть тоже. И чего бы они ни делали, во всем они найдут способ обмануть мирян. Шотландцы снесли замок епископа Дарема — Норейн кастель[1417], что находится на шотландском берегу реки. А он (епископ — Т.Ч.) получил позволение от Рима отстроить его вновь, которое, я не сомневаюсь, он получил в обмен на все те деньги, что скопил в нем (в замке — Т.Ч.).
А что они делают с тем изобилием, которое у них имеется повсюду? Ждите, и вскоре нищенствующие монахи начнут создавать пап и кардиналов из своей секты, а те уж позаботятся делать то, что им выгодно, и не преминут содрать пошлину и с короля: они воистину настроят роскошных зданий и парков для отдыха, и накупят ларцов, и наставят крашеных столбов, и будут торговать индульгенциями, чем они теперь еще дурят народ и ощипывают то немногое, без чего бедняки не мрут с голоду, и чтобы не терпеть больших неудобств, они нашли и способы, и средства. И они еще копят впрок, чтобы вовремя суметь расплатиться за защиту своей веры, то есть, подавить истину.
Как папа сотворил себе закон и почему
Папа заявляет: «Вся власть дана мне», он не говорит: «Петр, иди и проповедуй», но лепечет всем без разбора: «Идите и проповедуйте, что мне дана власть от Отца спасать всех, кто покается и осуждать всех, кто не покается, но следует за похотями их плоти в полном рвении жить по-скотски, будучи врагами закону Божию».
В Евангелии от Матфея, 18 Петр спрашивает Христа, как часто он должен
