Глава 2
Пятнадцатилетний мир
1. Укрепление империи
Фукидид задним числом описывал период 445–431 гг. как эпоху укрепления позиций Афин и Спарты и их подготовки к войне. Однако в 445 г. никто не мог сказать наверняка, что дело идет к войне. Если бы условия тридцатилетнего договора соблюдались, то пакт о ненападении мог стать основой для прочного мира. Условия договора были вполне реальными, а его статьи получили широкую огласку. Государство, которое, по общему мнению, могло бы нарушить баланс силы – Аргос, – было целенаправленно выведено из игры не только тридцатилетним договором, но и тридцатилетним перемирием между Аргосом и Спартой. В Эгейском море у Афин были развязаны руки; они могли обращаться с союзниками как пожелают – либерально или тиранически, – и лишь Эгина защищалась договором. На материке же Афины не могли привлечь на свою сторону ни одного члена Спартанского союза, не нарушая договор, а нейтральных государств, которые могли войти с Афинами в союз, было немного. На западе единственной афинской базой был Навпакт, и в том районе все позиции, стратегически важные в торговом и военно-морском отношении, занимали колонии Коринфа. Однако Афины и их союзники по условиям договора получили свободу действий в западных морях. Точно таким же образом защищались интересы пелопоннесцев. Спартанский союз был огражден от афинской интервенции, а Спарта имела право привлекать в свою коалицию любое нейтральное государство. Заморская торговля пелопоннесских государств охранялась не только на западе, но и в Эгейском море, так что Коринф, например, мог торговать с Потидеей, Мегара – с Византием, а Эгина могла восстановить свое положение как главный рынок для пелопоннесцев. И наконец, пелопоннесцы вполне могли восполнить потери во флоте, понесенные во время войны, и создать на западе талассократию, которая служила бы противовесом афинской талассократии на востоке.
Около четырнадцати лет условия тридцатилетнего договора тщательно соблюдались обеими сторонами. Афины не стали вмешиваться, когда Беотия, Локрида и Фокида присоединились к Спартанскому союзу, вероятно вскоре после заключения договора. Пелопоннесцы, в свою очередь, не вмешивались на востоке, когда Самос и Византий восстали против Афин, и на западе, когда Акарнания в войне с Амбракией получила помощь от Афин и вступила с ними в союз. Годы мира способствовали усилению и процветанию обеих сторон. Спарта оправилась от последствий землетрясения и илотского восстания. Коринф, пока его колонии хранили ему верность, и прочие морские государства Спартанского союза смогли собрать объединенный флот примерно в 300 трирем, не считая сиракузского флота, и проводить операции на западе. Афины установили более жесткий контроль над своей империей и приобрели новых союзников на Черном море. Афинские финансы, людские ресурсы и силы флота постоянно прирастали, так же как и доступные ресурсы империи. В 435 г. потенциальная военная мощь Афин, с одной стороны, и пелопоннесцев – с другой, превышала их совместную мощь в дни, когда они были союзниками, вплоть до 461 г. Но сам по себе этот факт не повышал вероятность войны между ними. Баланс сил, служивший реалистичной основой для мира, сохранялся, и расстроить его могла лишь целенаправленная политика одной или обеих сторон.
Хотя Афины многое приобрели за годы войны, события последнего года и условия договора уничтожили надежду афинян на создание сухопутной империи в центральной Греции и расширение сферы афинского влияния на запад. Политикой Кимона, продолжателем которой после его смерти объявил себя его родственник Фукидид, сын Мелесия, воспользовалась оппозиция Перикла, являвшаяся заметной силой. В то время как Перикл апеллировал к имперским амбициям и материальной заинтересованности афинского народа, насаждая клерухии и пользуясь союзными фондами для восстановления афинских храмов, Фукидид выступал за политику мира со Спартой и восстановление дружеских отношений с союзниками. Он взывал к совести афинского народа, осуждал перевод союзной казны в Афины и использование союзных денег на то, чтобы украсить Афины «драгоценными камнями, статуями и храмами, стоящими тысячу талантов, как гулящую девку», осуждал и мир с Персией, считая, что Афины, заключив его, потеряли право на лидерство и лишились оправдания для перевода казны с Делоса. В народном собрании он организовал своих сторонников – в основном людей знатных и заметных в обществе – так, чтобы они держались вместе и заявляли о поддержке его политики. Его личная репутация была очень высока, и он пользовался уважением за свой искренний патриотизм. На его призывы, обращенные к совести, никто не мог ничего возразить. Перикл отвечал практическими мерами, благодаря которым доходы империи оказывались доступными большинству граждан, – в их число входили великая строительная программа, все более роскошные государственные праздники, жалованье, которое команды 60 трирем получали восемь месяцев в году, и насаждение клерухий и колоний. Чтобы успокоить совесть афинян, Перикл утверждал, что раз союзники платят за безопасность, которую обеспечивают им Афины, то деньги, заплаченные союзниками, должны принадлежать Афинам – довод, который низводил этику межгосударственных отношений до уровня практичного материализма. В 443 г. раскол в рядах государственных советников был разрешен с помощью остракизма, которому подвергся Фукидид. Его сторонники оказались разобщены, и теперь уже никто не оспаривал верховенство Перикла.
Внешняя политика Перикла была направлена на консолидацию и расширение империи и на противостояние со Спартой. В 445 г. он осуществил замирение Эвбеи. Особенно сурово он обошелся с Гистиеей, вероятно, потому, что тамошние жители изгнали клерухов и убили команду афинского корабля. Все население города было выселено, а на его месте создана колония численностью в тысячу поселенцев. Выселены были также гиппоботы, класс богатых собственников в Халкиде, а их земли – плодороднейшие на Эвбее – конфискованы Афинами и разделены на 2 тысячи участков. Некоторые из них стали государственными и были посвящены Афине, а другие отданы в аренду, вероятно, неафинянам, которые выплачивали Афинам арендную плату и налоги. Мужчины и мальчики из Халкиды, Эретрии и, вероятно, других городов были взяты в заложники и содержались несколько лет в Афинах. В Халкиде и Эретрии каждый взрослый гражданин должен был принести клятву верности афинской демократии под страхом лишения прав и потери собственности. Афинский же народ обещал Халкиде, если она будет выполнять приказы Афин, обращаться с ней по условиям мирного времени и в соответствии с законами, за исключением того, что любой халкидянин, приговоренный в Халкиде к смерти, ссылке или лишению прав, имел право апелляции к афинскому суду. Кроме того, полководцы приняли меры по предотвращению восстаний. «Перикл и Афины растянули Эвбею на дыбе» в буквальном смысле слова.
Во Фракии Афины наладили дружественные отношения с Тереем, основателем сильного царства одрисиан, и около 445 г. создали клерухию в Брее, которую были обязаны защищать соседние члены империи. На фракийском побережье примерно в то же время Перикл основал совместное поселение тысячи афинян и коренных бисальтов. На юге Афины дружили с Псамметихом, самопровозглашенным египетским фараоном, восставшим против Персии: в 445/44 г. он щедро одарил Афины зерном. Вскоре после заключения тридцатилетнего договора уцелевшие жители южноитальянского Сибариса обратились к Афинам и Спарте с просьбой помочь в восстановлении их города. Спарта отказалась, а Афины откликнулись на просьбу и отправили туда добровольцев из Афин и с Пелопоннеса. Вскоре они изгнали прежних жиителей города и около 443 г. основали новый город Фурии. В нем поселились добровольцы, набранные Афинами по всей Греции. Население Фурий делилось на десять фил, из которых три происходили из Аркадии, Элиды и Ахеи, три из восточных областей центральной Греции, а четыре из ионийских народов Эгейского бассейна, включая афинян, из среды которых вышли основатели колонии – Лампон и Ксенокрит. Вскоре Фурии стали процветающим полисом; они выдержали нападение Тарента, а в 433 г. совместно с Тарентом основали колонию в Гераклее. Тем временем между горожанами разразилась гражданская война, во время которой афиняне лишились лидерства в колонии, а ее основателем был провозглашен Аполлон Дельфийский. Это великое предприятие было затеяно Периклом и продемонстрировало способность Афин возглавить греческие государства в совместном предприятии, которому отказала в поддержке Спарта. Афины обеспечили поселенцев морским конвоем и финансовыми средствами. Лидерство в предприятии сперва принадлежало афинянам, государственное устройство в городе создавалось как демократическое, а защитницей колонии считалась Афина. Аттической культурой вдохновлялись греческие мыслители, планировавшие создание образцовой колонии, – Лампон Афинский, знаменитый толкователь божественного права, Гипподам Милетский, градостроитель, Протагор Абдерский, создатель гражданского кодекса, и Геродот Галикарнасский, который в своей «Истории» впоследствии превозносил панэллинский дух афинян во время Персидской войны. Последующие события в Фуриях показали, что афинское руководство было неприемлемым, отчасти потому, что греки были расколоты на враждующие лагеря, но главным образом из-за того, что поведение Афин в Эгейском бассейне не давало оснований верить их панэллинским лозунгам.
