На последней фразе я чуть было не подавился и удивленно воззрился на Марью.
— Меня?
— Да, а кого ж еще?
— Но чем я им помогу?
— А чем есть, тем и поможешь. Управленца им не хватает, чтобы за собой вел и подсказывал, что делать нужно. Они все бедовые, разношерстные, поломанные отчасти и потерянные в новом месте. Мы уж, что могли сделали, на ноги встать дали, но, а дальше что? Пусть живут как знают?
— Я не думал, что они решат свой город организовать, надеялся, что пристроятся в уже заселенных местах.
— Так бы оно и было, да вот только разные мы, уж как есть разные. Это не плохо, но уж очень тяжело перестраиваться, привыкать к нашим правилам и обрядам. Все равно невольно тянутся к своим же, собираясь группами, деревнями и поселениями.
Покачав головой, я доел и отодвинул тарелку, коротко поблагодарив. Мягкой поступью ко мне начала подбираться сонливость, наваливаясь всей тяжестью прошедшего дня.
— Спасибо за рассказ, я и правда не думал об этом. Не до того было, надеялся, что все же задержусь в Санктуме и поищу еще магов. Как же…
— Я знаю, кем ты там работал, рассказывали, а уж о том, насколько ты вездесущ, уже легенды слагают. Не представляю, как ты с такой должностью успевал за людьми приглядеть.
Встав со стула, Марья подхватила тарелку и повернулась к раковине. Подгадав удобный момент, большой рыжий кот спрыгнул с печи ко мне на колени и, внимательно осмотрев, свернулся клубком.
— Это все тот же демон Яги?
— Ну, строго говоря, он и не ее был, но да, достался мне при инициации.
Припомнив костяную ногу карги, я невольно взглянул на лодыжки Марьи и не обнаружил там протеза.
— Что ты отдала за связь, если не секрет? Насколько я знаю, ведьмы жертвуют какую-то часть тела.
Девушка чуть вздрогнула, но, склонив голову, начала мыть опустевший стакан от взвара.
— Я тоже отдала ту часть тела, что мне вручили насильно, и которая мне была не нужна.
Не сразу поняв, к чему клонит Марья, я погладил шерсть кота и лишь затем запоздало осознал, о чем она говорит. Тем не менее, я пресек в себе любое осуждение, напомнив, что далеко не все в жизни зависит от нас, я сам был ярким тому примером.
— Тогда, почему ты решила, что родится дочь?
— У ведьм в силе всегда первой рождается девочка. Если хочешь, я дам тебе выбрать имя.
— Оно будет не похоже на ваши.
— Ну и пусть, она сама не будет похожа на кого-то еще.
Ведьма повернулась ко мне и, достав из небольшого навесного шкафчика деревянный резной сундучок, выудила оттуда пару мазей. По кухне разнесся новый аромат, на этот раз лекарственных трав, спрятанных под витиеватой крышкой.
— Дай мне руки, обработаю их, и можешь ложиться спать.
Я протянул ладони и покорно дождался, пока девушка сядет рядом. Склонив голову, она начала аккуратно растирать мазь по моим рукам. Тонкие бледные пальцы мягко скользили по огрубевшей растрескавшейся коже, невольно притягивая взгляд. В какой-то момент я поймал себя на желании осторожно сжать ее руки в своих, чтобы вдоволь насладиться их теплом.
— Вот и все, утром нужно будет повторить и поберечь себя, пока все окончательно не заживет.
— Спасибо.
Неловко кивнув, я хотел было встать, но услышал тихий смешок Марьи, придержав меня, она набрала еще немного мази и коснулась моей щеки, обрабатывая царапины.
— Кажется, ты немного перестарался.
— Я не носил с собой бритву, поэтому сделал, как получилось.
Покачав головой, ведьма улыбнулась и склонилась ко мне чуть ближе, прикоснувшись к шее.
Подавшись странному порыву, я накрыл ее ладонь своей, чуть сжав, и с удивлением увидел вспыхнувший на веснушчатых щеках румянец. Марья смущенно отвела взгляд, все так же улыбаясь, и я ощутил, что жест оказался ей приятен. Повернув голову, я закрыл глаза и прижал губы к нежной коже запястья, пытаясь объяснить хотя бы для себя, что именно так неожиданно взбудоражило мои чувства.
— Ты даже не представляешь, насколько редко в моей жизни кто-то искренне заботился обо мне. За такие моменты хочется отдать все свои силы и магию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Девушка смутилась еще больше и, отставив баночку с мазью на стол, ласково погладила меня по голове. Я услышал, как ее губы тихо зашептали мне:
— Теперь ты не один, Ньярл, больше не один.
Тихий омут
Проснувшись поздно утром, я не сразу решила встать. Несмотря на довольно теплые последние воспоминания Ньярла, на меня словно напала меланхолия. Я была рада за него, за ту частичку любви, что ему подарила ведьма, но мне самой от этого хотелось выть.
Сев в постели, я сгорбилась, потирая лицо и глаза. Черные локоны отгородили меня от солнечных лучей, давая привыкнуть к свету. Усталость от пережитого грузом давила на плечи. Кончики пальцев привычно проложили дорожку от шрама у губ к шее и ключицам, очерчивая неровные борозды кожи. Я все еще Софи, пока еще Софи, хотя иногда сложно отделить себя от чувств Ньярла и его старых переживаний.
Подтянув одеяло повыше, я сжала его в руках и, уткнувшись в мягкую ткань, выдохнула.
— Боги, где же мне найти столько сил и тем более покой, пускай и ненадолго?
Софи…
— Это ведь твоя дочь там, в деревне сейчас?
Да.
— И к ней везут Мома?
Как я и просил.
— А ты скоро мне представишь ее появление?
В этот раз некромант замолчал, но мне и без того был понятен ответ. Конечно, это ведь тоже нужно, это важно для истории, чтобы я знала обо всем, что произошло. Как же.
Щека с шрамом нервно дернулась, глаза неприятно защипало.
Софи, тебе придется это пережить и принять, рано или поздно, но все же придется.
— От того, что ты это говоришь, мне не становится приятнее. Мне не будет легче, сколько бы ты не уверял, что я сильная, я справлюсь, я смогу идти вперед. Никакие и ничьи слова мне не помогут, — чувствуя, как во мне снова нарастает удушающая злость, я сильнее сжала одеяло, стараясь ее унять. — Даже ненавидеть не могу, от нее сейчас нет толку, только испортит все, но как мне тогда выживать, Ньярл? Можешь подскажешь, что мне делать, чтобы не свихнуться от того, что я вижу вокруг себя и днем и ночью?
Маг снова замолчал, давая мне остыть. Глубоко задышав, я зажмурилась и выпрямилась, посмотрев в окно. Стоит уже спуститься на завтрак, иначе кто-нибудь точно придет сюда сам, проверить, почему я все еще не отрабатываю свое спасение и хлеб.
Скинув одеяло, я встала и пошла в ванную умыться. Прохладная вода сравняла по цвету мои щеки и глаза, подчеркивая и без того болезненный вид.
— Потрясающе.
Кое-как пригладив свои волосы, я поискала в шкафу большую шерстяную кофту, когда-то наглым образом отобранную у Гани, и, натянув ее на пижаму, вышла из комнаты, прислушиваясь к шуму в доме.
На кухне загремели тарелки, одна из горничных пролетела мимо с стопкой чистого белья и, посмотрев на меня, свернула к моей комнате, собираясь перестелить постель, пока я завтракаю. Задумавшись на миг, я пошла за ней и окликнула в коридоре.
— Извините, а брат уже завтракал?
Девушка остановилась и, развернувшись на каблуках, коротко поклонилась.
— Еще нет, после встречи с Давидом он не выходил из комнаты и не просил принести завтрак.
Вздрогнув, я подошла ближе к горничной.
— Давид приходил сюда?
— Да, насколько я понимаю, он был приглашен, но ваш брат не дал ему войти и после короткого разговора попрощался с ним, после чего просил не тревожить остаток дня.
— Ясно, спасибо.
Развернувшись, я поспешила на кухню. Быстро собрав на поднос две тарелки омлета и сок, взяла его в руки и вернулась к спальням, постучав ногой в дверь Гани.
— Я просил меня не трогать!
— Гани, душа моя, неужели ты откажешься от завтрака с сестрой?
В комнате послышался шум и шорох одежды, спустя минуту дверь открылась, и брат впустил меня внутрь.
— Думал, что можешь и от меня просто так спрятаться?
