– Так не хотят! Зачем, говорят, других учить, нас-то никто не учил, сами до всего доходили. И я так их уговаривал, и сяк – но не хотят!
– И сколько эти мастера у вас получают?
– Вы не поверите – по сто двадцать рубликов я им плачу. И другим бы платил – так нет других-то!
– И что, они так без брака лопатки и делают?
– Не без того, конечно. Но в брак идет не больше трети, а другие, сколько ни старались, хорошо если одну из пары дюжин хорошую сделают.
– Когда же успевают-то?
– Так в ночную смену-то станки стоят, вот некоторые специально в ночную и просятся, чтобы попробовать: ведь если получится, то зарплата как бы не вдвое вырастет. Но не получается ни у кого…
– А давайте сделаем так, Герасим Данилович… есть у меня мысли, как сделать чтобы захотели мастера других учить. Очень захотели. Пойдемте в контору, что ли. Африканыч, тебе тоже полезно послушать будет…
Парсонс был талантливым инженером – разве что знаний у него не хватало. Меня же господь талантом не наградил – но вот знания, которых так не хватало Парсонсу, в меня буквально мимоходом впихивали еще на первом курсе. Поэтому у британца на турбинах было по тридцать-сорок рядов лопаток, простых, как грабли: они тупо крутили вал за счет плавного снижения давления пара между рядами. Ну а в турбине Гаврилова, которую тот создал после моих скорее менее, чем более подробных разъяснений, ступеней было всего одиннадцать. Но лопатки были хитрой формы, работали как своеобразные сопла Лаваля и использовали не только давление, но и температуру: пар, расширяясь и ускоряясь на каждой ступени, тратил и кинетическую, и потенциальную энергию. Поэтому КПД у моей уже турбины был как бы не вдвое больше парсоновской, а габариты – вчетверо меньше. Вот только чтобы изготовить лопатку такой турбины, рабочему нужно было иметь ну очень высокую квалификацию. Счастье, что Гаврилов хотя бы двух таких рабочих нашел. Но чтобы турбины эти делать массово, мне их нужны десятки. И где их взять?
– Давайте сделаем так: разделим рабочих, в зависимости от того, что они делать умеют, на разряды: первого разряда – кто станок сам включить только может, а шестого – кто любую деталь сделает, и сделает хорошо. Мастерам разрешить – еще раз, не обязать, а разрешить – брать учеников. Скажем, не больше двух за раз. Сдаст ученик на следующий разряд – мастеру месячная зарплата на рубль поднимается. Точнее за второй и третий разряд – на полтиник, там обучение несложным будет, за третий и четвертый – рубль. За пятый – два, даже три, а за шестой разряд – пятерку. Подготовил рабочего второго-третьего разряда – рубль этот целый год платиться будет, четвертого разряда – три года, пятого разряда – пять лет. А подготовил мастера, то есть шестого разряда – всю жизнь, причем даже если с работы уйдет по старости или еще по какой причине. Но если рабочего подготовил, а он в течение трех лет с работы сам ушел, или выгнали его за пьянку – вся добавка обратно из зарплаты вычитается. Так что я попрошу вас в ближайшее время сделать описание навыков, что рабочий какого разряда должен уметь делать, отдельно по разным специальностям, и рабочим это объявить. А чтобы рабочие сами учиться хотели – зарплату тоже в зависимости от разряда установить, чтобы высшего разряда рабочий за такую же работу хоть немного, но больше получал.
– Так это что, подготовит мастер десяток других – и может вообще не работая каждый месяц полсотни рублей в кассе получать? – поинтересовался Гаврилов.
– Пусть получает – у вас будет десять новых мастеров работать.
– Интересный подход…
– И еще, я не знаю, сколько времени на обучение уходит, какие работы сложные, а какие простые… Я расценки на обучение примерно назвал. А вы тоже подумайте, какие на самом деле определить. Причем так, чтобы мастер за пять лет смог себе – если он нормальную смену подготовит – получить прибавку к жалованию рублей семьдесят пять, а то и сто. Лучше сто – сто пятьдесят. Договорились?
– Полтораста рублей прибавки? За это рабочие точно все силы на обучение кинут. А работать вообще некому будет – усмехнулся Иванов.
– Ну так условие поставьте – все это только при выполнении нормы, в смысле – урока. Ну сами придумайте, как все обставить. Будем считать, что на ваших двух заводах проводится эксперимент по повышению квалификации рабочих. Получится – очень хорошо, не получится – будем еще что-нибудь придумывать…
По дороге обратно в Царицын поезд почему-то надолго остановился на станции города Козлов. Говорили, что на мосту через Воронеж сошел с рельсов товарный вагон и его пытаются оттуда стащить, но это получится не очень скоро. Проводник сказал, что часа два точно простоим, так что я отправился "оборзеть окрестности". В здании вокзала увидел знакомый мне по другим местам стеклянный "фонарь" пончиковой, обрадовался. Не тому, что Кузьма уже и Тамбовскую губернию охватил выгодным общепитом, а просто свежим пончикам. За пончиками стояла небольшая очередь во втором классе, что меня порадовало тоже (хотя, возможно, это всего лишь результат задержки нескольких поездов), да и в первом почти все столики были заняты. Но "демократия" Царицынского заведения проникла и сюда, так что я смело уселся за огороженный столик под двумя пальмами в кадках.
– Извините, господин хороший, этот столик не для посетителей – робким голосом, но изображая твердость, сообщила мне девочка-официантка. – Вот же, тут написано – на столике стояла табличка с надписью "для служащих Железной Дороги", причем именно с заглавными буквами.
– Девочка, я – Волков, Александр Владимирович, хозяин пончиковой. Мне тут тоже сидеть можно, так что принеси пару пончиков и попить чего-нибудь холодненького.
Девочка отошла, но через полминуты рядом возник городовой:
– Извините, господин…
Я вытащил визитку, показал городовому:
– Я – хозяин пончиковой. И всех остальных на всех прочих вокзалах России. Еще вопросы ко мне есть?
Когда испуганная официантка принесла мне пончики и запотевший стакан морса, я поинтересовался:
– Как тебя зовут-то, чудо?
– Вера… – обреченным голосом выдавила их себя девица.
– Вот тебе, Вера, за хорошую и правильную работу рубль, ты все правильно сделала. А откуда морс такой замечательный?
– Так это управляющий тутошний по осень яблоки да вишню скупает, сироп варит… ой!
К столикам первого класса подошли двое железнодорожников и, немного потоптавшись на месте, решительно направились в мою сторону.
– Добрый день, господа, я – Александр Волков, владелец этого заведения. Но вы присаживайтесь, я уже закончил. Верочка, обслужи господ, я дальше сам…
Другая девица, постарше, отправила меня в подсобку в зале третьего класса, где управляющий – довольно угрюмого вила мужик – мешал тесто в большой эмалированной кастрюле. При виде меня он сердито посоветовал пойти подальше… оценив одежду, уточнил – в первый или второй класс, вон там – но, после того как я представился, отставил кастрюлю в сторону:
– Чего изволите?
– Я вот морс попробовал…
– Так это, публика в жару-то холодненького просит, а не кофий с чаем. А ежели нету холодненького попить, так и пончики не берет, так что я уж для пользы дела морс-то предлагаю – начал оправдываться он. Понятно, небольшой побочный бизнес, ну да ладно.
– Я не про то, сироп-то сам варишь?
– Ну, сам…
– И много?
– Шесть ведер по осени сварил, и еще четверти с две.
– Хороший сироп. А если я попрошу ведер, скажем, сто сварить – сможешь?
– Да побойтесь Бога, в день-то разве что пару четвертей и получается. Да и обратно, сахару-то где напастись столько? Да и вишни, поди, столько не купить. Яблок-то, пожалуй, и найдется, а вишни – точно нет.
– Давай так договоримся, ты за неделю напиши, как сиропы варишь, сколько чего кладешь. Писать-то умеешь?
– Обучены мы…
– Вот и хорошо, это напишешь, потом подумай, сколько чего надо чтобы что ведер за неделю сварить: ну, тазов там, прочего, сколько народу надо. Тебя Кузьма нанимал?
– Да, Кузьма Егорыч…
– Вот он приедет, все посмотрит. А ты мне морсу сейчас с четверть сделай, отнеси в поезд вон тот, седьмой вагон, второе купе – я протянул ему рубль. – И учти – если что полезное придумает кто – лучше мне сразу о том и сообщать, я за полезные придумки больше заплачу, чем ты сам на морсе этом получишь.
Мужик четверть принес, причем засунутую в ведро с колотым льдом. И, когда поезд, наконец, выехал из городка, я, попивая холодный напиток, пытался вспомнить что-то очень важное, как-то связанное именно с Козловым. Но жара и покачивания вагона меня разморили, и вспомнить я не успел – заснул. А когда проснулся – мне стало совсем не до Козлова.
Глава 27
Генерал-лейтенант Арсеньев с некоторым удивлением посмотрел на закрывающуюся дверь. Причем удивлялся он больше себе, точнее, охватившим его чувствам.
