Марина замолчала. Алик не услышал того, что больше всего боялся услышать. Она и не догадывалась, кем ей приходится Василий.
Алику уже не нужно было тщательно подбирать слова, Марина поняла его мысль сразу.
— Ты спрашиваешь, зачем тогда помолвка?
Она задумалась, положила ладони под бедра, подняла плечи:
— Он знал, что случилось со мной после… Он все знал про тебя… Я взяла неделю, чтобы все обдумать… Я искала тебя… Мне сказали, что ты уехал… В самый нужный для меня момент ты пропал… Я ужасно обиделась, Саша. А Вася предложил замечательный план… Месть и ей, и тебе! Ты представляешь глаза моей мамочки, когда она узнает, что мой жених — ее бывший любовник! Ты представляешь! Ха-ха! Он знал, что я его не люблю… Но нас объединила месть! Он мстит ей… А я — тебе.
Только сейчас Алик понял, какой «сюрприз» готовили Светлане Филипповне, почему от нее все скрывали. Это была месть, достойная Магамбы.
Марина смотрела на Алика с вызовом:
— Ах… ты считаешь, что месть — это плохо? Ну почему же, призрак?! Месть — это компенсация! Когда нет любви, нужно найти ей замещение. Месть — прекрасное замещение любви. Что? Я опять не права?…
Марина опустила голову, и волосы скрыли ее лицо от Алика.
— Это очень здорово, что ты пришел ко мне безмолвной тенью. Это очень хорошо, что тебя как будто нет, что на самом деле ты где-то там, лежишь прикованный наручником к койке. Это очень здорово, призрак…
Марина вздохнула и посмотрела на Алика:
— А ведь я любила тебя, призрак. Первый раз в жизни. По-настоящему. А тебе нравилась мама Света. Я тебя ревновала к ней, как угорелая, пока не поняла, что тебе никто не нужен. Никто! Ты такой же призрак, как твои крысы. Ты — мыслеобраз!
Марина засмеялась. Алик рванулся и взлетел. Он заметался в лунном свете, не понимая, что с ним происходит.
— Эй, вернись! — крикнула ему Марина. — Вернись! Я еще не все сказала!
Алик сделал небольшой круг над заливом, собираясь с мыслями, спустился до воды и, не касаясь ее, пошел к перевернутой лодке.
— Хватит чудеса творить,— сказала строго Марина. — Сядь и слушай.
Алик качнулся в воздухе и сел на край лодки.
Марина улыбнулась довольно:
— Вот так, призрак! А теперь слушай дальше. Помолвку мы отмечали в «Астории». Очень все было весело и шикарно. После помолвки Василий попросил меня остаться у него на ночь. Я осталась. Пока он был в ванной, я проглотила целую упаковку снотворного. Он мне рассказывал потом, что я чуть не умерла. Когда меня откачала «скорая», первое, что я сказала: «Его нужно убить!», а он наклонился ко мне и спросил: «Меня?» Я ответила: «Сашу». Так что можешь считать, что это я тебя заказала. Он просто выполнил мою просьбу.
Алик ей не поверил:
«Ты просто не хотела остаться с ним. И свалила все на меня».
Марина улыбнулась ему грустно:
— Я теперь ни с кем не могу остаться, Саша. После той ночи у костра мне даже подумать об этом страшно. Наверное, я полюбила тебя, потому что тебе… тебе этого тоже не нужно… Правда, призрак?
Она засмеялась.
Алик чуть приблизился к ней:
«Дурочка»…
Марина вздрогнула:
— Что с тобой, Ольшанский?
Алик еще приблизился к ней:
«Ты чувствуешь меня?»
Марина ответила шепотом:
— Мне горячо… Мне страшно…
Алик ее успокоил:
«Не бойся… Иди ко мне»…
— Как? — заволновалась, не понимая, Марина.
«Закрой глаза. Дыши ровно. Слегка приоткрытым ртом», — тихо подсказывал ей Алик словами Взлетной инструкции.
Марина закрыла глаза. Вздохнула раз, другой и опустилась спиной на дно баркаса.
«Засыпай, засыпай, расслабляйся,— командовал Алик. — Теперь почувствуй, что по всему твоему телу пробежала дрожь… Чувствуешь?»
Тело Марины вздрогнуло, она тихо застонала:
«Я хочу… Я хочу к тебе, Саша!»
«Ну иди же! Иди!» — позвал Алик.
Марина задрожала всем телом, закусила губы, вскрикнула… И рядом с Аликом села Марина — сияющая. Она протянула к Алику руки. Алик слился с ней в одно целое… И они взлетели!
Ранним утром у койки Алика в мансардочке стояли полковник Никита и доктор.
Яркий свет сумасшедшей лампы под потолком освещал мертвенно-бледное лицо Алика и подтянутую над головой правую руку в браслете. Доктор взял пульс на скрюченной руке.
— Пульса нет… Есть… Опять нет…
Никита поднял Алику веки, шлепнул его ладонью по щеке, сказал растерянно:
— Летает пристегнутый, в одежде… Нарушение Инструкции!
Доктор ногой пододвинул табуретку к койке, сел и посмотрел на застывшее, ничего не выражающее лицо Алика:
— Знать бы, где он теперь?
Никита заволновался:
— Что ты расселся! Надо его возвращать! Василий Иванович ждет!
Доктор сложил на коленях руки:
— Ты же его «ведомый». Ты ответственный за безопасность в полете — вот ты и возвращай.
Никита забегал по мансарде:
— Как? Он же улетел без датчиков. Как я его верну? Надо что-то делать!
Стукнула дверь. Доктор вскочил с табуретки. В мансардочку вошел Василий в черной форме, всклокоченный, злой. Никита бросился к нему, доложил растерянно:
— Он улетел, Василий Иванович…
Василий подошел к койке, остановившимся взглядом долго смотрел на Алика.
— Пристегнутый, в одежде, — бубнил за его спиной Никита.
— Верните его, — хрипло приказал Василий.
Никита беспомощно развел руками:
— Он же к приборам не подключен…
Василий сурово посмотрел на доктора.
— Можно применить электрошок, — растерянно сказал доктор. — Но это долго… и больно.
Василий ему улыбнулся мрачно:
— Он на свет реагирует?
— Мы этот прожектор зажгли, — показал на лампу Никита. — Никакого эффекта.
Василий, прищурившись, посмотрел на лампу:
— Уйдите в угол. Отвернитесь… Попробуем наоборот.
Никита и доктор переглянулись и встали в угол, отвернувшись к стене. Василий взял со стола Библию, прикрыл ладонью лицо, оскалился и наотмашь шваркнул книгой по сумасшедшей лампе. С мелким звоном разлетелись по комнате осколки. От окна раздался скрип пружин, и на койке приподнялся Алик. Пристегнутая рука не позволила ему встать, и он упал головой на подушку.
Василий сел на табуретку у кровати, склонился к нему:
— Ты где был? Куда ты летал, чума?
Алик чуть улыбнулся.
— По личному делу…
— Личные дела бывают у людей,— сказал Василий. — Призраки не имеют личных дел! Если я еще раз узнаю, что ты вышел в астрал без моей команды, я прикажу уничтожить тебя! Ты меня хорошо понял?!
Алик ему кивнул:
— Ты можешь уничтожить это. — Он положил свою левую руку на грудь. — Можешь заключить мое тело в ШИЗО. Но со мной ты ничего не сделаешь, Вася. Я свободен. Навсегда свободен!
Василий обернулся к доктору:
— Доктор, сделай ему укол. Выруби его. Он мне надоел!
11
«Шоу кумитэ»
Закончилась наша затянувшаяся история в ночь с восьмого на девятое августа. Древние придавали простым цифрам какой-то магический тайный смысл. Например, «8» — у них обозначала смерть, а «9» — наоборот, возрождение к новой жизни. Мы не виноваты, что последние события нашего рассказа полностью совпали именно с этими цифрами, с их магическим смыслом. Поверьте, все было именно так, именно в эти числа.
Ранним утром восьмого августа, когда красное солнце, в розовых перьях облаков, появилось над лесом, Василий был уже на берегу залива. Он опустил окно белого джипа и сказал Чену торжественно:
— Я считаю потерянным день, если мне не удалось увидеть восхода солнца!
Чен поправил челку, усмехнулся про себя пафосу помятого с вечера шефа:
— Все восходы одинаковы…
Василий смотрел на красное солнце, загадочно улыбаясь.
— Не бывает двух одинаковых трагедий. Каждое утро солнце встает над землей из новой крови. В крови и муках рождается день и кончается в кладбищенском свете луны. Каждый день Он нам напоминает о нашей вине, каждый день Он нам повторяет свое заклятие! И каждый день глиняный обязан прислушиваться к Его словам. Природа — Его единственный храм. В ней происходят великие литургии.
Чен почесал переносицу и выключил двигатель:
— Вас подождать, Василий Иванович?
Василий стянул через голову черную гимнастерку:
— Я сам доеду обратно. Иди отдыхай. У тебя сегодня трудный день.
— У меня сегодня счастливый день, — широко улыбнулся Чен. — Смотрите! Служивый-то уже на ногах. Он еще не знает, что это его последнее утро.
Через лобовое стекло Чен показал на маленькую фигурку, бегущую с севера по самой кромке залива к причалу. Василий нахмурился:
— Может, нам подсуетиться немножко? Обработать его перед боем?
Чен обиделся:
— Я убью его чисто, хозяин! Без подстав!
Чен звонко хлопнул дверцей джипа.
Василий проводил его взглядом почти до самого главного подъезда и стянул с себя высокие сапоги и черные галифе.
В красных трусах Василий не торопясь бежал по сырому прибрежному песку. Впереди у причала он увидел Андрюшу. Тот стоял по колено в воде, запрокинув голову в розовое небо. В небе, раскинув розовые крылья, парила одинокая ранняя чайка. Василий остановился, хотел уже повернуть обратно, к баркасу, чтобы не встретиться с ним, но поправил на груди крестик, ухмыльнулся и трусцой побежал в его сторону.
