приезжал к твоей семье?
Пожалуйста, не надо, звучит в моей голове. Не здесь. Моя мать не продержалась бы и пяти минут в этой тюрьме. Жоэль снова садится, бросает пачку сигарет на стол и ждет моего ответа.
– Не было никакой семьи, – говорю я.
Жоэль подвигает сигареты на середину и бросает быстрый взгляд на Элиаса. На этот раз он берет одну.
– Тогда расскажи нам о своей матери, – просит он.
Нам, сказал он. Двое против одного. Но если я струшу сейчас, они никогда не скинут свои панцири. Карты розданы. Теперь мой ход.
Глава
36
Давайте все встанем и потанцуем под песню,
Это был хит еще до рождения твоей матери.
Хотя она родилась давным-давно,
Твоя мама должна знать.
Твоя мама должна знать [65].
Леннон / Маккартни
Берлин
Начало шестидесятых в моем представлении всегда черно-белое. «Битлз» в Гамбурге. Строительство Стены. Для матери это были первые годы в цвете. Тогда она вырвалась из серого вдовьего мира моей бабушки. Когда она об этом рассказывала, казалось, что ее жизнь по-настоящему началась только в восемнадцать лет. Лето 1961 года, станция городской электрички «Трептауэр Парк»: она садится, дверь закрывается, она машет рукой через окно. Фанни, ее мать, потерянно стоит на платформе, глядя на нее с окаменевшим выражением лица. Картина в серых тонах, квинтэссенция всей жизни Фанни: женщина, которую бросают.
* * *
Такой, должно быть, видел ее Мориц в последний раз. Когда он ушел на войну и не вернулся. Осенью 1942 года на станции Анхальтский вокзал солдат садится в поезд вместе с товарищами. У его невесты на пальце кольцо. Накануне они дали друг другу поспешное, священное обещание. И ни один еще не знает, что через девять месяцев родится их ребенок. Моя мать Анита.
* * *
Мир Аниты становится разноцветным, когда она едет в поезде на запад. Я вижу ее голубые глаза, которые бодро глядят в окно, ее короткие светлые волосы. Ее летнее платье я вижу еще черно-белым. Чрезмерно благопристойное, выбранное мамой. Но вскоре на ней будет желтое платье-футляр, затем синие джинсы и большие солнцезащитные очки. Цветочные принты самых ярких расцветок, которые ее мама даже представить себе не могла. У Аниты слезы на глазах, но когда она оборачивается и поезд набирает скорость, солнце бьет ей в лицо. Она клянется никогда не возвращаться. Теперь ей нужно лишь пересечь границу секторов без проверки.
* * *
Жизнь Аниты проходила под знаком двух людей, причем присутствие одного – мамы – было слишком большим, а другого – папы – слишком маленьким. Хотя мать объявила его мертвым, Анита была одержима безумной идеей, что он все-таки может где-то жить. Ее непреодолимо влекло все далекое. И если посмотреть сейчас на ее детские фотографии, это становится понятным. Затхлые обои в трептовской комнатушке. Постоянные упреки матери. Тяжесть и укоризна, исходящие от матери, чувствуются даже на фотографиях. Представьте, что из радиоприемника льется голос Фредди Куинна [66], а Элвис считается непристойным, – тесный, душный мир, который только и ждет, чтобы кто-то распахнул окна.
Их квартира находилась прямо на границе сектора. Из своего окна Анита видела знак, предупреждавший, что не надо покидать советскую зону. Именно это ее и привлекало. Там неоновые огни были ярче, витрины магазинов полнее, жизнь свободнее. Тогда еще было просто перебраться в другой сектор. Чтобы купить нейлоновые чулки. Сходить в кино за 25 пфеннигов. Послушать Луи Армстронга во Дворце спорта.
Когда Анита впервые влюбилась, Фанни превратила ее жизнь в ад. Не потому что мальчик был из Западного Берлина. Но потому что на мужчин нельзя полагаться. Более того, нельзя даже доверять собственным чувствам. Ну что, втрескалась, тупая курица? И другие подобные фразы. Для ее матери с миром мужчин было покончено.
* * *
Тем сильнее была поражена Анита, когда однажды в дверях появился этот странный мужчина. Это случилось незадолго до ее восемнадцатилетия. Она не слышала звонка в дверь, потому что сидела в комнате с подругами. Они пили «Фанту Клар» (с запада) с яичным ликером (с востока). Играл проигрыватель, но никто не танцевал. Только услышав рассерженный голос матери, Анита вышла посмотреть, что происходит. Ее мать стояла в дверях, а на лестничной площадке – мужчина. Он был примерно в возрасте ее матери и выглядел каким-то потерянным. На первый взгляд неприметный, почти безликий. Серая шляпа, серый костюм; единственной яркой деталью были гвоздики в его руке. Фанни приказала Аните вернуться в свою комнату. Голос ее прозвучал необычайно резко. Чересчур напряженно. Анита почувствовала на себе пристальный взгляд мужчины. Он испугался, увидев ее. Мать пыталась загородить ему обзор.
– Добрый день, – сказал он.
– Добрый день, – сказала Анита.
– А теперь уходи, – велела ему Фанни.
– Подожди… пожалуйста…
Мать захлопнула дверь и отослала Аниту в ее комнату. Лицо матери было белым, точно она увидела привидение. Анита чувствовала, что здесь что-то не так. Но ее уже звали подруги, поэтому она пошла к ним и забыла о происшествии.
* * *
Но в последующие дни Анита заметила, что мать ведет себя очень странно. Днем она задергивала шторы. Следила за каждым шагом дочери. Кто-нибудь шел за тобой, когда ты возвращалась из школы? Никогда не садись в машину к незнакомым мужчинам! И она тайком вскрывала почту Аниты. Вот почему Анита так и не получила письмо, которого с нетерпением ждала. Она узнала об этом, только когда позвонила в «Восточногерманскую Люфтганзу» из телефонной будки и спросила, рассмотрено ли ее заявление о приеме на работу. Ее мать прочитала ответное письмо… и выбросила. Случился скандал. Анита подала заявление втайне, вместе со своей лучшей подругой, прекрасно зная, что мать никогда не согласится. Стюардесса, это было так же неприлично, как манекенщица или актриса. Всегда путешествует. Никогда не бывает дома. Повсюду мужчины. Но именно это очаровало Аниту. Она ненавидела мать за то, что та хотела разрушить ее мечту. Она ненавидела свою профподготовку. Она не хотела становиться воспитательницей в детском саду. «Люфтганза» действительно пригласила ее на собеседование. Но дата уже прошла.
Поэтому Анита придумала новый план. У нее было мало времени. Ей исполнилось восемнадцать, она закончила обучение, стараясь, чтобы никто ничего не заподозрил. Это был август 1961 года, и уже ходили слухи, что границу закроют. Анита не стала брать чемодан, чтобы ее не задержали. Она встала в пять утра, чтобы тайком выбраться из квартиры. Но Фанни почуяла неладное. Она
