она находится за городом, выполняя действия, которые она описывает,но с резким подъемом настроения, количественно точный, настойчиво официальный,столь же раздетый, как Палладианское одушевление формы. Ее красота отождествлена с порядком,живостью, безмятежностью, изысканным расположением туфель на платформе или нарисованных звезд.Половина их разговора находится в тени, поэтому они говорят в диагональный клин света и из него.Вероятность помех или разрывов в звездной электрической ночи производит впечатление, что ее телопостоянно находится в переходном состоянии, но она стремится войти в материальное тело с помощью разговора.В Шумере и в Египте в третьем тысячелетии до н. э., речь произносили как композицию звезд,упорядоченное шествие светящихся существ, считавших поэзию звуком,пока речь не уступила место длительности, которая не воссоздается, поэтому она может появитьсякак большой маскообразный крупный план и неподвижная фигура в белом на кровати,которая на самом деле поглощает пространство.Можно рисовать звезды на черном фоне графита,двусмысленные звезды, бросающие ковры желания тут и там посреди поручения,которое до этого продолжалась в состоянии неумоляющей настойчивости тела по диагонали,образа обращения или оклика. Мне казалось, что любовь – это духовное упражнение в физической форме,а диагональ была отблесками предполагаемой солнечной линии, затяжной, как весна,синхронизированная с двойным пространством ее желания и ее желанием их присутствия,чтобы быть священным, почти не выразительным эталоном изящества в коридоре дня,с нарциссом. Если считать, что речь связана со временем,то пересечение подразумеваемого устья этого разговора – это отдых в музыке.1989 Галина Ермошина
Техас
Я использовала стол как ссылку и просто перевела вещи из негов реестр, чтобы отыграть церемонию чувства до конца, что естьвоздух истинных живых объектов и людей, используемых тобой,когда располагаешь их вместе в определенном порядке, давая привилегиюотдельному человеку, который склонен исчезнуть, если его визуальное присутствие сохраняется, в ощущение смысла, уходящее само по себе.Сначала стол есть стол. В синем светеили в электрическом освещении, у него нет пафоса. Потом свет отделяетсяот человеческого содержания, от фиолетовой сети или бесплотного тумана, отражая эхомфиолетовую морозилку на подоконнике, где он – след желания.Такие эмоции – перебои в пейзаже и в логике,вызванные стремлением к непосредственному опыту, как будто ее память об опытебыла следом ее самой. Особенно теперь, когда вещи разлетаютсяво всех направлениях,она посчитает вестибюль гостиницы инертным состоянием формы. Это – местоее должности. И серые эмалевые двери лифта – соответственное состояние,место за ними является основанием воды или рисунком воды. Теперьона направляет свой фотоаппарат на них, чтобы изменить свое мнение о них на мысльв Мексике, поскольку горизонт, когда ты движешься, может противостоять горизонту внутрилифта через синий Кадиллак в долгий след выстрела. Ты задерживаешьсвою руку у стола. Свет становится золотым крылом на столе.Она видитего открытие, с внутренним пространством, пластичным и бесконечным,но это – стиль, которому досталось плохое будущее.1989 Галина Ермошина
Звездное поле
Эмоции, размещенные нами на поле, как я уже говорила, образовали ядро пространствакоторое определено дождем лучей и смутными контурами ландшафтакак фотография взрыва, и придали путешествию взгляда твоего в него или по мневоображаемую тяжесть перехода через космический заливили ряды алюминиевых столбовОна прогуливается по площадке за синей сеткой, по просторному теннисному кортупо участкам бетона, вместо единого движения пространства, где небо и землясобрались бы вместеОна думает о поле снаружи, о категории серых точекна телеэкране, звездных координат, не отражающих чей-либо опытно волнующих всех, кто смотрит на них, поэтому это и есть опыт, иземля в целом представляется свечением землиКойот или зов мерцаниязатихает за секунду до его распространения по полюосадок вместопрорисовки чувств, соотношения людей к космосуЯ прохожу через фокальные плоскости синего теннисного корта как через сцену желанияМатериал смежного неба со мной от меня ускользает,чистое означающее и сдвиг смысланебеса или космос – градация материала, свет – это следподвижности, как светящийся след на сенсорном экране, продленномдо траектории следаи отмеченном световыми столбами или притянутом к краю планетойТвое имя становится светящимся следом. Через движение следаего повторение и задержку, моя жизнь защищаетсяот размытия, таймлапса, вспышексекса, подвижности его остаточных образовТеперь мне понятно, как взгляд проникает вглубьподобно неспособности замереть – чтобы позволить тебе увидеть1990 Екатерина Захаркив
Дочь
1 (этот сон)
Ночью ангел молча плывет к плоской скале, где морские птицы спят, чувствует их и останавливается. Они узнают его в лунном свете, не просыпаясь, – это физическое ощущение значения твоего сна, когда ты проснешься. Сон птиц представляет ангела, а потом укрывает значение, ангел. Королевские пальмы блестят, ветки, дотягиваясь до звезд, принимают их облик, чтобы показать чувства к звездам. Общее – реально, здесь, в памяти птиц, и расширяет инстинктивные пределы их восприятия, но это не было узнано, пока.
Держа ее лицо в своих руках – держу чашу, из которой я родилась. Лицо не отражает моих чувств, как холмы, держащие небо. Чаша представляет чувства ангела к внутренней структуре того, что появляется тонким и уязвимым, но почти неорганическим, как перья. В собственном свете лицо кажется рыхлым и тусклым, лепестки магнолии, или мои эмоции с ценным предложением разорения.
Вращающийся маяк ревет на острове, создавая куски времени вне человеческих существ, с ароматными пустотами между огнями, где я рассматриваю ее время, плиссируя лепесток с тенью, пока лепесток не появится около травинки на земле, с незапятнанной красотой любого человека, который был бы красив, так что я могу оглянуться вокруг и подойти к цветку, не сравнивая их.
Лента ангела упала на ее глаза, пока она смотрела на что-то, немного похожее на свет над широкой частью реки, и немного похожее на розовую стену дома сквозь почки деревьев. Оно походило на эти две вещи, путь желтизны на плодах похож на чувства, хотя этот цвет меняется. Твои чувства переполняют чашу. Я заменяю его серым птенцом в чаше.
2 (Комментарии)
Сон представляет значение для меня. Кроме того, это структура, которая укрывает это значение. Мои эмоции могут представлять оценку или содержать ее, из взаимодействия между эфирным объектом и организмом. Ангел склоняет голову. Что-то вроде скелета среди снежинок вокруг ее белизны, белые корни на фоне грязного сугроба. Кажется, ее грудная клетка обернулась к спине. Между передом и задом ее душа не может быть выражена, хотя это то, что перед и зад означают. Ты должен признать, что не знаешь трансцендентального означаемого.
Чтобы формально выразить эфирное существование, отношение, как ссылка, выбирает объект в мире, такой как она. Тюльпаны цветут, маяк складок. Чувство есть нечто невыразимое, это как у человека, ты не можешь узнать из предложения о ней, глубока она или пуста. Это похоже на ожидание, пространство скал вне острова, отмеченное изящными лампами на точках земли, как декорации, избегая скал, твое отношение ко времени в будущем или к другим людям, как расцветшее дерево. Голод был удовлетворен физическим ощущением значения при пробуждении от сна. Напряжение было сброшено без желания осуществиться.
Сверкающие пальмы среди звезд – в любви со звездами,
