Гость отряда «якут Вася», Л. Махлис, аспирант Женя, Просперо, спасительница Лена Ханза и Пятница
Выбравшись на поверхность, еще не оценив по достоинству факт своего чудесного спасения, я первым делом отполз подальше от невидимой границы, отделяющей жизнь от смерти, и стал стаскивать ненавистные ботфорты. В каждом сапоге можно было устроить среднего размера аквариум. Второй раз в жизни я был спасен женщиной.
Температура воздуха — около нуля. Холщовые брюки и телогрейка, выданные мне под расписку в качестве спецодежды, набухли и превратились в пуленепробиваемый панцирь, колючий и тяжелый. До приборов мы в тот день, разумеется, не добрались, и советской науке был нанесен тяжелый ущерб. Три с половиной километра мне показались космической дистанцией. Стянув с себя одеревеневшую одежду, я закутался во все имевшиеся в хозяйстве одеяла. Перепуганный Котов, отвечавший, помимо прочего, за безопасность экспедиции, налил в кружку спирта из спецзапаса. Приключение прошло без малейших последствий для моего драгоценного здоровья. Даже насморка не случилось.
Череда опасностей, начавшаяся столь нелепой историей и поджидавшая меня в жизни, как оказалось, за каждым кустом, пришла в движение. У меня не было оснований думать о себе как об авантюрном типе. Инстинкты вроде бы срабатывали исправно и своевременно. В кризисные моменты включались тормозные системы, ограждавшие и от паникерства, контрпродуктивного аффекта, грубых ошибок и ушибов. Все поставила на место услышанная как-то от старого Аврум-Янкеля, моего деда, еврейская поговорка: «Готеню, шрек мих, абер штроф мих ништ» — «Господи, напугай, но не наказывай». С этой молитвой не расстаюсь и сегодня.
ПИОНЭРЫ И МИЛИЦИОНЭРЫ
Он обновил проклятьем слепоты
Тернистый путь Гомеров и Мильтонов.
Леонид Гроссман
Якуты-соглядатаи из окрестных хозяйств, как могли, следили, чтобы пришельцы-сезонники не браконьерствовали. Среди диких оленей попадались совхозные, отбившиеся от стада. Ближайший к нам совхоз находился в двух десятках километров, у подножья горы Эзоп. Что? Никогда не слышали о такой? Откройте любой рекламный проспект туристских маршрутов Колымы: «Вершина является прекрасным панорамным пунктом. К северо-востоку от нее лежат теснины с водопадами, в которых текут реки Каньон, Черная». Вас не обманули. Глаз не оторвешь от водопадов северо-востока. Но ваша роза ветров на глазах завянет, если развернуться к западу или к юго-востоку. Мне, правда, «посчастливилось», даже не взбираясь на панорамный пункт, разглядеть другие достопримечательности.
Это место обозначено на картах как «Старый Каньон», и увековечено уцелевшими каторжницами женского лагпункта Эльген, в том числе Евгенией Гинзбург. Эльген переводят с якутского как «мертвый». Главная достопримечательность Эльгена — хорошо сохранившееся детское кладбище.
Якуты даже подкармливали нас, посылали подарки в виде мороженой баранины. Эту миссию исправно выполнял якут Вася. Вася превыше всего в жизни ценил тройной одеколон, его он никогда не променял бы на какой-то там денатурат, ханжу, рыковку и прочую гадость. Боярышник для ванной в ту пору еще не запатентовали. Однажды разговорился и поведал, как его отец в свое время подрабатывал ловлей беглецов — НКВД водкой платил, по полбутылки за голову. У советских оленеводов собственная гордость. Он оставался у нас до утра. По ночам обшаривал тумбочки в поисках любимого зелья. А поутру Васю можно было дарить любимым девушкам вместо букета сирени. Он по-собачьи привязался к нашему обществу, о чем однажды ему пришлось глубоко по-человечески пожалеть.
* * *
Начальник детской комнаты милиции из Сеймчана майор Пономаренко привез на выходные группу «мофективных» подопечных на экскурсию в советский «Диснейленд» — исправительно-трудовой лагерь. За неимением пионерского. Пусть попривыкнут.
Пономаренко был известной фигурой в Сеймчане, почти легендарной. Одни говорили, что он служил в ВОХРе, другие — что из ссученных воров («Сегодня кент, а завтра — мент»). Третьи — что умудрился вкусить и того и другого. Четвертые утверждали, что его уже на новой должности выгнали из партии за то, что «из уважения к якутским законам гостеприимства» соблазнил дочку знатного оленевода. И вот теперь майор-экскурсовод, наставник трудновоспитуемых подростков делится опытом с будущими зэками. Преемственность поколений. Почему не распространили его начинание на всю страну? Разбить в Каньоне «Колымский Артек», принимать в пионеры и в комсомол, организовать военизированные игры «Юный следопыт» и «А ну-ка догони», показать итальянский фильм «Полицейские и воры».
Еще одно футуристическое отступление на тот случай, если здесь кому-то вздумается обвинить меня в ерничестве. Через «каких-нибудь» 54 года после моих колымских приключений, а именно 12 ноября 2020 года российские СМИ сообщат о сооружении в деревне Ватнаволок Кондопожского района Карелии бутафорского концлагеря, где воскресят жизнь и быт узников не сталинских, разумеется, а финских переселенческих лагерей времен Второй мировой войны. Лагерь, возведенный на президентские гранты, оснащен бутафорскими, слава Богу, бараками, смотровыми и пулеметными вышками. По замыслу или бредовой идее создателей, они предназначены для школьников, которых будут привозить сюда на все выходные для проведения «патриотических игр» и «уроков мужества». Не берусь расшифровывать эти внеклассные развлечения на «вольном воздухе», но почему-то отчетливо вижу юных участников ролевых игр с игрушечными шмайсерами и парабеллумами, внимающих под лай собак «учителям мужества». Неужто кто-то в мое отсутствие порылся в моих черновиках? Впрочем, чего там мелочиться с деревянными муляжами. Уже пару российских городов украшают памятники… советской ядерной бомбе в виде натурального изделия РДС-4. Теперь уже прошлое эксплуатирует будущее, глорифицируя не столько будущих жертв (для них — «уроки мужества»), сколько палачей с их «патриотическими игрищами». «Мир дикого востока» ищет своего суперменеджера, который породнит Освенцим с Диснейлендом). Вот как отреагировал на эту новость известный карикатурист Алексей Меринов:
В ту ночь мы с Просперо возвращались вдвоем с наледи. В нескольких сотнях метров от первых лагерных построек Просперо вдруг буквально рухнул с валуна на землю и, прижавшись к ней, стал испуганно озираться.
— Ты слышал? — пробормотал он.
— А что я должен был слышать?
В этот момент и у моего уха что-то взвизгнуло. Теперь мы уже оба лежали на земле, недоуменно смотрели друг на друга, боясь подняться.
— Это была пуля, — пояснил он почему-то шепотом.
— Но я не слышал никаких выстрелов.
— Ты и не должен был их слышать. Направление ветра и рельеф местности могут глушить даже артиллерию.
Кажется, «баба с косой» вошла во вкус. До лагеря дошли на полусогнутых, почти на четвереньках. В детсадике все сладко спали. Перед самым рассветом весь отряд вскочил, как по команде, напуганный медвежьим ревом якута Васи. Он стоял в дверях, беспомощно размахивая патронташем. Я не мог представить, что якутские глаза («мала-мала») могут
