Однако внезапность и учет опыта действий донских и запорожских казаков были серьезными положительными аргументами. Низкая же боеспособность турецкого флота подтвердилась в Патрасском сражении 1772 г. и в кампании 1773 г. на Черном море.
Выше мы уже описывали достижения казаков в борьбе с Турцией на Черном море в XVII в. Они были весьма существенными. И каждый раз важным условием этих побед были внезапность и стремительность. Выявленное же в 1770–1772 гг. состояние турецкого флота и то, что турки всегда проигрывают, когда сталкиваются с чем-то новым, делали расчет на стремительность и быстроту не пустым аргументом. А ведь Орловы рассчитывали нанести удар одновременно с нескольких направлений. Да и на самом Черном море они намечали использовать, кроме казачьих лодок, еще и два фрегата, часть «новоизобретенных» кораблей и 4 шхуны.
Наконец, в 1770 г. А.Н. Сенявин уже предлагал проведение морской операции по овладению Керченским проливом. Тогда с флотилией из 12 «новоизобретенных» судов и 44 военных лодок с десантом в 1600 человек, при отвлекающем ударе русской армии по Перекопу, он планировал овладеть Керчью и Еникале. А в 1773 г. десантную экспедицию на Синоп предложит уже И.Г. Кинсберген.
Какой же итог можно подвести? Захватить с таким числом десантных войск Константинополь было, несомненно, нереально, но провести демонстрацию, сжечь предместья — вполне возможно. Кроме того, неясен вопрос о количестве предполагаемых к использованию дубов. Ведь при большом их числе размеры русского войска значительно увеличивались. Главным фактором в этой операции была бы внезапность. А в военной истории мы знаем немало примеров, когда дерзость и отказ от шаблона приносили неожиданные результаты. По правилам военного искусства атаковать 9 линейными кораблями 16 кораблей противника, к тому же еще и стоявшего на якорях в выгодной позиции, как это было осуществлено при Чесме, тоже категорически недопустимо, однако решимость нарушить канон принесла колоссальный успех.
Но поскольку с подготовкой казацких дубов никаких мер принято не было (во всяком случае, мы о них ничего не знаем), да и остальные меры носили больше формальный характер, то серьезно говорить об этом ударе не приходится. Тем более что уже 25 апреля последовал указ Екатерины II об «остановлении назначенной к посылке в Дунай половины Азовской флотилии» и отзыве в Петербург посылавшегося для ее проведения адмирала Ч. Ноульса.{887}
Между тем, А.Н. Сенявин спешил с завершением ремонта поврежденных льдом «новоизобретенных» кораблей. И как только первые 4 корабля 2-го рода («Модон», «Морея», «Журжа» и «Новопавловск») были готовы, 10 мая он направил их в Керчь. Командовавшему ими капитану 1 ранга Я.Ф. Сухотину А.Н. Сенявин предписал: 1) по прибытии в Керчь известить об этом Ч. Ноульса и дожидаться вызова от него, по получении которого совершить переход к Дунаю; 2) перебросить в Керчь сухопутных солдат, а в Кафу — денежную казну; 3) до получения вызова и «по свозе оной казны с кораблей вам с эскадрою крейсировать от Кефы к проливу Еникальскому и паки обратно для предстережения неприятельских судов, и которые буде покусятся итить в пролив или приближаться к крымским берегам, в том имеете им воспрещать, в случае их упорства и при их же зачатии к нападению, отбивать их, поступая во всем по воинской регуле; и хотя бы на время перемирия не должно было думать неприятельского покушения, но предосторожность требует ежели бы оное получится и ниже Кефы при дальнейших крымских берегах, о чем когда вы от господина командующего в Крыму войсками генералитета получите уведомление и повеление (где защитить крымские берега и отбить неприятеля), то и туда не токмо имеете немедленно следовать, но и стараться исполнить как долг присяги с ревностью в службе требует».{888} А 29 мая за ними в Керчь пошли и оставшиеся 3 корабля 2-го рода («Азов», «Таганрог» и «Корон»), под командованием капитан-лейтенанта О. Салтанова. Тот получил приказание занять позицию в проливе, но в случае, если Сухотин потребует, немедленно присоединиться к нему.{889} Таким образом, в начале июня все силы флотилии сосредоточились в Керченском проливе. В Таганроге же началась ускоренная достройка фрегатов «Первый» и «Второй», наконец-то приведенных туда, а также ремонт корабля 1-го рода «Хотин».
Расписание командиров судов Азовской флотилии в кампании 1772 г. Класс и название судна … Командир
Фрегат «Первый» … Капитан 2 ранга С. Тулубьев
Фрегат «Второй» … Капитан 2 ранга Ф. Неелов
Корабль 1-го рода «Хотин» … Капитан-лейтенант М. Фондезин; лейтенант П. Пустошкин
Корабль 2-го рода «Азов» … Капитан-лейтенант О. Салтанов
Корабль 2-го рода «Таганрог» … Капитан-лейтенант Ф. Шмаков
Корабль 2-го рода «Новопавловск» … Капитан-лейтенант Ф. Озеров; капитан-лейтенант И. Баскаков (с сентября)
Корабль 2-го рода «Корон» … Капитан-лейтенант И. Басов
Корабль 2-го рода «Журжа» … Капитан-лейтенант С. Токмачев
Корабль 2-го рода «Модон» … Капитан-лейтенант Н. Реутов
Корабль 2-го рода «Морея» … Капитан-лейтенант Я. Карташев
Малый бомбардирский корабль «Второй» … Лейтенант П. Хвостов
Большой бомбардирский корабль … Последовательно командовали: капитан-лейтенант И. Басов; лейтенант В. Култашев; капитан-лейтенант О. Кузмищев
Транспортный корабль «Бухарест» … Лейтенант В. Култашев
Дубель-шлюпка … Лейтенант Н. Баскаков
Палубный бот № 1 … Лейтенант Ф. Ушаков
Палубный бот № 2 … Лейтенант А. Мальцов
Палубный бот № 3 … Лейтенант В. Пыхтин, лейтенант П. Венгеров
Палубный бот № 4 … Лейтенант Б. Шишмарев
Однако вызова от Ч. Ноульса Я.Ф. Сухотину так и не поступило (что было естественно, ибо экспедицию на Константинополь, как сказано выше, фактически отменили еще в конце апреля, но А.Н. Сенявина об этом не оповестили), и корабли флотилии остались у берегов Крыма. О. Салтанов с тремя кораблями 2-го рода («Азов», «Таганрог» и «Корон») и 2 бомбардирскими охранял Керченский пролив, а корабли отряда Я.Ф. Сухотина («Морея», «Журжа», «Новопавловск» и «Модон») совершали периодические крейсерства у крымских берегов, базируясь на Кафу. В частности, было применено крейсирование отрядов, состоявших из двух кораблей. Так, в июле переход Кафа — Балаклава — Кафа совершили «Журжа» и «Новопавловск», под командованием капитан-лейтенанта С. Токмачева. А в августе для крейсерства в районе Балаклава — Козлов — мыс Тарханкут вышли «Модон» и «Журжа», под командованием капитан-лейтенанта Н. Реутова. Параллельно они осуществляли и транспортные перевозки для нужд русской армии.
Между тем, начавшиеся в Фокшанах переговоры сразу же забуксовали. В августе обстановка накалилась, и в связи с этим 17 августа А.Н. Сенявин получил рескрипт, подтверждавший отмену посылки кораблей к Дунаю и предписывавший флотилии крейсировать «около Крымского полуострова даже до Бессарабских берегов, как для узнания тамошнего моря, так и для пресечения всякого сообщения в неприятельскую сторону, если бы паче… чаяния татары на противные замыслы поступить вознамерелись».{890} Однако затем переговоры в Фокшанах и вовсе прервались, возникла опасность возобновления турками военных действий. И 4 сентября Екатерина II направила А.Н. Сенявину новый рескрипт, в котором говорилось: «Мы за нужно поставляем сим вам наисильнейшим образом рекомендовать, чтобы со всею вашею флотилией и со всеми судами, в действо употребиться могущими, устремили вы все ваши… силы и бдение к охранению от неприятельского нападения Крымских берегов и к содержанию в обузданности вашей онаго полуострова».{891} Но А.Н. Сенявин, исходя из рескрипта от 17 августа, и так уже распорядился вывести для крейсерства у крымских берегов все корабли флотилии, а сам на введенном, наконец, в строй фрегате «Первый» вместе с отремонтированным кораблем «Хотин» перешел из Таганрога в Керчь. 10 сентября он направил ордер Я.Ф. Сухотину на случай обнаружения турецких кораблей: «…Гнать за неприятелем, которого не только чтоб не допустить к высажению десанта на берег, но те суда стараться взять в плен, а в случае их сопротивления разбить».{892} А за два дня до этого, 8 сентября 1772 г., во флотилии состоялось радостное событие: корабль «Азов» захватил в районе Керченского пролива первое неприятельское судно.{893}
Тем временем стало ясно, что опасения Петербурга за ситуацию в Крыму оказались не напрасными. С начала сентября крымские татары начали собираться большими группами, и явно не с мирными намерениями. А в середине сентября командующий русскими войсками в Крыму Ф.Ф. Щербатов сообщил А.А. Прозоровскому, что «скрывавшиеся крымцов против нас поступки и совершения открылись тем, что оне союз с нами держали по сие время под одним только ложным видом и в трактовании упорливостью и затруднениями с своей стороны на представленные им пункты старались выиграть под разными предлогами одно только время. Как к ним от Порты сикурс прибудет, о котором они беспрестанно имели тайные с Портою переписки и которого ныне, действительно со дня на день ожидают. Как уже и разрыв конгресса с турками последовал и перемирие между обеими сторонами кончилось, и для того крымцы собрали и держат в готовности вооруженные свои толпы, чтоб в прибытие сюды турков, соединясь с ними, общими силами против нас действовать, коих при хане около семи тысяч. При Нурадин султане около двух тысяч, исключая других мест, в котором немалое число находится, и в разных местах неприятельские нападения делать начали, убивая при том и грабя приезжающих людей. И маяки понавзморье в точное время во ожидании турецкого сикурса зажигать стали».{894}
