цеппелина для связи с пехотой.
***
Хайнд — простой, крупный мужик лет сорока с небольшим, бывший кузнец, с трудом прятал брезгливость, когда приходилось общаться с новым командиром. У Хайнда дома четверо детей, и все — мальчишки. «Такому дерьму, как ты, я бы живьём кишки размотал да свиньям скормил!» — читалось в его взгляде, но полковник Фрипп сказал чётко: никаких конфликтов. Этот урод был заслан председателем, и нельзя давать ему повод думать, что солдаты своевольны и неуправляемы. Что они могут не подчиниться высшей власти. Иначе это воспримется как доказательство того, что Фрипп не только не согласен с некоторыми председательскими решениями, но и ведёт за спиной Ортиза какую-то свою игру. А ведёт ли, нет ли — на самом деле неизвестно, потому что пока не пришло то время, когда стоит открывать карты.
Нового командира придётся терпеть. В любом случае, долго он на «Ржавом призраке» не задержится. Вот бы сплавить его отсюда за пьянство да не морочиться! От него ж несёт постоянно, как от винзавода! Но выглядит, сука, трезвым — не подроешься!
— Вы меня слышите, Хайнд?
Ротный вздрогнул. Задумался, пока этот что-то вещал ему, пригласив в свой кабинет.
— Так точно, сэр! Есть, сэр! — гаркнул Хайнд, вытаращив глаза, изображая старательность.
— Можете идти, — отпустил его Винтерсблад.
— Есть, сэр!
Ротный не сдержался, полоснул подполковника взглядом, словно ножом по горлу, аж зубы скрипнули от тихой, загнанной куда-то под селезёнку ненависти. Этот заметил. И остановил офицера, когда тот уже схватился за дверную ручку кабинета, как за спасательный трос, торопясь поскорее покинуть неприятное место.
— У вас ко мне какие-то претензии, Хайнд? — спокойно спросил Винтерсблад.
— Никак нет, сэр, — хрипло отозвался мужчина.
Командир помолчал, внимательно глядя на собеседника через стол. Он почему-то никогда за ним не сидел: всегда разговаривал с офицером стоя. Кивнул.
— Хорошо, Хайнд. Но если они всё-таки появятся, я бы предпочёл, чтобы вы обсудили их со мной, а не с пехотинцами или капитаном.
Ротный молчал, исподлобья глядя на Винтерсблада.
— Мы договорились, Хайнд?
— Так точно, сэр! Я могу идти, сэр?
— Идите.
Мужчина вышел из кабинета и глубоко вздохнул, успокаивая расшалившиеся нервы.
— Ещё я с тобой, паскудой шершавой, обсуждать что-то буду! — зло прошептал он. — Думаешь, купил свою шкуру у председателя — и всё, безвинный да праведный сразу? Знаем мы таких пихальцев-запойников, встречали! И резали…
Винтерсблад это услышал. Не всё, но достаточно, чтобы понять смысл. Хотел выйти и что-то сказать Хайнду, но передумал, а потом передумал опять. Когда он распахнул дверь, ротного в коридоре уже не было, а Блад едва не налетел на второго пилота, спускавшегося в свою каюту.
— Простите, сэр, — улыбнулся Кирк Медина, поднимая оброненный журнал в кожаном переплёте.
— Моя вина, — кивнул Винтерсблад.
Пилот был поразительно похож на своего отца: те же благородные скулы, решительные брови, красивые тёмные глаза с длинными ресницами и тонкая линия носа с мягкой аристократической горбинкой. Вылитый Андрес, только моложе. Возможно, именно поэтому Блад оговорился, назвав лейтенанта именем отца. Извинился, исправился.
Медина растерялся. Пошёл было дальше, но потом остановился, обернулся на офицера.
— Вы же летали с ним, да, сэр? — спросил пилот.
— Да, несколько лет. Я был ротным в полку под командованием подполковника Тен. Теперь уже полковника. Но не могу сказать, что хорошо знал твоего отца. Мы мало общались.
Медина кивнул, о чём-то размышляя. Он выглядел чуть разочарованным, и Винтерсблад понял, что пилот надеялся узнать что-то о той части жизни своего отца, которая прошла вдали от семьи. Блад слышал, что мать юноши умерла незадолго до гибели мужа, и воспитанием мальчика занималась бабушка. Что-то подсказывало офицеру, что пожилая женщина справилась с задачей более чем достойно.
— Он был лучшим из пилотов, — сказал подполковник, — Тен очень его ценила… Тен и мы все.
— Он рассказывал мне о ней, — Кирк улыбнулся своим воспоминаниям, — он тоже ценил её. А господин Фрипп отчего-то… — лейтенант замялся.
— Терпеть её не может, — усмехнулся Блад.
— Да, — юноша смущённо опустил взгляд, — но я очень уважаю капитана Фриппа, — тут же уточнил он со всей серьёзностью.
— И не знаешь, чьему мнению доверять… Ты очень похож на своего отца, и не только внешне. У тебя есть все шансы стать легендарным пилотом, лейтенант. Но для этого ты должен научиться доверять своему чутью и собственному мнению, которое, я знаю, у тебя есть, а не слепо полагаться на чужое.
Медина озадаченно посмотрел на командира пехоты.
— Не всегда полезно держать своё мнение при себе, лейтенант, — пояснил тот, — особенно когда видишь, что кто-то творит хрень и этим вредит общему делу.
— Вы об абордаже? Но я и на борту-то — без году неделю; господин Фрипп сказал, что первые полгода моя задача — смотреть и учиться.
— Смотри и учись, — пожал плечами Винтерсблад, — как надо делать, а как — нет. Но не забывай, что ты уже умеешь немало. На «Ржавый призрак» тебя назначил сам Ортиз, ты знал?
Судя по удивлению, отразившемуся на лице Медины, он об этом даже не подозревал.
— Назначил как очень перспективного пилота, а не того, чей максимум — смотреть капитану в рот. Ты Фриппа, конечно, слушай… Но имей в виду: однажды тебе придётся выбрать, кому ты предан больше — ему или председателю Совета.
***
Винтерсблад ликовал: пришёл запрос о поддержке с воздуха от пехоты, наступавшей вблизи Норгросских холмов и встретившей неожиданно мощное сопротивление имперцев. Бресия подтянула на место событий дредноут и несколько транспортников, и теперь солдат ОНАР теснили на земле и бомбили сверху. Без помощи с воздуха их уничтожат всех до единого. И уж теперь-то Фриппу придётся пойти на абордаж — другого выхода не будет (если он, конечно, не хочет, чтобы «Ржавый призрак» расстреляли со всех сторон).
Но Фрипп думал иначе.
— Иди на своё место, командир, — посоветовал он ворвавшемуся в гондолу управления Бладу, — не отвлекай меня.
— Там дредноут и три транспортника, сэр! И мы для них — отличная мишень, если будем держать дистанцию. Они собьют нас минут за десять! Нужно
