Лукасу показалось, что его грудь пронзил холодный стержень. Тоска сменилась вспышкой ярости. Что это за Джордж? Увлечение молодости? У Джульетты никогда не было официальных отношений — он проверил документы на следующий же день после их первой встречи. Доступ к серверам давал ему некоторые полулегальные возможности. Может быть, предмет ее воздыханий? Какой-то мужчина из механического, уже влюбленный в другую девушку? Для Лукаса подобное оказалось бы еще хуже. Мужчина, которого она страстно желала, как никогда не станет желать его самого. Может, потому она и нашла себе работу так далеко от дома? Чтобы не видеть этого Джорджа, который ей никогда не достанется? И чувства к которому она спрятала на полях пьесы о запретной любви?
Лукас уселся перед компьютером Бернарда. Пошевелив мышкой, он подключился к серверам. Щеки его пылали из-за нового гадкого чувства: Лукас знал, что оно называется «ревностью», но впервые испытал, как из-за него кровь ударяет в голову. Он подключился к базе данных с личной информацией и провел поиск по имени «Джордж» среди населения нижних этажей. Поисковый запрос выдал четырех кандидатов. Лукас скопировал их личные номера, сохранил в текстовый файл, а затем провел поиск по каждому номеру в другой базе. Когда появились фотографии, он просмотрел персональные данные этих людей, ощущая легкую вину за такое злоупотребление властью и небольшую тревогу из-за сделанного открытия. Зато он избавился от мучительной скуки, найдя себе занятие.
Лишь один из Джорджей работал в механическом. Пожилой мужчина. Прислушиваясь краем уха к рации, Лукас задумался, что стало с этим человеком, если он все еще там, внизу. Не исключено, что его уже нет в живых и что архивы на пару недель устарели, потому что из-за блокады информация не обновлялась.
Двое других были слишком юны. Одному не исполнилось и года. Второй ходил «тенью» за носильщиком. Оставался последний, тридцати двух лет. Работал он на базаре, в графе «профессия» значилось «иное», был женат, имел двух детей. Лукас всмотрелся в мутноватую фотографию. Усы. Намечающаяся лысина. Кривоватая ухмылка. Лукас решил, что глаза у этого Джорджа чересчур широко расставлены, а брови слишком темные и кустистые.
Он взял руководство и перечитал запись Джульетты.
«Тот мужчина умер», — решил он.
«Лежишь ты предо мною. Мертвый».
Он выполнил другой поиск, на этот раз глобальный, включающий сведения и об умерших. Результат выдал сотни имен по всему бункеру, начиная со времен, предшествующих восстанию. Лукаса это не обескуражило. Он знал, что Джульетте тридцать четыре года, потому ограничил поиск интервалом в восемнадцать лет, решив, что если ей было меньше шестнадцати, когда она влюбилась, это не станет его напрягать, и он избавится от терзающей его зависти и постыдной ревности.
Из найденных Джорджей лишь трое с «глубины» скончались за минувшие восемнадцать лет. Одному было за пятьдесят, другому за шестьдесят. Оба умерли естественной смертью. Лукас задумался — не стоит ли провести перекрестный поиск между ними и Джульеттой? Вдруг они были как-то связаны по работе или состояли в дальнем родстве?
И тут он увидел третий файл. Это оказался его Джордж. Ее Джордж. Лукас понял сразу. Он подсчитал, что Джорджу исполнилось бы тридцать восемь, если бы он остался жив. И он умер всего три года назад, а работал в механическом — и никогда не был женат.
Лукас провел поиск по личному номеру, и фотография подтвердила его опасения. Джордж был красивым мужчиной: массивный подбородок, широкий нос, темные глаза. Он улыбался в объектив, спокойный и расслабленный. Такого человека тяжело было ненавидеть. Особенно тяжело, поскольку он был мертв.
Лукас решил узнать, отчего скончался Джордж, и увидел, что имело место расследование, после которого причиной смерти был признан несчастный случай на производстве. Расследование. Он вспомнил, что слышал что-то насчет Джулс, когда она получила должность шерифа. Относительно ее пригодности для этой работы было много споров и слухов. Особенно среди работников Ай-Ти. Поговаривали, что когда-то она помогла в расследовании одного дела, потому ее и назначили шерифом.
А дело-то оказалось именно этим. Была ли она привязана к Джорджу еще до его смерти? Или влюбилась уже потом? Лукас решил, что скорее всего первое. Он поискал в столе угольный карандаш, нашел и выписал личный номер Джорджа и номер его дела. Теперь ему было чем заняться, и это показалось ему своеобразным способом узнать Джульетту лучше. По крайней мере, он сможет скоротать время до тех пор, пока она в конце концов ему снова не позвонит. Успокоившись, он положил клавиатуру на колени и начал копать.
74
Бункер 17
Джульетта дрожала от холода, помогая Соло встать. Тот пошатнулся, но удержался на ногах, ухватившись за перила.
— Как думаешь, ты сумеешь идти? — спросила она, не сводя глаз с пустой спиральной лестницы, по которой в любой момент могли спуститься незнакомцы, чуть раньше напавшие на Соло и едва не убившие ее саму, выключив компрессор.
— Думаю, да. — Он коснулся лба и посмотрел на ладонь, измазанную кровью. — Только не знаю, далеко ли уйду.
Джульетта повела его к лестнице. В носу свербело от запахов горелой резины и бензина. Мокрое черное белье липло к телу, выдыхаемый воздух сразу превращался в облачка пара, а когда она переставала говорить, зубы начинали непроизвольно стучать. Пока Соло держался за изогнутые наружные перила, Джульетта наклонилась и подобрала нож. Посмотрев наверх, она обдумала стоящую перед ними задачу. Похоже, одним марш-броском добраться до Ай-Ти не получится. Легкие у Джульетты все еще побаливали после нахождения под водой, мышцы сводило судорогами от холода. А Соло выглядел еще хуже. Челюсть у него отвисла, глаза блуждали по сторонам. Кажется, он едва осознавал, где находится.
— Сможешь дойти до участка помощника шерифа?
Джульетта ночевала там, когда делала вылазки за припасами. Спать в камере оказалось на удивление удобно. Ключи так и остались в замке. Возможно, им удастся спокойно отдохнуть, если они запрутся изнутри и прихватят ключи.
— Это сколько этажей?
Соло знал нижние этажи своего бункера хуже, чем Джульетта. Он редко осмеливался на столь дальние вылазки.
— Около десяти. Дойдешь?
Поставив ногу на первую ступеньку, он перенес на нее вес тела.
— Попробую.
Они отправились в путь, имея при себе лишь нож, да и то Джульетта могла считать это удачей. Как нож уцелел во время ее возвращения через погруженный во мрак механический отдел — оставалось загадкой. Она держала его крепко. Рукоятка была холодной, но ее рука — еще холоднее. Этот простой предмет кухонной утвари стал ее талисманом, заменив часы и превратившись в нечто жизненно необходимое, что всегда должно быть под рукой. Во время подъема по лестнице рукоятка ножа постукивала по внутренним перилам всякий раз, когда Джульетта перемещала руку. Другой рукой она поддерживала Соло, который преодолевал каждую ступеньку, кряхтя и постанывая.
— Как думаешь, сколько здесь еще людей? — спросила она, глядя, как Соло передвигает ноги, и периодически нервно посматривая вверх.
— Никого быть не должно. — Он пошатнулся, но Джульетта не дала ему упасть. — Все мертвы. Все до одного.
На следующей площадке они остановились передохнуть.
— Но ведь ты выжил, — заметила она. — Прошло столько лет, но ты жив.
Он нахмурился, вытер бороду тыльной стороной руки. Он тяжело дышал.
— Но ведь я Соло. — Он печально покачал головой. — Все остальные умерли. Все.
Джульетта посмотрела вверх. Тускло-зеленая соломинка лестничного колодца упиралась в плотный мрак. Джульетта стиснула зубы, чтобы их стук не мешал слушать, и стала ловить звуки, хоть какие-то признаки жизни. Соло побрел вверх, и она торопливо догнала его.
— Насколько хорошо ты разглядел того человека? Что ты помнишь?
— Помню… помню, я подумал, что он такой же, как я.
Джульетте показалось, что Соло всхлипнул, но, возможно, это был просто вздох усталости. Она обернулась на дверь, которую они миновали, — за ней стояла темнота, сюда не поступало электричество из Ай-Ти. Не здесь ли прячется напавший на Соло? Не оставляют ли они за спиной живого призрака?
Она очень надеялась, что нет. Впереди лежал слишком долгий путь — даже до участка помощника шерифа, и тем более до любого места, которое она могла бы назвать домом.
Они молча проковыляли еще полтора этажа. Джульетта дрожала, а Соло кряхтел и морщился. Периодически она потирала руки, ощущая, как те вспотели от усилий. Но согреться не давало влажное белье. К тому же после того, как позади остались три этажа, Джульетту одолел такой голод, что она испугалась, не иссякнет ли вообще в ее теле запас сил. Организму требовалось горючее — то, что можно сжечь, чтобы согреться.
