Реймонд и Кэрол не проявляли стремления к протесту. La pauvre[977] Джиневра, с материнской точки зрения, вообще наименее интересный объект для развлечений, ибо она нашла путь к спасению — бегство от реальности в мир фантазии. Чем больше мать донимала ее, тем сильнее она испытывала тайное возбуждение, чувствуя себя преследуемой героиней! Подобно Александру Македонскому, миссис Бойнтон искала новые пространства для завоеваний. Поэтому она задумала путешествие за границу. Там прирученные животные могли взбунтоваться, и это предоставило бы возможность причинить им новую боль! Звучит абсурдно, тем не менее это так!
Пуаро глубоко вздохнул:
— Я понимаю, что вы имеете в виду. La maman Бойнтон избрала опасный образ жизни — и понесла наказание!
Бледное лицо Сары было серьезным.
— Вы хотите сказать, что она слишком раздразнила свои жертвы и они набросились на нее? Или одна из них?
Пуаро кивнул.
— Которая же? — спросила Сара.
Пуаро посмотрел на ее руки, судорожно стиснувшие букет полевых цветов, и на застывшие черты лица.
Его избавили от ответа прикосновение к плечу и голос Жерара:
— Смотрите!
По склону холма брела девушка. Она двигалась ритмично, с причудливой грацией, создающей странное впечатление нереальности. Рыжевато-золотистые волосы сверкали на солнце, уголки рта были приподняты в загадочной улыбке. Пуаро затаил дыхание.
— Вот как? — Она рассеянно улыбнулась, теребя пояс платья.
— Вы не прогуляетесь немного со мной? — предложил Пуаро.
Джиневра покорно зашагала рядом с ним. Внезапно она осведомилась:
— Вы детектив, не так ли?
— Да, мадемуазель.
— Хорошо известный детектив?
— Лучший в мире, — с достоинством ответил Пуаро, словно всего лишь констатируя факт.
— Вы прибыли сюда, чтобы защитить меня? — тихо спросила Джиневра Бойнтон.
Пуаро задумчиво пригладил усы.
— Значит, вы в опасности, мадемуазель?
— Да. — Она быстро огляделась вокруг. — Я говорила об этом доктору Жерару в Иерусалиме. Он очень умный и тогда не подал виду, что поверил мне, но последовал за мной сюда — в это ужасное место среди красных скал. — Джиневра поежилась. — Они собирались убить меня здесь. Мне приходится все время быть настороже.
Пуаро снисходительно кивнул.
— Доктор Жерар хороший и добрый, — продолжала девушка. — Он влюблен в меня!
— В самом деле?
— Да. Он произносит мое имя во сне… — Ее голос смягчился, а в облике вновь появилась зыбкая, неземная красота. — Я видела его мечущимся на койке и твердящим мое имя и украдкой выбралась из палатки… — Она сделала паузу. — Я подумала, что, может быть, это он послал за вами. У меня очень много врагов. Они окружают меня, а некоторые из них переодеты.
— Да-да, — мягко произнес Пуаро. — Но здесь вы в безопасности — с вашей семьей.
Джиневра гордо выпрямилась:
— Они не моя семья! У меня нет с ними ничего общего! Я не могу сказать вам, кто я в действительности — это великая тайна. Вы бы очень удивились, если бы узнали…
— Смерть вашей матери сильно потрясла вас, мадемуазель? — спросил Пуаро.
Джиневра топнула ногой.
— Говорю вам, она не была моей матерью! Мои враги заплатили ей, чтобы она притворялась ею и следила, как бы я не убежала!
— Где вы находились в день ее смерти?
— В палатке. Там было жарко, но я не осмеливалась выходить… Они могли добраться до меня… — Она снова вздрогнула. — Один из них заглянул в мою палатку! Он был загримирован, но я узнала его и притворилась спящей. Их послал шейх! Он хочет меня похитить!
Некоторое время Пуаро шел молча, потом заметил:
— Ваши выдумки очаровательны.
Джиневра остановилась и сердито уставилась на него:
— Это правда! — Она опять топнула ногой.
— Да, — кивнул Пуаро. — Фантазия у вас буйная.
Девушка резко повернулась и побежала вниз по склону холма. Пуаро стоял, глядя ей вслед. Вскоре он услышал позади голос:
— Что вы ей сказали?
Оглянувшись, Пуаро увидел рядом с собой слегка запыхавшегося доктора Жерара. Сара медленно приближалась к ним.
— Что ее выдумки очаровательны, — ответил Пуаро.
Доктор задумчиво кивнул.
— И она рассердилась? Это хороший признак. Значит, она еще не переступила черту и понимает, что это неправда. Я вылечу ее!
— Вы возьметесь за лечение?
— Да. Я обсуждал это с молодой миссис Бойнтон и ее мужем. Джиневра приедет в Париж и ляжет в одну из моих клиник. А потом она будет обучаться актерскому искусству.
— Актерскому искусству?
— Возможно, ее ожидает большой успех — а именно это ей и нужно. Во многих отношениях она похожа на мать!
— Нет! — в ужасе воскликнула Сара.
— Вам это кажется невероятным, но имеются общие фундаментальные черты. Врожденное стремление доказать собственную значительность, произвести впечатление на окружающих. Бедное дитя постоянно подавляли, не давая выхода ее амбициям, любви к жизни, романтическому воображению. Nous allons changer tout ça![978] А теперь прошу меня извинить. — Отвесив легкий поклон, он поспешил следом за девушкой.
— Доктор Жерар очень увлечен своей работой, — заметила Сара.
— Я это чувствую, — отозвался Пуаро.
Сара нахмурилась:
— Но я не понимаю его сравнение Джиневры с этой ужасной старухой… Хотя однажды я сама ощутила жалость к миссис Бойнтон.
— Когда это произошло, мадемуазель?
— Во время того случая в Иерусалиме, о котором я вам рассказывала. Я внезапно почувствовала, что все понимала неправильно. Знаете, иногда бывает, что на короткое время видишь все по-другому. Я разволновалась и сваляла дурака!
— Быть не может!
Сара, как всегда, покраснела, вспоминая свой разговор с миссис Бойнтон.
— Я возомнила, будто мне поручена миссия! А позже, когда леди Уэстхолм посмотрела на меня своими рыбьими глазами и сказала, что видела, как я говорила с миссис Бойнтон, я подумала, что она могла и слышать нас, и почувствовала себя форменной ослицей!
— Что именно сказала вам старая миссис Бойнтон? — спросил Пуаро. — Вы можете вспомнить точно ее слова?
— Думаю, да. «Я никогда ничего не забываю, — сказала она. — Запомните это. Не забываю ни одного поступка, ни одного имени, ни одного лица». — Сара поежилась. — Она произнесла это с такой злобой и даже не глядя на меня. Даже теперь мне кажется, будто я слышу ее голос…
— На вас это произвело такое сильное впечатление?
— Да. Меня не так легко испугать, но иногда мне снится ее злобная, торжествующая усмешка и голос, произносящий эти слова. Брр! — Она вздрогнула и повернулась к детективу. — Вероятно, я не должна об этом спрашивать, мсье Пуаро, но пришли ли вы к какому-нибудь выводу? Вам удалось выяснить что-либо определенное?
— Да.
Пуаро заметил, как ее губы дрогнули.
— Что именно?
— Я выяснил, с кем говорил Реймонд Бойнтон в тот вечер в Иерусалиме. Со своей сестрой Кэрол.
— С Кэрол? Ну конечно! А вы спросили у него… — Сара не смогла
