широко усмехнулся. — Я ничего не понимаю. Мне казалось, дигиталин куда важнее, чем шприц! А как насчет слуг? Я имею в виду слугу, которого послали сказать, что ужин готов, и того беднягу, которому старуха ранее грозила палкой. Надеюсь, вы не подозреваете, что ее прикончили мои простодушные дети пустыни? Если так, — сурово добавил он, — то это обман.
Пуаро улыбнулся, но не ответил.
— Невероятно! — пробормотал он, выйдя из кабинета. — Англичане никогда не взрослеют!
Глава 11
Сара Кинг сидела на вершине холма, рассеянно перебирая полевые цветы. Доктор Жерар примостился на каменной стене возле нее.
— Зачем вы все это затеяли? — внезапно и яростно осведомилась она. — Если бы не вы…
— По-вашему, мне следовало хранить молчание?
— Да!
— Зная то, что я знал?
— Вы ничего не знали!
Француз вздохнул:
— Знал. Но признаю, что никто никогда не может быть в чем-то абсолютно уверен.
— Может, — безапелляционно заявила Сара.
Жерар пожал плечами:
— Разве только вы.
— У вас был жар… высокая температура… вы не могли ясно мыслить. Шприц, вероятно, все время был там. А насчет дигитоксина вы сами напутали, или кто-то из слуг залез в аптечку.
— Вам незачем беспокоиться, — цинично усмехнулся Жерар. — Доказательства почти наверняка сочтут неубедительными. Вот увидите, ваши друзья Бойнтоны выйдут сухими из воды.
— Этого я тоже не хочу! — с чувством возразила Сара.
Он покачал головой:
— Вы рассуждаете непоследовательно.
— Разве не вы говорили в Иерусалиме о невмешательстве в чужие дела? А сами чем занимаетесь?
— Я ни во что не вмешивался — только сообщил, что знаю.
— А я говорю, что вы этого не знаете! Господи, опять мы о том же! Словно бегаем по кругу!
— Я очень сожалею, мисс Кинг, — мягко произнес Жерар.
— Поймите, — тихо сказала Сара, — никому из них не удалось спастись! Старуха все еще здесь, даже из могилы она протягивает к ним руку… Мертвая, она не менее ужасна, чем живая! Я уверена, что она наслаждается всем этим… — Помолчав, Сара добавила обычным тоном: — Маленький человечек поднимается на холм.
Доктор Жерар бросил взгляд через плечо.
— Думаю, он ищет нас.
— Он действительно так глуп, как выглядит? — спросила Сара.
— Он отнюдь не глуп, — серьезно ответил Жерар.
— Этого я и опасалась.
Она мрачно наблюдала за приближением Эркюля Пуаро.
Добравшись до них, он испустил громкое «уф!» и вытер лоб, потом печально посмотрел на свои лакированные туфли.
— Увы! Эта каменистая почва! Мои бедные туфли!
— Можете позаимствовать у леди Уэстхолм ее набор для чистки обуви, — не слишком любезно посоветовала Сара. — А заодно и пылевую тряпку. Она путешествует с полным комплектом для образцовой горничной.
— Этим не удалишь царапины. — Пуаро грустно покачал головой.
— Вероятно. Но почему вы вообще носите лакированные туфли в такой местности?
Пуаро слегка склонил голову набок.
— Мне нравится выглядеть soigne,[972] — сказал он.
— На вашем месте я бы не пыталась делать это в пустыне!
— Женщины в пустыне тоже смотрятся не лучшим образом, — заметил доктор Жерар. — Правда, к мисс Кинг это не относится — она всегда выглядит аккуратной и ухоженной. Но леди Уэстхолм в ее неуклюжих, плотных жакетах и юбках, этих кошмарных кавалерийских бриджах и башмаках… quelle horreur de femme![973] А бедная мисс Прайс — ее одежда сморщена, как увядшие капустные листья, а бусы и цепочки все время звякают! Даже молодую миссис Бойнтон, хотя она и красивая, не назовешь chic.[974] Она одевается абсолютно неинтересно.
— Полагаю, — сердито заметила Сара, — мсье Пуаро поднимался сюда не для того, чтобы разговаривать об одежде!
— Верно, — согласился Пуаро. — Я хотел узнать мнение доктора Жерара, которое для меня чрезвычайно ценно, и ваше, мадемуазель, ибо вы молоды и ориентируетесь в современной психологии, относительно миссис Бойнтон.
— Неужели вы еще не выучили все это наизусть? — спросила Сара.
— Нет. У меня есть чувство и даже более того — уверенность, — что психика миссис Бойнтон очень важна в этом деле. Личности такого типа, несомненно, знакомы доктору Жерару.
— С моей точки зрения, она была весьма любопытным экземпляром, — откликнулся доктор.
— Тогда расскажите о ней.
Доктор Жерар охотно поведал о своем интересе к семейству Бойнтон, о разговоре с Джефферсоном Коупом и о неверной оценке американцем ситуации.
— Похоже, он сентиментален, — сказал Пуаро.
— В высшей степени! Его идеи основаны на глубоко укоренившемся инстинкте благополучия. Видеть в людях только самое лучшее и воспринимать мир как приятное местечко, — несомненно, самый легкий способ существования. В результате Джефферсон Коуп не имеет ни малейшего понятия о том, что люди представляют собой в действительности.
— Иногда это может быть опасным, — заметил Пуаро.
— Он рассматривал то, что я именую «ситуация Бойнтонов», как следствие чрезмерной привязанности. О потаенной ненависти, горестях, рабстве и чувстве протеста у него лишь самые туманные представления.
— Это просто глупо, — вставил Пуаро.
— Тем не менее, — продолжал доктор Жерар, — даже самые сентиментальные оптимисты не могут быть абсолютно слепы. Думаю, во время поездки в Петру у мистера Джефферсона Коупа открылись глаза.
И он передал свой разговор с американцем утром в день смерти миссис Бойнтон.
— История со служанкой довольно интересна, — задумчиво промолвил Пуаро. — Она проливает свет на методы старой леди.
— То утро вообще было необычным. Вы не были в Петре, мсье Пуаро. Если окажетесь там, обязательно поднимитесь к жертвеннику. Там… как бы это сказать… особая атмосфера! — Он в деталях описал сцену, добавив: — Мадемуазель сидела там, словно юный судья, рассуждая о принесении в жертву одного ради спасения многих. Помните, мисс Кинг?
Сара поежилась:
— Не надо! Не вспоминайте тот день!
— Нет-нет, — сказал Пуаро. — Поговорим о более давних событиях. Меня заинтересовало ваше описание психики миссис Бойнтон, доктор Жерар. Но я не понимаю одного — почему, воспитав в детях полное подчинение, она устроила путешествие за границу, где существовала опасность внешних контактов и ослабления ее власти?
Доктор Жерар склонился вперед.
— Но, vieux,[975] в ТОМ-ТО все и дело! Старые леди одинаковы во всем мире. Им становится скучно! Если они любят раскладывать один и тот же пасьянс, то он им надоедает, и они осваивают новый. То же самое происходит со старой леди, чье развлечение (хотя это может показаться невероятным) — подавлять и мучить человеческие существа! Миссис Бойнтон — если говорить о ней как об une dompteuse[976] — приручила своих тигров. Возможно, ее возбуждало, когда они проходили через подростковую стадию. Устройство брака Леннокса с Надин тоже было увлекательным приключением. Но затем все потускнело. Леннокс настолько погрузился в меланхолию, что стало почти невозможно огорчить или ранить его.
