комментарии диктора стали ей понятны. Среди нововведений городского управления ее особенно поразило изменение температурного режима работы канала. Диктор трижды повторил новую температурную схему, где от времени «Ч» меняли весь график колебаний. Нововведение внедрялось с целью защиты жителей от провокаций со стороны соседей.
Она забеспокоилась: как же он доберется сегодня, и это время «Ч» — когда оно начнется? Чувство тревоги не покидало ее весь сеанс, и перипетии борьбы «наших» с «чужими», продолжавшиеся почти два часа, ее никак не увлекли. В пространстве зала мелькали разные персонажи — полузвери со страшными орудиями убийства. В конце концов «наши» победили, и в последних картинках воцарилась всеобщая радость на фоне бесчисленных трупов «чужих».
Она вышла на воздух. Вечернее тепло ушло. Прохлада, предвестница зябкой ночи, бодрила и заставляла прохожих кутаться в разнообразные одежды. Поговаривали, что городское начальство уже несколько лет вынашивает идею унификации гражданской одежды, но с целью сохранения привилегированной формы наставников и прочих деятелей эта идея постоянно отвергалась.
Она аккуратно обошла переулок с вечерней манифестацией и вышла на длинную улицу, ведущую прямо к ее дому. Среди встречных прохожих в основном попадались сосредоточенные лица — то ли уставшие после интенсивного трудового дня, то ли нагруженные очередными городскими новостями и лозунгами. И только рядом с домом она, к своему удивлению, увидела радостное лицо молодого парня, который, широко улыбаясь, шел ей навстречу.
— Здрасьте, — произнес он и остановился.
Она от неожиданности сначала отшатнулась от него, а затем, поняв, что парень не намерен совершать какие-либо иные действия, кроме этого «здрасьте», тоже остановилась.
— Здрасьте, — настороженно ответила она.
— Вы меня не помните? — радостно спросил парень.
— Извините, что-то никак не вспоминается, — ответила она.
— Как же, мы с вами учились в одном заведении, только вы были на класс старше.
— А-а, — ответила она, пытаясь мысленно перебрать в голове всех знакомых из учебки.
— Я… — и он назвал свое имя, которое ей ни о чём не говорило. Парень перестал улыбаться и уже серьезно спросил: — Как поживает ваш дедуля? Помнится, он уже тогда был очень стареньким.
— Наверное, хорошо, — машинально ответила она, а сама подумала: «Год прошел — как они там без меня? Справляются ли по хозяйству?»
— Вы сомневаетесь? — спросил он.
— Нет, не сомневаюсь, — возразила она. — Хорошо поживает.
Парень снова улыбнулся и задал очередной вопрос:
— Сначала вы сказали: «наверное, хорошо». Это, как я понимаю, было сказано с сомнением?
— Извините, — сказала она. — Но я тороплюсь. До свидания.
Она хотела обойти парня, стоявшего перед ней, но он, куда бы она ни пыталась ступить, успевал загородить ей дорогу.
— Что вы хотите? — она прекратила попытки обойти улыбающегося парня.
— Не волнуйтесь, я не грабитель и не хулиган. Я просто хочу узнать, как дела у ваших родных с хутора.
— Как я могу ответить вам, если не была там уже больше года? — дерзко ответила она. — Если вы не пропустите меня, я начну кричать, и вам будет плохо.
— Зря вы так — сразу кричать, — парень сделал вид, что обиделся. — Что же это — получается, и спросить ничего нельзя?
— Спросить можно, а липнуть и не давать прохода нельзя, — заявила она.
— Хорошо, — ответил он. — Можете идти, но ваш друг… Он что? Как он узнает, что вы его ждете?
Она вздрогнула от этих слов — легкий холодок пробежал по спине. Руки бессмысленно повисли вдоль тела. Она не знала, абсолютно не знала, как реагировать на эти слова, да и слов разумных в ее голове как-то не находилось.
— Где он? — с трудом преодолев испуг, выдавила она из себя. — Что с ним?
— Не волнуйтесь. Он жив и здоров, — ответил парень. — Только ответьте мне на один вопрос: он предлагал вам бежать или нет?
— Нет, ничего не предлагал. Отстаньте от меня! — взмолилась она. — Я хочу домой.
— Хорошо, хорошо. Можете идти, — уступая ей дорогу, произнес парень и отошел в сторону.
Она еще долго не могла успокоиться. Ужинать не хотелось. Встреча с улыбающимся парнем и кинокорм ликвидировали аппетит надолго. Бесцельное шатание по маленькой квартирке немного ее успокоило — она взглянула на часы: до его прихода оставалось еще почти два часа. В голове, быстро сменяя друг друга, то появлялись, то исчезали разные вопросы, остававшиеся без ответа:
— Что произошло? Зачем этому «улыбающемуся» надо было приставать ко мне? Почему он спросил о побеге?
Ответов не было. Оставались тревога и беспокойство за него и за себя. Он не пришел ни через два часа, ни потом. Она ждала его всю ночь. Тупо лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок.
Утром у конвейера напарница тихо спросила:
— Что, не пришел?
Она кивнула головой.
— Значит придет потом, — прошептала напарница и, стараясь ее успокоить, добавила: — Мой тоже бывает не приходит. Он, вообще-то, обязательный, только вот на почве побега сбрендил.
Напарница замолчала и ускорила подачу деталей.
— Он не придет, — прошептала она, и слёзы навернулись у нее на глазах.
Напарница взглянула на нее, остановила конвейер и испуганно прошептала:
— Ну что ты говоришь? Подумаешь, ухажер не явился! Тьфу на него!
— Ты не знаешь, что было вечером, — почти всхлипывая, ответила она напарнице.
— Что было вечером? — тревожно спросила напарница.
Они замолчали. Из каморки медленно вышел инструктор.
— Остановка. Почему? — инструктор пустыми глазами уставился на конвейер.
— Соринка в глаз попала, — заявила напарница и указала на ее влажные глаза.
— Помещение стерильно, соринок нет, — не сводя глаз с конвейера, многотонно произнес инструктор.
— Может, и стерильно, а соринка всё-таки в глаз попала, — возразила напарница.
Инструктор перевел на нее немигающий взгляд.
— Да не у меня! — заволновалась напарница. — У нее.
Инструктор медленно повернулся и с минуту не мигая разглядывал глаза работницы, а она быстро промокнула их платком и тихо сказала:
— Что-то в глаз попало.
— Вы будете работать, — то ли спросил, то ли утвердительно произнес инструктор и включил конвейер.
— Мы будем работать, — тихо ответила напарница и подала ей очередную деталь.
К середине дня они выполнили половину нормы. Когда конвейер замедлил ход, напарница шепотом спросила ее:
— Почему он не пришел?
— Не знаю, — ответила она.
— Как это — не знаешь а говоришь — не придет?
— Потому что меня спросили, предлагал ли он бежать.
— И что ты ответила? — спросила напарница.
— Я сказала, что не предлагал.
— Ну и правильно сделала, — согласилась напарница.
— А твой парень знает, как можно уйти отсюда?
— Парень? — усмехнулась напарница. — Мужик, вот кто он. Уже давно здесь приспособился. Много мест поменял, все манифестации прошел. Наверное, знает. Только не советую с ним связываться: ушлый уж больно.
— А я без тебя и
