ИЗРАИЛЬ – РОССИЯ – 1:1 (0:0). 9 октября 1996 г.
Отборочный матч XVI чемпионата мира. Тель-Авив. Стадион «Рамат Ган». 48 000 зрителей.
Россия: Черчесов, Минько, Никифоров, Бушманов (Радимов, 67), Карпин, Тетрадзе, Онопко (к), Канчельскис, Бесчастных, Колыванов, Радченко (Тихонов, 46).
Голы: Брумер (63), Колыванов (80).
Весной следующего года опять в гостях первыми получили гол от не бог весть какой «звездной» команды. В итоге та же ничья.
КИПР – РОССИЯ – 1:1 (1:1). 29 марта 1997 г.
Отборочный матч XVI чемпионата мира.
Паралимни. Муниципальный стадион «Димотико». 3199 зрителей.
Россия: Черчесов, Попов, Чугайнов, Цымбаларь (Герасименко, 69), Тетрадзе, Карпин, Онопко (к), Канчельскис, Мостовой, Колыванов, Симутенков.
Голы: Гогич (31), Симутенков (33).
Осенью того же года хоть и с минимальным счетом, но уступили нашим соседям.
БОЛГАРИЯ – РОССИЯ – 1:0 (0:0). 10 сентября 1997 г.
Отборочный матч XVI чемпионата мира.
София. Стадион «Васил Левски». 55 000 зрителей.
Россия: Овчинников, Ковтун, Никифоров, Косолапов (Хохлов, 46), Яновский, Цвейба, Онопко (к), Канчельскис, Аленичев, Колыванов, Симутенков (Черышев, 76).
Гол: Иванов (56).
Самое обидное – в последнем матче нас в открытую «сплавил» чешский судья Крондл: ухитрился не назначить в ворота соперника по крайней мере четыре(!) стопроцентных пенальти. А вот болгарам и одного забитого во 2-й половине мяча хватило…
На этом моя многолетняя работа в национальной команде закончилась. С тех пор я – врач «Локомотива» без какого-либо совместительства. В целом от Игнатьева отвернулась спортивная удача. Что подтвердилось и во время решающих стыковых матчей за выход в финальную стадию первенства мира.
РОССИЯ – ИТАЛИЯ – 1:1 (0:0). 29 октября 1997 г.
Москва. Стадион «Динамо». 20 000 зрителей.
Россия: Овчинников, Радимов, Чугайнов, Попов (Тихонов, 78), Яновский, Ковтун, Онопко (к) (Цвейба, 43), Аленичев, Юран, Колыванов, Канчельскис (Хохлов, 46).
Голы: Вьери (50), Каннаваро (52 – в свои ворота).
ИТАЛИЯ – РОССИЯ – 1:0 (0:0). 15 ноября 1997 г.
Неаполь. Стадион «Сан-Паоло». 76 500 зрителей.
Россия: Овчинников, Ковтун, Никифоров, Онопко (к), Попов, Радимов (Семак, 66), Хохлов, Яновский (Симутенков, 60), Аленичев, Юран (Бесчастных, 79), Колыванов.
Гол: Казираги (53).
– Савелий Евсеевич! Для меня большая загадка, как тренеры – а все они не «стальные», киношные супермены, а самые что ни на есть живые, испытывающие сердечную боль люди – переживают обидные поражения? Наверное, как врач, вы лучше других можете описать, что они испытывают?
– А что могут чувствовать люди при таком грузе ответственности? Что можно испытывать, занимая должность, в которой хронический стресс – рабочее ощущение. Мы с вами вспоминали выражение одного из тренеров сборной: «Сначала – не фарт, потом – инфаркт!» Точнее не скажешь! Тут уместно сравнение с экстремальными профессиями вроде каскадера или летчика-испытателя: адреналина – по уши, эмоций – через край, забот – полон рот. Всем, кто не может похвастаться особо толстой кожей, это отнюдь не сулит долгого века.
Профессиональных экстремалов частенько поджидает несчастный случай. А тренеров догоняют сердечно-сосудистые, а то и онкологические заболевания. Вспомните, сколько и от чего, в конце концов, сгорали многие наши, казалось, «железные» тренеры!
Что касается Игнатьева, с которым знаком давно, всегда поддерживал хорошие отношения и даже помогал лечить болячки, которые у него нет-нет да и появлялись, то в его тренерской карьере профессиональных стрессов было хоть пруд пруди. Чего, например, стоил только один-единственный матч, когда он работал с молодежными командами.
Подозреваю, что о нем Борис Петрович до сих пор вспоминает с содроганием. Ну, представьте: 1989 год, юниорский чемпионат мира, четвертьфинал. СССР – Нигерия – 4:4. При том, что по ходу встречи за 22 минуты до финального свистка советская команда вела 4:0 (?!). За оставшееся время африканцы нанесли в створ наших ворот всего четыре удара. И все залетели. В результате после игры, естественно, назначили серию пенальти, в которой нигерийцы оказались точнее.
– Просто ужас!
– Второй случай я пережил вместе с Борисом Петровичем в 1992-м, когда он пригласил меня врачом «молодежки». Команда попала в очень сильную отборочную группу первенства Европы. Играли-то мы нормально. Сначала взяли верх над норвежцами. Следующими оказались итальянцы. Эта заключительная встреча проходила в Симферополе. Если там мы бы победили, путевка на чемпионат Старого Света – наша. Но тут-то и не получилось. Переживаниям, казалось, не будет конца…
– А почему не получилось?
– Знаете, что я тогда уловил? В самый ответственный момент Игнатьев иногда отказывался от своих прежних решений. Вот та же судьбоносная игра «молодежки» в Симферополе, где он вдруг заколебался и не выставил на поле ключевых футболистов Тедеева, Саленко, вратаря Овчинникова.
Последний, на мой взгляд, на тот момент был на голову сильнее остальных голкиперов команды. Но Борис Петрович почему-то не доверил ему место в воротах. Возможно, руководствовался тем, что Овчинников еще не обладал достаточным опытом. Но в то время «Босс» сверкал. Боюсь, такая неуверенность в себе мешала Игнатьеву полностью раскрыться на посту главного тренера.
– Я ведь не зря задал вопрос «почему не получилось?». Игнатьева знаю (наверняка не только я) как мягкого, приятного в общении, интеллигентного человека, безотказного в общении с прессой… Не зря кто-то из известных футболистов, выступавших под его началом в период, когда Борис Петрович работал вторым тренером в сборной Олега Ивановича, метко подметил: «Не успеет Романцев довести до слез, как Игнатьев – тут как тут с носовым платком». Совместим ли такой характер с постом «главнокомандующего»?
Сам-то, насколько я знаю, Борис Петрович проблемы в том не видел. Помню, как в одном из интервью он четко сформулировал: быть требовательным и быть грубым – абсолютно разные вещи. То есть не обязательно крыть игроков матом, чтобы добиться от них должного результата…
– Давайте все же не будем ограничиваться простым ответом на сложный вопрос. Я ведь тоже не случайно подчеркнул, что знаком с Борисом Петровичем давно. И потому с уверенностью скажу: этот человек – настоящий фанат футбола. Он может работать круглые сутки.
Утром, когда я приходил к нему докладывать о состоянии команды, он уже сидел за компьютером и просматривал игры тех команд, которые его интересовали. Он все время чего-то искал, записывал. А поздним вечером я обычно заставал его лежащим на полу на футбольном макете, где он так и эдак двигал фишки – прорабатывал тактические схемы.
– Борис Петрович! – корил я его в подобных случаях. – В это время нормальные люди уже отдыхают. Ты же перегружаешь себя. Даже Валерий Васильевич (я о Лобановском) позволял себе расслабиться, передохнуть…
– Но, может, хороших помощников не нашел? Я имею в виду таких, с которыми можно поделить часть нагрузки?
– Да что вы! Игнатьев имел весьма солидное окружение. Среди соратников – теперь хорошо известный наставник Гаджи Гаджиев, в то время возглавлявший научный департамент РФС, умный человек, хорошо знающий футбольную теорию. А в молодежке в 1991–1992 годы Борису Петровичу помогал тренер из Киева.
Сам Игнатьев был и остается очень квалифицированным специалистом. Вот я в очередной раз вспомнил Лобановского. Борис Петрович очень хорошо знал систему подготовки Валерия Васильевича, присутствовал на его занятиях, изучал, записывал. Достижения Бескова тоже не были для Игнатьева «секретом за семью печатями». Он прекрасно ориентировался в методике Константина Ивановича, в том, как тот работал над повышением тактико-технического «багажа» игроков. Борис Петрович страшно любознательный, коммуникабельный человек. Надо знать, как он замечательно общается с коллегами из других команд. И как хорошо к нему все они относятся…
– Это и я могу подтвердить. Простой, доступный. К нему не только игроки, даже журналисты как к отцу родному по любым вопросам обращались и обращаются…
– Мало того, кое-кто даже дома у него жил. Того же столичного динамовца Кирьякова Борис Петрович опекал, действительно, как родного сына. И сколько «сынков» через его неутомимо заботливые руки прошли. А то, что Тетрадзе оказался в «Динамо»? Ведь это Игнатьев, не пожалев хлопот и личного времени, вытащил талантливого паренька из переживавшей далеко не лучшие времена Грузии. Да что Тетрадзе – вся молодежь 1990-х, которая потом составляла костяк главной команды, во многом благополучно преодолела те очень неспокойные, трудные годы благодаря неиссякаемо деятельной доброте Бориса Петровича.
– Но ведь правильно говорят, что «хороший парень – не профессия». Тем более в тренерском деле, где процесс – «лирика», а результат – все. Вот когда мы, помню, беседовали о Горянском, вы очень лаконично, но емко о нем выразились – «эпизод в биографии сборной». Правильно ли будет нечто похожее сказать об Игнатьеве-тренере? Может, он больше методист, чем главный тренер?
