и ещё ниже опустил голову.
Дальше мы пили чай молча. Миша не знал, что ещё говорить, а я принципиально не делал никаких попыток поддержать разговор. Понимаю, что это было крайне невежливо с моей стороны, но просто не хотел. Вот не хотел и всё.
Дуся, видимо, считала точно так же, потому что она вообще самоустранилась от всего этого разговора. И хотя раньше она точно поворковала бы с Мишей о всяких житейских и бытовых делах. Но сейчас сделала вид, что очень занята, потому что жарит драники. Причём, дожарив до конца, она принялась переставлять на столе и в шкафу какие-то баночки, потом стала мыть миску, потом ещё что-то.
И всё это она делала, не говоря ни звука.
И поэтому тягостное липкое молчание накрыло всю кухню.
Мы ещё какое-то время посидели. Наконец Миша не выдержал, поблагодарил за угощение, пожелал спокойной ночи, ещё раз извинился и ушёл.
Кстати, драников ему Дуся так и не предложила…
Время шло, я всё продолжал терять друзей — ну, или тех, кто выдавал себя за них, — и по этому поводу я не испытывал ни малейших эмоций, ни хороших, ни плохих.
Жизнь — она такая, жизнь.
И часто сама Вселенная знает, или Бог (я не знаю, как правильно сказать), так вот, часто Вселенная сама знает, кто у тебя, в твоей жизни, должен остаться, а кому пора уйти. И как ни больно порой принимать предательство друга или любимой, но потом, через некоторое время, когда проходит лет десять-двадцать, ты смотришь, оглядываешься на своё прошлое, и понимаешь, что вот это предательство, эта боль — это было лучшее, что произошло в твоей жизни. И хорошо, что так вышло.
Был у меня когда-то случай, ещё в той моей прошлой жизни, когда мы вот так дружили. Нас было трое. Три лучших друга. Мы все были разные. Серёга был обычным работягой, всё делал своим руками, оборудовал в гараже мастерскую и чинил там машины. Потом он раскрутился. Ну, в принципе, был таким крепеньким середнячком. К нему всегда можно было обратиться, чтобы он посмотрел машину или какие-то другие поломки. Да и просто поболтать за рюмкой чая, как говорится — по душам поговорить. Простой, незамысловатый парень, с которым не надо было притворяться и доказывать, что ты там великий лидер и большой человек, с ним всегда можно было оставаться самим собой, обычным Мулей из 10-«А» класса.
А вот второй друг, Роман, он был совсем другого пошиба. Из очень интеллигентной семьи высокопоставленных чиновников, он воспитывался и привык жить в довольно-таки элитарных условиях. Почему он выбрал себе в друзья именно меня, ну и, понятно, потом уже и Серёгу, я так до сих пор не знаю. Но он как-то внезапно вклинился в нашу с Серёгой дружбу, и потом мы стали дружить уже втроём. Он постоянно грезил какими-то несбыточными материями: то он хотел жить в Швейцарии, то в Люксембурге, то говорил, что вот пройдёт время, и у него будет свой остров, на котором обязательно будет личный замок и две сисястые мулатки будут загорать на пляже, то мечтал о том, что у него будет свой самолёт, и так далее.
В общем, мы дружили крепко: Серёга часто ему чинил авто, помогал там по каким-то бытовым проблемам. Я помогал ему выстраивать свою профессиональную карьеру советами, как коуч, а также делился связями. В общем, чем мог, тем и помогал.
А потом случилось так, что он где-то нашёл себе богатую старушку, которая жила в Европе, и у неё в долине Мозеля была своя усадьба, большущий такой домище. И как-то он эту старушку обаял, парень-то был смазливенький, и она за него вышла замуж и оставила в наследство всё своё состояние. У неё там то ли ещё какой-то посудный заводик был, то ли пивоварня. Вот.
И в результате, когда он вот это всё провернул со старушкой, то первое, что он сделал, — это перестал с нами общаться без объяснения любых причин. Просто перестал отвечать на звонки и заблокировал во всех соцсетях. Я тогда был сильно занят, у меня был большой проект по самосовершенствованию, и я даже как-то не обратил на всё это внимание. Первым заметил это Серёга. Он примчался ко мне, глаза выпученные, мол, ты видишь, как наш дружочек Романыч поступил? Я попытался ему позвонить и тоже обнаружил себя в чёрном списке. Конечно, было очень обидно, потому что это всё было непонятно. Но, немного подумав, я просто решил принять его выбор. Ну, он посчитал, что нам дальше не по пути, и выкинул нас из своей жизни, поэтому я также, с чистой совестью, удалил все его контакты и выбросил из памяти. Иногда только, конечно, вспоминал, что вот как мы тогда хорошо на охоте были, или с аквалангами поныряли, или там в волейбол поиграли втроём, как это было здорово. Но жизнь — вот она такая.
Потом прошло какое-то количество лет, и я узнал, что старушка та благополучно переставилась, а Роман промотал всё состояние: половина ушло на судебные тяжбы с её родственниками, а остальную спустил на девок и на какие-то невнятные инвестиции. И что там с ним случилось дальше, мне уже это было не интересно, я просто перестал его судьбу отслеживать.
А сам, честно говоря, порадовался: Серёжка стал владельцем ряда заправочных станций, автомоек и автосервисов, ещё каких-то мастерских, хорошо поднялся, очень даже неплохо стал на ноги. Я тоже был один из самых популярных коучей. А на нашем фоне Роман, конечно, уже не смотрелся. И вот если бы мы остались дружить, то он бы просил бы у нас постоянно денег в долг, и чувствовал бы себя с нами неуютно. Поэтому, что не произошло — всё к лучшему.
Поэтому и сейчас, когда вот Миша, по сути, отвалился, и Рина Васильевна тоже сильно обиделась, и отношения на работе коллег испортились — я смотрел на всё это как на струпья, которые отлетают от больного участка тела, на котором отрастает новая нежная кожица. Будет день — будет пища, так говорят у нас в православии. Поэтому не стал даже заморачиваться.
Хотя дальше жизнь показала, что зря я так думал…
Но больше всего меня шокировал один визит.
Но буду по порядку. Я сидел дома и, помню, занимался тем, что мирно точил ножи. Дуся выдвинула передо мной такой ультиматум. Точить ножи я любил, но она считала, что я точу хуже, чем
