– Ну и немец! – сказал кто-то из солдат.
– Ты поосторожней с ним, не переломай ему кости! У тебя лапы и шея как у быка! Изуродуешь человека. Потом придётся нам его тащить на себе Елизаров поднял немца двумя руками с земли как маленького ребёнка и встряхнул его, держа на весу (пока немец не проснется). Все думали, что вот теперь немец обязательно проснется. Я подумал, вот он сейчас качнёт немца и бросит обратно в сугроб. И действительно Елизаров приподнял его еще раз над землёй и потряс им в воздухе как заплечным мешком. И сказал при этом:
– Не будем же мы стоять перед ним и ждать пока он выспится! Елизаров бросил его обратно в сугроб. Это как в анекдоте! Немец ткнулся боком в мягкий сугроб. Удар пришелся ему в самый раз, чтобы проснуться. Он залепетал что-то быстро по-немецки, открыл глаза и уставился на нас (ничего не понимая). Сначала он рассматривал наши белые маскхалаты, потом небритую рожу Елизарова. И когда тот дыхнул ему в лицо перегаром махорки, немец поперхнулся, закашлял и заморгал (глазами). Он смотрел на нас, как на пришельцев с того света. Вот он помотал годовой, протер кулаками глаза, и произнёс хриплым голосом, как это делают люди не верящие видению:
– Нейн, – нейн! Дас ист унмёглих! (Нет-нет! Это невозможно!)
Он, вероятно, подумал, что всё это во сне. Он не хотел верить реальности. Он думал, что это наваждение.
– Яа-яа! – подтвердил я ему. (Да-да!)
Немец посмотрел на меня и сразу всё понял.
– Хенде хох? – спросил он меня. (Руки вверх)
– Натюрлих! – подтвердил я, (Конечно!)
И немец, посмотрев ещё раз по сторонам.поднял руки вверх, как положено. Елизар обыщи его для порядка! Документы мне! Трофеи разделить на братию.
Солдату мой приказ пришелся по душе (понравился). Документы и всякие бумажки солдату не нужны. Немец пришел в себя окончательно, когда Елизар прошелся у него пальцами по бокам и карманам.
– Ну вот теперь гут! – сказал я и сделал немцу знак рукой, чтобы он опустил свои руки.
Перед нами стоял немец лет тридцати. (я посмотрел документы и)Я спросил его насчет обоза (где их обоз), почему он отстал (от обоза), сколько солдат и повозок в обозе, куда они следуют? Отправить немца в тыл под конвоем (солдата) я просто не мог. У меня шесть солдат и каждый из них на счету (на вес золота). Не было никакого смысла распылять своё войско на части. Если бы не ветер и не холод я остался бы с немцем на месте и стал (своими солдатами) поджидать на дороге свой батальон. Но ветер, летучий снег и лютый мороз погнал нас вперёд на деревню. Я надеялся, что обоз уже ушел из деревни. Оглядываясь по сторонам, (вперед и назад) мы двинулись по дороге. При подходе к деревне мы свернули в овраг. Немец шел под охраной (лично Уварова) солдата. Чтобы фриц не сбежал, он привязал его за ногу верёвкой. А другой конец держал в руках, намотав его себе на ладонь. Я посмотрел на эту пару связанную одной верёвочкой, рассмеялся и сказал:
– (Он Уваров) От тебя и так не сбежит. (Батальонное начальство увидит, будет повод прицепиться). И зачем тебе поводок, когда у тебя есть винтовка.
Троих солдат и немца я оставил на дне оврага, а с тремя другими полез по склону (оврага). Мы выползли на бугор поросший мелким кустарником, от сюда хорошо была видна утопшая в снегу деревня (и отдельные дома). Мы долго смотрели вдоль улицы и не заметили никакого движения. Вопрос стоял так: или немецкий обоз прошел мимо, не останавливаясь, прошел мимо деревни, либо немцы с мороза сразу разбежались по домам. Я смотрел вдоль улицы и думал (на ней как будто все вымерло). Может немцы затаились? Ждут пока мы войдем в деревню. Что делать? Ждать до ночи? Или сейчас идти? Что лучше? Рисковать (своей и) солдатской жизнью ради того, чтобы забраться сразу в избу? А для чего это нужно? Время покажет своё! (Встать и пойти? Или не ходить? Смерть поджидает нас на каждом шагу!) Каждый неверный шаг будет стоить нам жизни! Я сидел за кустом, смотрел вдоль деревни, перебирал (варианты) в памяти подходящие моменты думал и прикидывал. Но мои догадки были одна хуже другой. Когда убивает! Убивает, не подряд не каждую минуту. Наступает какой-то момент ты делаешь необдуманный шаг и получаешь пулю. Раз часовых около домов нет какие могут быть сомнения?
– Ну что, Елизар, пойдём в деревню или будем здесь в снегу сидеть.
– Надо идти! На ветру все замерзнем! – сказал он и (как будто в этом) утвердительно покачал головой.
(был абсолютно уверен)
– В случая обстрела быстро отползем назад! (и отойдем к оврагу). В такую пургу точно на мушку не возьмешь (они из деревни на нас не пойдут). Да и не знают они сколько (много ли) нас здесь в овраге.
– Всё это верно! – сказал я.
Сказать-то сказал, а сам (сидел за кустом) смотрел на деревню и не двигался. Елизаров молчал.
Может в последний момент мелькнет где фигура немца? – подумал я. Подумал и сам себе ответил: – в такой мороз они бы давно показались между домами.
Умирать легко. Когда ты смерть не ждешь, и она хватает тебя за горло сразу. А когда ты её ждешь, когда тебе самому нужно идти на встречу ей, смерть кажется мучительной и невыносимой. (Человек уже не живет, если видит, что она неотвратима.)
Боевое задание Максимова на разведку дороги я выполнил. А вообще разведку в глубине расположения противника в отрыве от своих войск должна была вести полковая разведка, (подчиненная непосредственно Максимову). В данном случае меня Максимов заставил выполнить (я выполнял с солдатами) несвойственную нам функцию. Сидя в снегу за кустом, я перебирал в памяти разговор с Максимовым. "Пойдёшь в разведку, войдешь в деревню и займёшь оборону!" – сказал он мне. "О выполнении приказа лично мне доложишь»
"Каким образом?" – спросил я. "Пошлёшь посыльного ко мне, а с остальными займёшь оборону". Я улыбнулся и посмотрел на него (ему в глаза).
"Неужель вы сами не видите, что у меня не рота, а всего шесть (человек) солдат. Разведку дороги я проведу. В деревню войду, если она не занята немцами. А держать оборону не буду.
– Ладно! – сказал Максимов
– Разведаешь дорогу, войдешь в деревню и действуй по обстановке!На войне жизнь пехотинца мало что стоит. Боеспособность полка определялась количеством штыков в стрелковых ротах. Какая тут тактика и стратегия, когда в сорок первом воевали с винтовками наперевес. Боевые приказы отдавать легко и просто (отдавались ясно и просто).
– Видишь деревню?
– Какую?
– Вон ту!
– Вижу!
– Вот пойдешь и возьмешь её!
– А как её брать?
– Ты что, первый день на фронте? Теперь тебе ясно? Это приказ дивизии! (Кончай разговоры и давай вперед!)
– Чиво? Чиво? Мы сами знаем, что патронов мало!
– Что мы делаем? Наверху знают, чем мы занимаемся. За тебя отвечаем (и за тобой следим)! Жизнь командира роты не стоила ничего (каждый день висела на волоске). Противогаз с гофрированной коробкой стоил дороже. Химик полка имел строгий приказ собирать противогазы после боя. А раненых солдат и лейтенантов некому было подбирать. Они сами ползли, истекая кровью в санроты. Убитых в снегу вообще не считали. Против их фамилии в списке ставили крестики (и считали что они списаны на войне).
Спросите в полку штабистов наших, где похоронены солдаты и лейтенанты. В похоронках названия деревень и населенных пунктов были указаны, а где на самом деле остался лежать убитый солдат, этого никто не знал.
– За этими ротными только смотри.(приходится подгонять. Что за народ! Так и хотят от дела отлынить)! – вспомнил я крик и ругань комбата.
– Что ты сказал? – кричит он в трубку.
– Взять деревню не можешь?
– Хватит лежать! Ты все бока пролежал! Роту подымай! Лежит под деревней и не чешется!
– Что-что? Ты мой голос по телефону не узнал?
– Кузькину мать знаешь? А! Теперь и голос признал? Я этого и сейчас ожидал. Подойдёт батальон и начнётся внушение. Мы вошли в деревню, когда стало смеркаться, деревня оказалась пустой. Наших на подходе не было видно. (Вот досталось бы мне от комбата). Деревня, как деревня. Что о ней говорить. Она и сейчас стоит у меня перед глазами. Главное тут другое. Как с шестью солдатами держать оборону в ней? Как расставить часовых на посты? С двух сторон к деревне подходит наезженная дорога. Немцы могут появиться (в деревне) с любой стороны.
– Елизаров – позвал я своего зама.
– Раз ты мой заместитель, пройди по деревне, наметь посты и поставь часовых! Посмотри в домах, не висят ли где ходики. Смену часовых по часам будем (делать) производить. Ветер и снег теперь гудел и метался в печной трубе. В такую ночь немцы на дорогу не сунуться. В темень и метель с дороги легко сбиться. По одному часовому на концах деревни вполне, будет достаточно. Пока Елизаров ходил по деревне, искал ходики и намечал посты, я расчертил лист бумаги и составил график дежурства. В каждой графе указал фамилию и время смены. Пусть меняются по часам. В расписании постов указано, кто, где стоит, когда и кто кого меняет. Раньше я не составлял такие списки. В роте на передовой обычно идёт все само собой. На этот раз, при нехватке людей, список будет действовать на солдата как разводящий начальник караула. Елизаров принес и повесил ходики. Каждый перед сменой подходил к столу, водил пальцем по бумаге, ногтем упирался в строчку со своей фамилией, смотрел на часы и отправлялся на пост.
