— Это последний? — негромко спросил голос Джефа.
— Да, — ответили ему из темноты, — Там еще остались ящики, но ребята устали, да и того, что мы набрали, нам хватит с лихвой.
— Ну тогда отзывай всех, — скомандовал Джеф, — Эй, Триггер, Линда! Снимайтесь только когда пройдет последний повстанец. И — на станцию 13.
Они пошли вслед за всеми, когда последний повстанец, чуть не падая от усталости, поплелся вслед за едва видной в ночи колонной. Шли молча — в такую тихую ночь дозору ГО было достаточно малейшего звука, чтобы открыть стрельбу. До станции добрались без приключений, и, как только последний ящик был положен в кучу у стены, повстанцы в усталости повалились — кто на кровати и матрацы, а кто и просто на пол. Многих сразу одолел сон. Некоторые тихо переговаривались, делясь впечатлениями о вылазке:
— Эй, Нэйт, слышь? Я чуть не обделался, когда увидел спину того ГО-шника! Думал, нам хана, засекли. А нет — ушел он, а ведь я уже занес над ним нож…
— Жаль, что не прибил его, когда была возможность. Эти ГО-шники хуже солдат — они ведь совсем еще люди…
— Да понимаешь, мне как-то страшновато убивать ГО-шников. Друг у меня там работает. Ну, бывший друг, сам понимаешь. Но все-таки…
Триггер лежал на отведенном ему покрывале и с улыбкой глядел в потолок. Наконец-то отдых… Только ночью можно забыться. Словно ничего и нет.
— Эй, новенький! Триггер!
Он обернулся на голос. Ему делал знаки какой-то плюгавенький мужичок заговорщицкого вида.
— Эй, друг! «Дунуть» хочешь?
— Чего? — не понял Триггер.
— Ну, покурить! Не стесняйся, я же тебе как своему предлагаю.
— А что, есть курево? — Триггер даже приподнялся.
— А то как же! — гордо прошептал мужичок, — У меня канабис, высший сорт! Идем, идем…
Триггер встал и последовал за воровато оглядывающимся мужичком. Они пришли в угол подвала, где уже сидели два повстанца и курили самокрутку.
— Но это же… — Триггер наконец понял, о чем речь, — Это же наркотик… Откуда у тебя конопля?
— Сам вырастил, — отмахнулся мужичок, — В каналах. На таких вонючих свалках, на трупном перегное трава самая качественная растет, не сомневайся. Ну что, будешь?
Триггер колебался.
— Ну ладно, — решился он, — Давай.
Мужичок уставился на него.
— Ну так давай, плати, — заявил плюгавый.
— Чего? — опешил Триггер, — То есть как — «плати»?
— А ты думал, я задаром курить даю? Давай, показывай, что у тебя в карманах есть, может что ценное мне и приглянется…
— Ну уж нет, — и Триггер, опасливо оглядываясь, начал пятиться назад, — Сам кури свое дерьмо, ничего я платить не буду!
— Ну и дурак, — поплывшим голосом сказал один из курящих повстанцев и расхохотался.
Смеялся он долго. Вслед за ним мерзко хихикать стал второй, пока не повалился на бок. Триггер поспешил вернуться на свое место…
…Он не сразу понял, что еще жив — лишь когда холодная вода начала резать широко раскрытые глаза. Гордон, чуть не нахлебавшись этой канализации, резко вскочил, все еще не веря, что его не трясет в агонии от ударов тока. Но вода была спокойна. Гул прекратился. Электричества больше не было. Гордон, уже не сдерживаясь, вскрикнул, выплескивая все напряжение и боль, и в бессилии опустился вниз. Он жив… Он жив? Почему? Ток выключен? Рубильник…
Фриман метнул взгляд на рубильник — и даже снял очки, близоруко прищурившись. На помосте возле выключателя стояла знакомая, но сильно сгорбленная фигура.
— Доктор Фриман, электричество — штука тонкая, с ним лучше не шутить…
— Вебер? — пробормотал Фриман, поднимаясь и надевая очки, — Это ты? Как… Ты же… Так ты жив?
— Жив пока что, — голос шагнувшего к нему Вебера звучал глухо и слабо.
— Подожди, как? Мы думали… мы думали, ты мертв, — растерянно произнес Гордон.
— Я и сам так думал, — усмехнулся Вебер, — От надзирателя уходили живыми немногие. И ненадолго.
— Но, — Гордон вдруг заметил, что рука у Вебера залита кровью и как-то неестественно вывернута, — Что это с тобой? Это сделали они?
— Станислав это сделал, — поморщился Вебер, осторожно присаживаясь на уступ у стены, — Его методы… безотказны.
— Сволочи, — сжал зубы Гордон, — Ну-ка, дай я посмотрю… Ты — счастливчик, раз ушел от них живым!
Фриман склонился над Вебером и осторожно взял его за искалеченную руку. Вебер слабо застонал, дернувшись всем телом. Одна из лучевых костей слегка надорвала кожу и торчала наружу, запястье было раздроблено.
— Боже, — покачал головой Фриман, — Это серьезно, парень. У тебя тут как минимум три перелома, один открытый.
— Может быть, у доброго Доктора Фримана найдется что-то, чтобы снять эту жуткую боль? — вымученно улыбнулся Вебер.
— Гипс наложить мы в таких условиях не сможем, — нахмурился Фриман, — У тебя такая боль оттого, что перелом открытый. Я попытаюсь вправить, это тебе поможет, потом наложим шину. Боюсь, это все, что мы можем сделать сейчас.
Вебер поморщился, но смолчал. Взгляд его уже лишился прежней живости. Он смотрел перед собой, словно не видел ничего, кроме каких-то своих внутренних образов.
— Сейчас будет больно, — предупредил Гордон.
Вебер вскрикнул, заглушив резкий хруст костей, и осел на пол, прижав к себе искалеченную руку.
— Ну вот и все, — сочувствующе сказал Гордон, — А сейчас мы найдем какую-нибудь деревяшку и сделаем тебе шину. У меня есть одна упаковка бинтов…
Вебер не слышал его. "Он так возится со мной, — думал он, глядя сквозь Гордона, — Помогает… А я предал его. Выдал его Альянсу… нет, пусть лучше он застрелит меня, чем… Надо… надо сказать ему все. Мне уже все равно. Боже, как больно…".
— Гордон, — глухо сказал Вебер, — Мне надо сказать тебе кое-что…
— Потом, потом! — бросил Фриман, который уже шел к нему с куском доски, — Погоди ты волноваться, сейчас мы тебя перевяжем, будешь как новенький.
Шину кое-как наложили, насколько это позволял маленький рулончик бинтов. Шнурки с ботинок Вебера связали вместе кольцом, и он смог держать руку на вису. Кровь остановилась — а это главное. Решено было на первом же посте охраны все перевернуть вверх дном в поисках аптечки.
— Ничего, — Гордон подбадривал Вебера как мог, — Аликс будет рада такому попутчику. Возьмем тебя с собой, а там доктор Кляйнер тебя быстренько вылечит.
— Кляйнер? — удивился Вебер, и ему стало еще гаже на душе.
— Именно! Ну а теперь — вперед, только иди позади меня, не высовывайся. Не хватало тебе еще схватить пулю.
Они вышли из подвала. Вебер шел молча, задыхаясь, оглохнув от собственного биения сердца. Надо сказать Фриману все. Иначе он больше так не сможет… Вебер громко застонал, когда откуда-то из темноты «быстрый» хедкраб прыгнул прямо на его больную руку. Тварь уцепилась мертвой хваткой, медленно потянувшись к лицу жертвы. Вебер, извиваясь словно змея, упал.
— Вебер, скинь его с себя! — крикнул Гордон, — Скинь, я не могу стрелять, пока она на тебе!
— Стреляй, — отчетливо крикнул Вебер, одной рукой еле-еле удерживая хедкраба на расстоянии от своего лица, — Стреляй же!
— Не могу! Я же в тебя попаду!
— И пусть! Так надо, Доктор Фриман, стреляй!
Гордон отбросил автомат и кинулся к другу. Его собственная рука все еще болела от ранения, но сейчас он этого не чувствовал. Схватив тварь обеими руками, он с огромным усилием отодрал ее от тела Вебера и, кинув на пол, начал с силой топтать ногами. Когда оглушенный хедкраб начал вяло отползать в сторону, Фриман добил его из автомата.
— Почему ты не стрелял? — с мукой в голосе спросил Вебер, поднимаясь на ноги, — Почему?
— Я бы ранил тебя, ты что, не понимаешь? — удивился Гордон.
— Так мне и надо.
"Он какой-то странный от них вернулся, — подумал Фриман, — Неживой как будто… Ладно, надо дать ему время. Не каждому удается выжить после такой зверской пытки… Нужно, чтобы он отошел, забыл. Может, попросить Аликс с ним позаигрывать?" — и он сам усмехнулся от этой мысли.
— Фриман, я все хочу… — начал было Вебер, но Гордон не дослушал.
— Знаю, знаю! — и Фриман пошел вперед увлекая за собой друга, — Не бойся, Андрей жив, с ним ничего не случилось. Просто он решил идти другим путем.
