Немецких солдат отправляли на фронт в полной экипировке (с пополнением совершенно раздетыми). Сапоги им мерили на один носок по подъёму ноги. Каски примеряли по округлости черепа, чтобы они летом не болтались на голове. Набивать тряпьё под каски было некуда. На русскую зиму никто не рассчитывал. Пока фельдфебель думал о касках и сапогах (прикидывал сапоги и каски) от обоза отстали двое солдат. Солдат хватились поздно. У фельдфебеля глаза полезли на лоб, когда ему доложили. Он хотел что-то сказать и затряс головой. Замыкающим шел шелудивый ефрейтор (Нойберт). Он по своим обязанностям должен был следить и подгонять солдат. Ефрейтор не выполнил свой долг. Он пойдёт под суд, как только они прибудут в Старицу. Младшего по чину фельдфебель Пфайфер не имел права проеду (так просто) расстрелять как солдата. Фельдфебель Пфайфер с удовольствием приведёт приговор в исполнение. С великим чувством и достоинством он пустит ему первую пулю, не целясь, в живот. Это его долг перед нацией, Фатерляндом и Фюрером. Это он умеет. С этими вояками по Европе еще можно было идти,a для войны в России они не годились. Дyхoм слабы. Здесь нужны железные нервы и истинный Германский неистовый дух. А таких, как он фельдфебель, остались единицы. Обоз медленно подвигается по дороге. Лошади надсадно храпят. Ветер рвет из-под ног сыпучий снег. Зачем они здесь, зачем сунулись в эту Россию. Сидели бы дома в своих пивных, пили пиво, играли в карты, читали газеты. Бросит кельнер на стол картонные кружочки, подвигает их пальцем, наведет симметрию, не успеешь закурить (сигарету), а потные бокалы с пивом уже стоят перед тобой. Здесь на летучей снежной дороге о жизни странно подумать. К горлу подкатывается твёрдый ком. Хочется кричать, вопить, что нет больше сил. Хочется одно – сесть куда-нибудь в снег и заснуть (просто жить). Грязные тряпки, как холодный удав, намотаны вокруг шеи. Канун Рождества, а немецкая армия драпает на Запад. Зло подёргивая застывшей от ветра щекой, фельдфебель поглядывает на дорогу. Справа и слева пылит белое поле. Жалкое и печальное зрелище видит он. Замотанная тряпьём цивилизация плетётся как шелудивая (полуголодная) стая шелудивых собак. Скорей бы добраться до деревни Николаевское, теплого жилья, позабыть про дорогу и (мороз).
– Матка давай млеко! Матка давай яйки! Матка давай курка!" У немецкого солдата полный и необходимый запас русских слов:
– «Матка. Давай – давай. Яйка. Курка. Млеко. Шпикк. Цап-царап!» Обоз спустился в лощину. Дорога круто повернула на бугор. Сюда ветер и снег не долетают. Снег несется и пылит где-то там (выше) за бугром.
Но, вот зафыркали лошади и люди, заторопились, вперёд. До солдат долетел запах жилья и гари. Через некоторое время показались крыши домов. Ездовые заёрзали на (передках) передних сиденьях. Они замахали руками, показывая в направлении деревни. Солдаты подняли головы, разогнули спины. Они жадно смотрели вперед, обшаривая глазами снежное пространство. Они уже не чувствовали летучего холода, они забыли (обо всем) о нем. И каково их было удивление и глубокое разочарование (несбывшихся ожиданий и надежд) когда обоз вошел в деревню и, не останавливаясь, проследовал дальше в Никольское. Вот собственно и весь рассказ, который в своих показаниях изложил нам пленный немец. Ещё одно обстоятельство нужно бы уточнить. Когда я спросил пленного куда девался второй немец, он пожал плечами и ничего не ответил (мог сказать). Отстали от обоза они вместе, а куда тот ушел? Я остался на дороге – добавил он. Вот собственно и все. Через двое суток нас сменила, подошедшая по дороге, стрелковая рота. Мм забрали пленного и отправились в батальон (искать штаб полка). Я думал меня похвалят за пленного, но в батальоне опять (в штабе полка с Максимовым) вышел неприятный разговор.
– Мне надоело всё время быть перед вами виноватым и оправдываться! – сказал я.
– То это не так, то кому-то не угодил!
– Ладно! Иди, получай пополнение! – (сказали мне).
Я разыскал в тылах полка маршевую роту. прибывшую накануне. В роту мне дали еще полсотни солдат. Так что. громкое название стрелковая рота, состоящая из полсотни и шести обстреляных солдат, вполне реальная боевая единица в наших условиях на фронте. Через неделю я получил еще десяток и стал ударной силой полка.
* * *
Глава 12. Вокруг Ржева
Текст главы набирал SSS Сергей@mail.ru
??.0?.1983 (правка)
Декабрь 1941
В этот раз нам поставили задачу подойти к деревне ночью, используя темноту. Пойти с солдатами в атаку ночью дело непростое. В темноте не видно кто где идет, а кто уткнувшись лежит в снегу. Пойди их поищи (в темноте. Попробуй их найди и подними). Я могу остаться с горсткой солдат перед деревней. Что за народ? Они лучше будут лежать под ураганным огнем, чем рывком побегут на деревню. Вот солдатская психология. А может просто страх? (У страха глаза велики). Успех ночной атаки в быстроте. Бросок всей ротой на деревню (можно взять и без потерь). Главное добежать до первых домов. А там дело пойдет (не выдержат, побегут). Но разве солдата убедишь словами? В роту накануне дали новое пополнение (новичков). Все они немолодые. Знают чем занимаются солдаты на войне. Люди все разные. Что у них на уме? (Как они пойдут в ночную атаку?) У меня сотни вопросов и ни одного ответа. Мне бы нужно было отработать с ними ночную атаку, расставить их по местам и погонять их много раз где-нибудь в тылу. Но разве мне разрешат снять роту с обороны, в которой мы лежим в поле на снегу. Накануне был сильный снегопад. Но уже два дня стоит тихая погода. Во время снегопада немцы вели себя неспокойно, усилили свои посты, постоянно стреляли и беспрерывно светили передний край ракетами. Теперь, когда снег с неба падать перестал, когда под взлет осветительной ракеты кругом можно было видеть большое пространство, немцы несколько успокоились и прекратили стрельбу. Перед выходом ночью с опушки леса, я решил раздать солдатам чистые маскхалаты. Немцы привыкли видеть наших солдат на опушке леса в серых шинелях. До самого последнего момента я держал маскхалаты в ротной повозке и не разрешал старшине их выдавать (их солдатам). Пусть немцы привыкнут к серому цвету наших шинелей. Старшина удивлялся, почему я держу их в повозке и никому не даю. Белые маскхалаты это неожиданность для немцев. Появление солдат в халатах застанет немцев врасплох. У них в памяти серые шинели, а перед ними появятся русские в совершенно новом виде. Немцы могут подумать, что к нам подошли свежие резервы. Когда стихла пулеметная стрельба, до нас из деревни долетел негромкий говор немецких часовых. 0 чем они говорили с большого расстояния разберешь. (Поговорить они были любители. Часовые день и ночь болтали вроде как одно и тоже). А вообще немцы были любители поговорить. Они рты закрывали только во время сна и еды. Среди ночи солдаты одели маскхалаты, и рота стала медленно подвигаться вперед. Я решил мелкими группами сосредоточиться в небольшой лощине. Солдат поочередно выводили туда. Из лощины можно будет рывком податься вперед, добежать до огородов и ворваться в деревню. Сначала все шло хорошо. В лощину перебрались без звука. До деревни см н/о
Мурашки ползут по спине. Дыхание сперло. Я продолжаю идти. Каждый шаг считаю последним. Еще шаг и смерть впереди. Почему я должен идти впереди своих солдат и быть им примером, проверять на себе будет немец стрелять или нет. Почему я должен подставлять себя под пули первым? Почему они тащатся за моей спиной? До деревни десяток шагов. В висках тупыми ударами пульс отбивает последние секунды. Сейчас могут грянуть выстрелы, и все кончится. Я подхожу к сараю и исчезаю в темноте раскрытых ворот. Слышу за моей спиной кто-то дышит. В сарае пусто. Внутри снежные сугробы. Сверху с дырявой крыши, из-под снега свисают пряди прелой соломы. Солдаты роты ручейком вливаются в открытые ворота сарая. Солдаты несколько оживились, но стоят настороженно и ловят ухом звуки (слушают). Они рады, что без выстрела забрались вовнутрь. Стоят сбившись кучей и смотрят на меня, что я буду делать дальше. Опять все с начала! Пока я не выйду из сарая, они от сюда не сделают шага вперед. Как будто мне одному нужна эта вшивая деревня. Сержанты жмутся позади солдат. На фронте они тихие и робкие, не то что в тылу. В тылу они глотку дерут на солдат и гнут их в дугу. А тут перед немцем куда девалась их прыть. А что я сейчас один могу сделать с целой ротой. Ну подождите, возьмем деревню, я вас погоняю, поторчите вы у меня в снегу. Старички, те знают, что стоит солдатская жизнь. Я в роте самый молодой. Кричать и выпихивать их сейчас из сарая бесполезно (нельзя). Избы, где находятся немцы от сарая близко. Я рукой показываю куда бежать, а они пятятся назад и тупо смотрят в землю. Но есть среди них такие, которые пошустрей. Человек пять не больше. Они выглядывают из ворот сарая, но боятся сделать первый шаг. Что делать? Не вытаскивать каждого за рукав, подавая коленкой под зад, не вытряхивать их за шиворот наружу. Они стоят и выходить из сарая боятся. Потом взахлеб рассказывать будут, как они рывком ворвались в деревню. Я делаю два шага к стоящей толпе, они отступают на два шага назад в глубь сарая.
