Затем Жоффр изложил свой план.
«Мы внимали каждому слову. Перед нашими глазами вставало огромное поле битвы, по которому, повинуясь магниту его воли, двигались корпуса, словно части замысловатого механизма, пока не вставали на предназначенные им места. Мы видели длинные вереницы поездов, оседающие под тяжестью перевозимых ими огромных человеческих масс, видели горы снарядов, растущие около приготовленных к бою молчащих орудий. <…> Жоффр словно показывал нам немцев – слепо прущих вперед, навстречу своей судьбе; огромные, пыльные колонны, на полном ходу катящиеся к пропасти, в которую они скоро рухнут. Его слушали, как пророка. Нам рассказывали историю победы на Марне, и мы верили безоговорочно. <…> Затем, повернувшись к сэру Джону, до боли сжав руки, генерал Жоффр произнес с напором, которому невозможно было противостоять: “Monsieur le Maréchal, c’est la France qui vous supplie” («Господин маршал, вас просит сама Франция») – и обессиленно уронил руки».
Французские очевидцы приписывают Жоффру иные слова: «Il y a de l’honneur de l’Angleterre, Monsieur le Maréchal!» – «От вас зависит честь Англии, господин маршал». Эта фраза куда более похожа на правду. Несомненно одно, что Жоффр с чувством взывал к сэру Джону. Британский главнокомандующий попытался ответить на родном языке визитера, однако затем, оставив безуспешные старания, повернулся к штабному офицеру: «Проклятье, не могу объяснить. Скажите ему: наши сделают все что смогут». На этом двое главнокомандующих и расстались.
Как ни трогателен представленный Спирсом исход этой встречи и как ни увлекательно о ней читать, действительность оказалась гораздо суровее. Участие британцев в наступлении на Марне будет крайне незначительным, крайне медленным и позорно вялым даже по отзывам самых британцев. Самое большее, что можно сказать о войсках сэра Джона Френча, – они заняли свои позиции на линии фронта, тогда как сражались в этом бою прежде всего соседние с ними формирования Манури и Франше д’Эспере, а также 9-я армия Фоша. В те дни, особенно с 1 по 5 сентября, спокойная решимость Жоффра помогла остановить, а затем частично повернуть вспять отступающие войска после жестоких августовских поражений. Независимо от ожидающих впереди провалов и разочарований в начале Битвы на Марне Жоффр показал себя великим полководцем. Под вечер 5 сентября Галлиени с безграничным апломбом телеграфировал своим войскам: «Demain, en avant!» («Завтра – вперед!»).
10. Поражение Мольтке
1. Марна
Прежде чем начинать масштабное наступление на западе или в принципе вступать в войну, немцам следовало бы поразмыслить над тем, как редки в истории примеры быстрого разрешения конфликтов между приблизительно равными по силе соперниками. Даже победы герцога Мальборо над французами и Бонапарта над целой чередой противников не принесли окончательной победы. Триумфы Веллингтона при Ватерлоо и Мольтке-старшего при Седане были, скорее, исключениями из правил. Армии 1914 года имели все необходимое, чтобы наносить сокрушительный урон живой и материальной силе противника, однако транспортные технологии значительно отставали. Более того, огромные мобилизованные массы лишали командующих возможности оперативно с ними связываться.
Относительно недавно появившиеся радиопередатчики были малочисленны, громоздки и доступны только верховному командованию; надежность и дальность связи оставляли желать лучшего. Кроме того, искровые радиопередатчики 1914 года не обладали точностью настройки, поэтому сигналы распространялись по всем длинноволновым частотам, где перехватить их не составляло труда. Ламповая технология, позволившая наладить связь в узком диапазоне, была изобретена в Штатах лишь в 1913 году, а в Европе получила распространение только два года спустя. Помимо этого многие шифры взламывались противниками. Пока войска стояли на месте, с ними можно было связаться по телеграфу или телефону, но в движении связь осуществляли исключительно курьеры – иногда на машинах, но большей частью по-прежнему на лошадях.
Чем амбициознее становились генеральские планы (а планы немецкой армии в 1914 году были в высшей степени амбициозными), тем сложнее было контролировать перемещение людских масс. Приказы, отдаваемые на территории военных действий в тысячи квадратных километров, исполнялись с неизбежной задержкой в несколько часов, если не дней. Изменить заданный армии план действий было так же сложно, как отвернуть дредноут от опоры моста, переложив руль вручную. Произошедший в начале сентября перелом в судьбе немецких войск был вызван прежде всего ошибочностью доктрины Шлиффена, в меньшей степени нетвердостью Мольтке и не в последнюю очередь – техническими сложностями управления шестью немецкими армиями, сражающимися на чужой земле. У французов же, напротив, поражения и отход компенсировались возможностью Жоффра использовать отечественные системы коммуникации и связи, что было большим преимуществом.
Однако, как водится на войне, командующие видят лишь собственные трудности. Например, британцы в тогдашнем своем состоянии не сознавали, что противник увязает все глубже. Немецкие военные планы вынуждали миллионы людей, многие из которых еще не забыли комфортной жизни на «гражданке», преодолевать пешим ходом гигантские пространства Западной Европы, сгибаясь под тяжелой ношей на летней жаре. К началу сентября вторгшиеся на территорию Франции колонны начали терять строй, более слабые замедляли ход, отставшие пропадали насовсем. Неверное прочтение карт, ошибочные приказы и изменение задач на марше отнимали время и силы. Обгоняющие друг друга части перемешивались. Тяжело сказывался недосып и нерегулярность привалов. Историк одного из резервных немецких полков возмущался невнятными приказами, из-за которых приходилось то и дело петлять и отходить от прямого пути, что изматывало еще больше.
За первые два сентябрьских дня в ставку Мольтке – Oberste Heeresleitung – не поступило ни одного донесения ни от 1-й, ни от 2-й армий. Вечером 1 сентября Мольтке радиографировал Клюку: «Требую немедленно доложить обстановку» – но ответа не получил. 4-го с задержкой в 16 часов пришло сердитое послание от Клюка. А тем временем на севере накапливались войска Жоффра. 23 августа, в день битвы при Монсе, против 17,5 союзных дивизий выступили 24,5 немецких в составе трех армий правого фланга. После завершения переброски французских войск 6 сентября Жоффр готов был двинуть в наступление на Марне 41 дивизию. Ради этого он катастрофически обнажил южный фланг, однако мощные довоенные пограничные укрепления компенсировали недостаток живой силы. В Эльзасе-Лотарингии бремя атаки теперь лежало на немцах. Первый же месяц войны по законам XX века продемонстрировал, насколько обороняться (особенно на подготовленных позициях) выгоднее, чем наступать.
Другим серьезным просчетом Мольтке была уступка кронпринцу Рупрехту Баварскому, потребовавшему закрепить успех под Моранжем дальнейшим продвижением на запад. Мольтке проклинал правящую династию, которая вдобавок к кайзеру посадила ему на шею двух кронпринцев и великого герцога в качестве командующих армиями. «Жоффру везет, – рычал он. – Во Франции принц – пустое место». По его словам, он не мог даже назначить связных докладывать напрямую в ставку из штабов армий, поскольку их присутствие там вызывало возражения.
Однако, несмотря на эти отговорки, в наступившем хаосе был повинен главным образом сам Мольтке. Он постоянно колебался: сперва одобрил наступление кронпринца Рупрехта, а через два дня заявил, что хотел всего лишь задержать французов на Лотарингском фронте. Рупрехт все равно двинулся вперед, решительно настроенный штурмовать хорошо укрепленные стометровые высоты под Нанси, известные как Гран-Куроне. В начале сентября наступление кронпринца заставило французов изрядно понервничать. К северу от Нанси немцы продвинулись до длинной низкой гряды перед Верденом, образовав так называемый Сен-Миельский выступ. Однако на высотах самого Гран-Куроне держал упорную оборону Кастельно, прозванный впоследствии Скалой.
Основное наступление на этом участке началось в ночь на 3 сентября, когда массы одетых в полевую серую форму фигурок ринулись на высоты и завязались ожесточенные бои. Стратегические позиции переходили из рук в руки, погибшие с обеих сторон лежали в беспорядке между брошенными повозками, боеприпасами и снаряжением. Особенно тяжелые потери понес немецкий офицерский состав. Оборона висела на волоске, и днем 5 сентября Кастельно попросил разрешить стратегическое отступление. Жоффр просьбу отклонил, настаивая, что 2-я армия должна держаться дальше. При этом, нацелившись на масштабное контрнаступление на севере, он продолжал отбирать у Кастельно дивизию за дивизией, хотя исход сражений у Нанси пока оставался неясным. 7 сентября немцы заняли стратегически важный населенный пункт – селение Сент-Женевьев. Французы принялись его отвоевывать, и бои не прекратились даже после наступления темноты.
