16 (29) июня 1904 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 398–399.
Ответ на письмо М. П. Чеховой от 6 июня 1904 г.; Мария Павловна ответила 26 июня (Письма М. Чеховой, стр. 229 и 232).
…Ваня у нас, поклонись ему. — И. П. Чехов находился в это время в Ялте. 26 июня Мария Павловна писала о нем: «Хотим завтра с Ваней выехать на пароходе в Батум и обратно, останавливаясь на берегу <…> Ваня очень тоскует, у них с Соней вышла неприятность из-за теток, которые не пустили Соню в Крым. Она уехала с Володей в Никитино».
Что в женской гимназии ~ Бородулин жив? — Ответ на эти вопросы содержится в письме Марии Павловны от 21 июня: «Варвара Константиновна <Харкеевич> остается, она сильна. Здоровье Василия Андреевича <Бородулина> все в том же положении, хотя он выезжает. Софья Павловна <Бонье> напишет тебе подробно» (Письма М. Чеховой, стр. 231). О здоровье доктора Бородулина писал Чехову 26 мая Л. В. Средин (ГБЛ).
4460. Г. И. РОССОЛИМО
17 (30) июня 1904 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 400.
Открытка.
Г. И. Россолимо ответил 23 июня 1904 г. (ГБЛ).
…я уже выздоровел… — Россолимо писал в своих воспоминаниях: «Несколько слов и об отношении А<нтона> П<авловича> к своей болезни, которое было удивительно характерным. Как известно, он более десяти лет страдал туберкулезом легких, позднее поразившим и его кишечник; известно также, что туберкулезные больные крайне оптимистически относятся к своей болезни, то игнорируя симптомы ее, то стараясь объяснить явление чем-либо иным, но не туберкулезом, и нередко даже накануне смерти считают себя совершенно здоровыми. Чехов, образованный врач, крайне чуткий человек, обладавший способностью глубокого анализа и самоанализа, хотя не отрицал существования болезни, но относился к ней крайне легкомысленно, чтобы не сказать больше, и различные проявления ее старался объяснить по-своему» («Воспоминания о Чехове». — Чехов в воспоминаниях, стр. 670).
…неизлечимая лень. — В своем ответе Россолимо успокаивал Чехова: «Не бойтесь теперь той лени, о которой пишете: это лень благодетельная, как необходимый размах перед возобновлением работы после болезни: сперва лень, потом чувство скуки и, наконец, та тоска, которой я придаю очень большое значение для всякого процесса творчества».
…поеду в Сев<ерную> Италию… — Россолимо отвечал: «Вы думаете проехаться в Италию? Мне очень любопытно было бы знать, какое Вы себе наметили место, чтобы мысленно сопровождать Вас по хорошо известной мне стране. Быть может, я об этом узнаю из письма от Вас, которое принесет мне вместе с тем и новые добрые вести о Вашем здоровье?»
Вашего дружеского участия я никогда не забуду… — Россолимо был у Чехова в субботу 22 мая (см. его письмо от 16 мая 1904 г. — ГБЛ). Но узнав о плохом самочувствии Антона Павловича, послал ему записку, написанную карандашом: «Привет дорогому Антону Павловичу. С лучшими пожеланиями» (на записке помета Чехова: «1904.V» — ГБЛ). О своем последнем свидании с Чеховым Россолимо вспоминал: «Чуть ли не накануне своего рокового отъезда в Баденвейлер, что-то в самом конце мая или 1, 2 июня 1904 года, А. П. спешно вызвал меня к себе несколькими словами на клочке бумаги, видно, писать ему было трудно, хотя почерк был еще его обычный, твердый, мелкий и единообразный. Собрался я к нему в сумерки жаркого безоблачного дня <…> С грустным чувством подходил я к жилищу Антона Павловича. Он жил тогда в Леонтьевском переулке, в верхнем этаже большого дома № 26, третьего или четвертого от Тверской. Войдя к нему в кабинет, я застал его в постели у стены, изголовьем к окну, у которого за письменным столом, при лампе под зеленым абажуром, сидела, облокотившись, Ольга Леонардовна и, сколько мне помнится, перелистывала „Русскую мысль“. В комнате царил полумрак <…> Рука Чехова была суха и горяча, щеки горели; в прерывавшемся одышкой голосе звучали радостные и бодрые нотки <…> К своей основной легочной болезни он относился с обычным для таких больных оптимизмом. Вспоминали мы с Чеховым наши университетские годы и товарищей, живых и покойников; прошло уже двадцать лет со дня окончания нами курса. Он, как и всегда, подробно расспрашивал о тех однокурсниках, с которыми мне чаще приходилось встречаться; не обошли мы, конечно, и в этот раз молчанием нашего общего товарища и друга <…> умершего Василия Ивановича Зембулатова. Антону Павловичу было трудно говорить; ему было тяжко, и в комнате все еще стояла духота» (там же, стр. 666–667). В письме от 23 июня Россолимо писал: «Мне очень досадно, что не удалось видеться с Вами на вокзале в день Вашего отъезда за границу; но я подумал, что и без меня будет там много Ваших друзей и знакомых и боялся Вас стеснить. Все-таки я послал Вам вслед мои сердечные пожелания поправиться у немцев получше и вернуться скорее и к нам и к Вашему любимому делу».
4461. М. П. АЛЕКСЕЕВОЙ (ЛИЛИНОЙ)
19 июня (2 июля) 1904 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 400–401.
Открытка.
М. П. Алексеева (Лилина) ответила 29 июня 1904 г. (Ежегодник МХТ, 1944, стр. 239–240).
…выслать ей пьесу Ярцева «У монастыря»… — Лилина отвечала: «Завтра высылаю пьесу, извиняюсь очень перед Ольгой Леонардовной, что задержала ее, но не могла найти, с переездом на дачу засунула ее и только вчера нашла. Сегодня не могла послать ее, т. к. никто не едет в Москву, и воспользовалась случаем, чтобы дочитать ее. Пьеса мне не нравится, есть несколько интересных взглядов, удачно выраженных, кот<орые> Ярцев стащил у какого-нибудь немецкого философа и для них придумал пьесу. Вот и все. А как будут играть последний акт, я не знаю! Он до того неестественен, что даже смешно. Впрочем, я не судья, пьеса одобрена более компетентными людьми. Публике, может быть, она и понравится». Пьеса П. М. Ярцева «У монастыря» готовилась к постановке в Художественном театре во второй половине 1904 г., премьера состоялась 21 декабря 1904 г. Книппер исполняла в пьесе роль Ольги.
4462. К. П. ПЯТНИЦКОМУ
19 июня (2 июля) 1904 г.
Печатается по автографу (Архив Горького). Впервые опубликовано: «Звезда», 1944, № 5–6, стр. 83.
Ответ на письмо К. П. Пятницкого, без даты, с пометой Чехова: «1904, VI» (ГБЛ).
…я не думал о том, о чем надлежало подумать… — Отклик на упрек Пятницкого: «…Последний совет Грузенберга был: дать доверенность для переговоров и дела с Марксом кому-нибудь из родных или просто присяжному поверенному, которому Вы доверяете. Это нужно было сделать немедленно, еще в Москве, до отъезда. В самом деле: Вы сообщили об отказе Маркса 3-го июня, в этот же день Вы уехали за границу, не оставив никому полномочий. Каждый день был дорог. Нужно было отправить формальный протест, не теряя ни часу. Тогда издание не появилось бы. Между тем как раз на эти дни Вы исчезли из виду, и нам не к кому было обратиться. Я телеграфировал в Badenweiler. Но оттуда еще 9 июня мне отвечали, что Вас там нет. А Маркс в это время помещал объявления о выходе отдельного издания в газетах. Наше положение было безвыходное. Нужно же вспомнить, что мы не имели права обращаться к Марксу: это может сделать только автор <…> Поступайте как найдете нужным».
…большую долю вины я должен взять на себя. — Пятницкий писал: «Мы с Алексеем Мак<симовичем> просили Вас не выпускать пьесу, проданную в сборник, в другой фирме раньше конца года. Эта просьба вызывалась необходимостью. Мы не думаем о прибыли с данной книги. Но расходы должны быть покрыты: нужно вернуть стоимость бумаги и типографских работ, гонорар авторов и те отчисления в пользу разных учреждений, какие указаны в начале книги. Расходы эти, как Вы знаете, велики <…> Составляя второй сборник, мы рассчитывали, что его будут покупать, главным образом, из-за „Вишневого сада“ <…> Что же теперь вышло? Не успел второй сборник поступить в магазины, как Маркс выпускает „Вишневый сад“ отдельной книгой — по 40 коп. Об этом напечатаны сотни тысяч объявлений в „Ниве“ и крупных газетах. Значит, он печатал пьесу одновременно с нами — еще когда мы боролись с цензурой? Пьеса появилась в двух фирмах одновременно. Будут ли теперь покупать сборник из-за „Вишневого сада“? Конечно, не будут. Его приобретут только те, кому интересно познакомиться с новыми рассказами Чирикова и Юшкевича. Круг читателей уменьшился в несколько раз. Вероятно, расходы не будут покрыты. Если бы мы предполагали что-нибудь подобное, мы сделали бы одно из двух: или ввели бы во второй сборник крупную вещь Горького или Андреева, или напечатали б всего несколько тысяч, соответственно сокративши расходы по книге <…> Появление „Вишневого сада“ в другой фирме, одновременно со вторым сборником, остановит сбыт сборника и причинит значительные убытки».
