Александровну, зная, что за «Таинственным островом» вскоре начнут охотиться русские издатели и переводчики. Разумеется, она ответила согласием, хотя перевод Жюля Верна пришлось отдать в другие руки: Звонарев, к большому ее огорчению, потерпел банкротство.
Из «Отечественных записок» присылали за новыми главами «В глуши», из типографии Траншеля — за «Таинственным островом», который печатался до выхода отдельным изданием в журнале Афанасьева-Чужбинского «Магазин иностранной литературы».
Как работала она в те дни, видно из ее писем к М. Жученко:
13 августа: «Таинственного острова» вчера держала корректуру 9-го листа, и сегодня, вероятно, принесут 10-й. Одно местечко о разных стеньгах я выпустила, опасаясь напутать, но всего строк шесть».
15 августа: «Вдруг полил такой частый дождь, что того берега Фонтанки почти не видно, и мгновенно с дождем проглянуло солнце. У меня окно открыто, как на острове Линкольна, которого сегодня принесут, верно, 11-й лист, а может, и 12-й лист».
20 августа: «Еще из «Отеч[ественных записок]» не приходили, но я приготовила им на первый раз довольно и не боюсь прихода. Теперь вообще легче работается. Сегодня вышли «Отеч[ественные записки]» и 2-я часть» [романа «В глуши»].
Благоговейно преданный друг М. Жученко, находясь в это время в Нижнем Новгороде, представляет себе, как то и дело присылают к ней из типографий, и она, в белой кофточке, с распущенными длинными косами, просиживает до трех часов ночи за большим столом, заваленным грудой бумаг, — пишет третью часть «В глуши» и кончает переводить «Таинственный остров», обдумывая выражения, «чтобы попроще изложить обращения Сайруса Смита к капитану «Немо».
Зная, как она устает, работая с утра до ночи, наивный Миша Жученко дает ей разумные советы: «Не могут ли Богдан с Лизой [жена Б. А. Марковича] как-нибудь доперевести этот несносный «Таинственный остров»? Ты бы поправила перевод — все-таки это отняло бы у тебя меньше времени, чем переводить самой. За это время ты бы могла писать свое». Но Мария Александровна, наученная горьким опытом, никому уже не доверяет переводов, подписанных ее именем…
В декабре 1875 года Этцель опубликовал в парижской газете «Le Temps» украинскую повесть «Марусю», прославившую Марко Вовчка во Франции. По просьбе Этцеля она подготовила французский перевод, от которого он и отталкивался в своем вольном изложении, стараясь сохранить «поэтичность подлинника и чувство ансамбля». По мысли Этцеля, героиня повести — «украинская Жанна д’Арк», должна была учить патриотизму его юных соотечественников и служить вдохновляющим примером детям Эльзаса и Лотарингии, пограничных провинций, отторгнутых немцами после франко-прусской войны.
«Не скрою от Вас, — писал Этцель, — что я вполне удовлетворен своей работой. Я отдался ей всем сердцем и не думаю, что уничтожил сделанное Вами. Я считаю, напротив, что добавил мои качества к Вашим достоинствам, и если мне это удалось, то произведение будет иметь двух авторов».
Мария Александровна одобрила переделку, но от соавторства отказалась. Повесть была издана как произведение П. Ж. Сталя, написанное «по украинской легенде Марко Вовчок». Однако в предисловии он воздает ей должное как фактическому соавтору.
Тургенев, внимательно просмотрев рукопись «Маруси», заверил Этцеля, что он не допустил никаких исторических неточностей и погрешностей против украинского колорита: «В таком виде, как есть, она, несомненно, понравится вашим юным читателям, которые все воспринимают простодушно и которые, конечно, будут тронуты самоотверженностью прелестной маленькой казачки».
Вслед за газетной публикацией «Маруся» была напечатана в «Журнале воспитания и развлечения», а в 1878 году вышла отдельной книгой. Повесть немедленно обратила на себя внимание и была удостоена Монтионовской премии. Еще при жизни Этцеля она выдержала около двадцати изданий и была переведена на немецкий, итальянский и английский языки.
«Маруся» считается во Франции классическим произведением детской литературы. О патриотическом подвиге украинской девочки, пожертвовавшей жизнью в грозный час вражеского нашествия, можно прочесть в любом историческом обзоре французской детской литературы, где Марко Вовчок упоминается рядом с П. Ж. Сталем в числе самых популярных писателей. Ее юная героиня не состарилась. Сейчас, когда пишутся эти строки, в. Париже вышло из печати сотое издание «Маруси».
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ МАРНО ВОВЧКА
Разорение Звонарева и его смерть в 1875 году заставляют писательницу обращаться к услугам случайных издателей-коммерсантов. Ее переводные работы теперь выпускают предприниматели вроде Мордуховского, Ямпольского, князя В. В. Оболенского, которые задерживают скудные гонорары и зачастую расплачиваются книгами. Количество переводов, подписанных именем Марко Вовчка, резко снижается. В дом писательницы снова приходит нужда.
Свои оригинальные произведения она помещаем в газетах. Но и тут ее подстерегают неудачи. Издатель «Молвы» А. Жемчужников обрывает на середине публикацию «Лета в деревне» под предлогом, что повесть растянута и скучна для газеты{50}. В действительности же «Молва» прогорала. Вскоре прогорела и «Русская газета», успевшая напечатать из трех объявленных повестей Марко Вовчка только «Мечты и действительность».
Создается впечатление, что после 1875 года Марко Вовчок разошлась с «Отечественными записками». Почему — непонятно. Во всяком случае, не по идейным соображениям. Салтыков-Щедрин ждал от нее романа «В столице» и настойчиво призывал к сотрудничеству. Некрасов уже устранился от дел (он был смертельно болен), но это нисколько не отразилось Па отношении к Марко Вовчку редакционного синклита. Главным редактором становится Салтыков, которому она всегда симпатизировала.
Вскоре после кончины Некрасова Мария Александровна встретилась с Н. К. Михайловским: «Он был очень мил, говорил, что еще вчера обо мне говорили в редакции, как бы у меня выманить продолжение романа или хотя что другое».
Спустя несколько дней зашедший по ее поручению в редакцию за новой книгой «Отечественных записок» студент Буткевич подтвердил, что Салтыков очень просит новую работу и сетует, что она их совсем забыла. «Это было в прошлый понедельник. Сегодня он опять пойдет и скажет, что я пришлю работу, когда вся будет готова», — писала она М. Жученко 13 марта 1878 года, когда уже собиралась покинуть Петербург. Обещание было дано для отвода глаз.
До сих пор нельзя сказать со всей определенностью, что же побудило ее уйти из «Отечественных записок» и сотрудничать в газетах-эфемеридах.
Она порывает почти со всеми друзьями, уклоняется от общения с литераторами, избегает новых знакомств.
В 1875 году А. М. Скабичевский посвятил Марко Вовчку свой первый и единственный беллетристический опыт — роман «Было — отжило», не попавший в «Отечественные записки» из-за вмешательства цензора Лебедева. Казалось бы, отношения писательницы и популярного критика выдержали все испытания. И он и вся его семья связаны с Марией Александровной домами. Она часто бывала у Скабичевских на даче в Парголове и даже «пила с ним брудершафт»; его дочка месяцами жила у нее на Фонтанке. Но почему-то после неудачи с «Было — отжило» дружба переходит в ненависть. Мария Александровна избегает посещать
