Повисает долгое молчание. Мы с Тобиасом переглядываемся и явно думаем об одном и том же.
– А вы наконец-то осознали, какими были идиотами? – подхватывает Тайлер. – Потому что я реально из-за этого на вас в обиде.
– Осознали, – признается Тобиас, не сводя с меня взора.
– Пока пытаемся понять, кто из нас больше идиот, – многозначительно произношу я.
– Рад видеть вас такими счастливыми, – замечает Тайлер. – Вы это заслужили. – Он бросает на меня многозначительный взгляд. – Мне поручали временами проверять, как ты. Я был зол, что ты не вернулась раньше, чтобы устроить ему головомойку.
– Ты должен был сообщить, что у меня были веские причины вернуться.
– Не мог. У меня начальник – псих.
– Да? Ну что поделать, – пожимаю я плечами, и мы печально улыбаемся. – Но не только мы заслуживаем счастья.
Тайлер подмигивает, но я вижу в его глазах мольбу не продолжать этот разговор. Не хочу, чтобы в будущем он жил без любви, это я точно знаю. Мне горько даже при мысли об этом.
Поболтав с нами о том о сем, Тайлер поднимает перегородку и смотрит на часы.
– Приедем примерно через восемьдесят минут.
– Можешь рассказать, – убеждает Тобиас, и Тайлер кивает.
– Я могу рассказать почти все, но Престон лучше объяснит, чтобы не пришлось слушать дважды.
– Прошу, не томите, – умоляю их, заметив, что Тайлер зовет Президента по имени. Я и впрямь еду на встречу с лидером свободного мира. С Президентом, которому мой великолепный любовник и вторая половинка помог заполучить эту должность, воспользовавшись планом, придуманным ими еще в юности. И, боюсь, что как только приеду туда, не смогу уделить должного внимания подробностям. Я нечасто поддаюсь тревоге, но это то еще, черт возьми, событие. Переводя взгляд с Тобиаса на Тайлера и обратно, замечаю их нерешительность.
– Я хочу нас узаконить, – без обиняков заявляет Тобиас.
– Что? – этого я от него никак не ожидала.
– В каком-то смысле, – добавляет Тайлер.
– То есть?
– То есть нам больше не придется скрываться от «Большого брата» и нам не будет грозить тюремный срок.
Я смотрю на них.
– Вы серьезно?
Оба кивают.
Тобиас наклоняется вперед и берет меня за руку, а я говорю:
– Это твой запасной план, твое окно?
– Trésor, это все равно произойдет.
– Но… это противоречит всему, за что ты ратуешь. Зачем тебе… – Я качаю головой. – О, нет, черт возьми, нет, не смей использовать меня в качестве предлога.
– Я пойду на все, чтобы ты была в безопасности.
– Но это… Тобиас, это конформизм! – кричу я. – Нет, – гаркаю я на Тобиаса и поворачиваюсь к Тайлеру, еще раз решительно рявкнув: – Нет.
– Говорил же, что ей не понравится, – с едва заметной улыбкой говорит Тобиас.
– Монро пробудет на своем посту самое большее семь лет, – напоминаю я ему. – А потом что?
Тобиас пожимает плечами.
– Тогда за это время нам предстоит очень много всего провернуть. Так не может продолжаться вечность.
– А как же остальные, что по поводу…
– Они согласятся или могут валить на все четыре стороны, – говорит Тайлер. – Сесилия, это не ликвидация, а переход на следующий уровень. Никакого ЦРУ или чего-то в этом роде. Не делай поспешных выводов. Но раз у нас есть возможность развернуться без лишнего риска, то оно того стоит. Мы хотим поменяться и работать с правительством, которому доверяем. В этом и заключался весь смысл. Если это временно, а история убеждает, что так и будет, то мы воспользуемся возможностью, пока она у нас есть. Если бы я не считал эту затею путной, то не стал бы ее обсуждать. Сейчас мы в состоянии прописать собственные правила.
– Я не понимаю. Почему сейчас? – Но ответ знаю. Смотрю на Тайлера, вытаращив глаза, и беззвучно произношу: – Какого черта?
Смотря на меня в ответ, он остается бесстрастным.
– Дело выгорит. Уж поверь.
Качаю головой и смотрю на Тобиаса.
– Не делай этого. Ты не обязан.
– На самом деле обязан, trésor.
– Я, черт подери, не сокровище, не нежная роза, не увядающая фиалка, не девица в беде и не гребаная мышь! И тоже способна на многое, так что, как только представится возможность, уж я вам устрою!
Они разражаются смехом, когда я в ярости скрещиваю руки на груди.
– Говоришь как истинная королева, – задумчиво произносит Тобиас.
– Не делай это ради меня, пожалуйста, – умоляю, чувствуя, как наворачиваются на глаза слезы от злости. – Из-за этого вы не станете для меня героями.
– Повторю еще раз. – Тобиас бьет себя в грудь. – Злодей.
– Да, ужасный ты человек. Что еще ты потеряешь ради меня?
– Все, – не сомневаясь, говорит он. – Но смысл не в потере.
– Не делай меня крайней, пожалуйста.
– Хорошо, не буду.
Во мне загорается надежда.
– Я пойду на это ради Шона. Скоро у него родится еще один ребенок.
Умолкаю со своими претензиями. Тобиас сообщил мне эту новость не для того, чтобы сделать больно, но, переглянувшись с ним, понимаю: он боится того, что может произойти.
– Сесилия, – говорит Тайлер, отвлекая меня. – Я обещаю. Все будет хорошо.
Глотаю подступивший к горлу ком и смотрю на Тобиаса с Тайлером, прекрасно понимая, что они все равно осуществят свои замыслы – с моей поддержкой или без нее.
– Ты всю жизнь положил на то…
– Чтобы поменять правила, – заявляет Тобиас. – Мы те, кто мы есть.
Пока мы едем в комфортной тишине, задумываюсь над его словами. Тайлер говорит:
– Ты совсем взрослая, Си.
Смотрю на него и встречаюсь с его теплым взглядом.
– Просто ты… – Он качает головой. – Когда я с тобой познакомился, ты была… ты сильно изменилась.
– То же самое могу сказать о тебе.
Он поворачивается к Тобиасу.
– Ты окольцуешь эту женщину или нет?
Тобиас внимательно на меня смотрит – молча и безо всяких намерений отвечать на этот вопрос. Он спрашивал, хочу ли я детей, а примерно час назад признался, что женился бы на мне, если бы был эгоистом, что еще сильнее сбило меня столку. Отвожу взгляд и смотрю в окно.
– Тайлер, он еле пережил шесть недель домашнего быта, – ухмыляюсь я. – Будь к нему милостив.
Глава 37
Сесилия
Застегнув пиджак и вставив в ухо наушник, Тайлер выходит из лимузина и ведет нас к подземному входу.
Мы идем по длинному пустому коридору и заходим в лифт, а через несколько минут оказываемся в Овальном кабинете, где президент нависает над своей женой, которая сидит на диване и, похоже, устраивает ему взбучку.
– …упрямый ты засранец.
– Родная, не будь такой грубой. – Он смотрит на нас с улыбкой истинного политика. – У нас гости.
Первая
